***

Флёр ненавидит рано вставать, но у неё нет особого выбора.

Либо спи до обеда, слушай маму и папу, будь образцовой домашней девочкой и выйди в конце концов замуж за того, кого родители выберут, тогда, когда родители скажут, либо вставай в пять тридцать и иди в свой Гринготс, вся такая большая и самостоятельная.

Идёт всего второй месяц её стажировки, а к ней в голову уже трижды закрадывались мысли о том, что замужем, наверное, не так уж и плохо. Потом, правда, Флёр вспоминала, что не умеет готовить, и замужество отпадало само по себе.

Казалось бы, чего проще, особенно для такой одарённой волшебницы – взмахнула палочкой, заставила кастрюльки и сковордки плясать под свою хозяйскую дудку, и напрягаться не надо. Ножи сами режут, поварёшки сами помешивают…

В последний раз, когда Флёр пыталась готовить, взбесившаяся поварёшка ударила её по голове, а разделочный нож едва не воткнулся в ладонь. Он воткнулся бы, если бы Флёр не была такой вёрткой и ловкой – отскочив и чуть извернувшись, она схватила его за рукоятку и, крепко сжав другой рукой волшебную палочку, что было сил закричала:

— Фините! Фините инкантатем!

Вообще, конечно, можно было и не орать во весь голос, просто Флёр основательно напугалась.

И теперь она покупает завтрак в магазинчике перед работой, на обед ходит в банковскую столовую, а ужинает… Не ужинает совсем.

А что? Говорят, для фигуры очень даже полезно.

На самом деле, Флёр нравится её работа. Ей не приходится ни много рисковать, ни много общаться с противными гоблинами. Флёр просто сидит в крохотном кабинете, перебирает бумажки и пишет в пергаментных свитках многодюймовые отчёты, когда её руководителю случается «распечатать» какое-нибудь особенно опасное заклинание.

Итак, Флёр просто сидит в крохотном кабинете. Странно, но порой она ощущает себя принцессой из сказки: есть замок, угрюмый и каменный, и есть дракон, который его охраняет. Правда, дракона она видела всего один раз и мельком – когда ей, в самом начале, только показывали Гринготс. Огромный украинский железобрюх, прикованный массивными цепями к толстым колоннам, показался ей грустным и ко всему равнодушным, настолько несчастным, что Флёр было даже неловко о нём вспоминать.

Поэтому она думает о другом. Есть замок, есть дракон, есть длинные волосы у принцессы, а вот принца – всё ещё нет.

Флёр даже не смотрит по сторонам, чтобы его отыскать. Во всех известных ей сказках принц находил принцессу самостоятельно. Кроме, пожалуй, Фантагиро, но сказка глупая, маггловская и вообще никуда не годится. Но именно эта сказка подаёт Флёр идею, что увидеть дракона только однажды – непростительно мало для настоящей принцессы.

Когда вечером её руководитель уходит с работы, Флёр подходит к его шкафчику и долго смотрит на оставленную одежду. Облачение ликвидатора заклинаний, если честно, мало похоже на её тёмно-синюю мягкую мантию, но Флёр, решившись, надевает толстые кожаные штаны, туго затягивая пояс на бёдрах, и прочную куртку из зачарованной шкуры. Рукавицы она до поры до времени цепляет на пояс, а волосы прячет под уродливую вязаную шапку, брошенную однажды каким-то эльфом из Хогвартса.

Флёр помнит про Хогвартс, но старается не вспоминать. У неё там не получилось, а ей больно, когда что-то не получается. Не высокомерие или ещё там что-то, что ей так любили приписывать полузнакомые люди, а просто потому что… Просто не любит, и всё тут.

Раз уж она принцесса, то обязана быть примером для своих подданных, так?

Флёр улыбается. Никаких подданных у неё, конечно же, нет.

Флёр улыбается и шагает по коридору. Гоблины не пытаются её остановить, не глядят осуждающе или там подозрительно, напротив, увидев рабочий костюм, становятся  крайне любезными, даже придерживают двери и предлагают помочь ей с тележкой. То ли она такая искусная обманщица, то ли для гоблинов все люди на одно лицо, то ли им просто плевать на ликвидаторов заклинаний, пусть шастают где хотят.

От помощи она в итоге отказывается.

— Я сп’гавлюсь.

— Конечно, — гоблин кланяется и отступает.

Конечно, она справится, её ведь учили обращаться с такими тележками, и, честно говоря, эти тележки куда послушней, чем ножи, кастрюли и поварёшки.

Надвинув шапку пониже на лоб, Флёр запрыгивает в тележку. Ей не хочется, чтобы об этой вылазке кто-то узнал, потому что на самом деле спускаться в подземелья ей запрещено. Не гоблинами, конечно, и не руководством банка, а только непосредственным начальством – мол, совсем молодая ещё. Но подземелья – это всё же одно, а драконы – совсем другое, и если на прогулку в тележку гоблины смотрят сквозь пальцы, то подходит к огромному чудищу точно не разрешили бы.

Да и дверь бы придерживать тоже не стали.

На конкретно взятую Флёр Делакур и её жизнь им, конечно, плевать, ведь сами гоблины живут долго и успевают на своём веку увидеть не одно и не два человеческих поколения, но вот безопасность в Гринготсе – это то, что их действительно интересует. Иначе и ликвидатор заклинаний здесь не было бы.

Флёр, наверное, должна хоть немного бояться, но ей ни капли не страшно. Ей уже приходилось сталкиваться с драконами, и в прошлый раз она победила, а в этот и вовсе никакой борьбы не планирует, так что всё тем более должно закончиться хорошо. Она просто посмотрит и, может быть, прикоснётся, погладит бледную чешую, проведёт пальцами по цепям…

Даже ехать по крутым рельсам страшнее, чем это!

Хотя Флёр такие поездки, в принципе, всё время пугали. Виражи кажутся слишком крутыми, а сами рельсы отчаянно узкими, в слабом свете факелов они блестят, словно облитые маслом, и Флёр жмурится на каждом повороте, слишком уж страшно врезаться в стену. Стены – неотёсанный камень, грубые, монолитные, проносятся мимо, мелькают, снова уходят из поля зрения и снова в нём появляются, траектория движения опасно близка к мёртвой петле, и Флёр цепляется за края так сильно, что немеют ладони.

Когда тележка, наконец, останавливается, Флер кажется, что её руки навсегда останутся в таком положении, но нет, в дело вступает другой рефлекс, куда более древний, и она непроизвольно достаёт палочку.

Так и хочется засветить огонёк Люмоса, потому что мутного, нерезкого света, исходящего от факелов, ей не хватает, но Флёр всё-таки не решается. Так и идёт сквозь чадную полутемноту, медленно, чуть пригнувшись, словно воздух здесь такой плотный, что нужно его собой разрезать. Она шагает по памяти, доверяя больше собственным ногам, чем глазам, и в конечном итоге ноги выводят её туда, куда надо.

Запнувшись о звякалки, Флёр вываливается на площадку прямо перед драконом, но он не то, что головы не поднимает, он даже не смотрит на незваную гостью. Лежит, положив лобастую морду на когтистые лапы, полуприкрыв красные глаза кожистыми веками, и шумно дышит: серебристые бока часто вздымаются, огромные ноздри раздуваются, как паруса…

Большая и самостоятельная девочка Флёр Делакур ведёт себя так, как допустимо только маленьким и наивным. Казалось бы, после Турнира Трёх Волшебников, после лабиринта и Чёрного Озера, она должна бы научиться быть осмотрительной и осторожной, но вместо этого Флёр, абсолютно уверенная в том, что уж с ней-то ничего плохого никогда не случится, прикасается к серой чешуе.

Дракон огромный, как дом, если не больше, и крохотная ладошка Флёр выглядит ещё более крохотной, да и сама она, рядом с этим чудовищным зверем, выглядит настоящей Дюймовочкой. Дюймовочка в костюме Фантагиро – что за странная маскировка!

Флёр вертит в голове эту мысль так и сяк, и, видимо, именно поэтому пропускает момент, когда огромное животное под её рукой вдруг вскидывается, явно намереваясь встать на дыбы. Страшно даже представить, что было бы если б у него получилось, но Флёр даже представить не успевает – её просто отбрасывает в сторону от силы этого отчаянного рывка. Больно ударившись затылком о каменную колонну, она сползает на пол и несколько раз, ничего не понимая, хлопает ресницами.

Относительную тишину нарушает громкий звук звякалок и стук чьих-то шагов.

— Стой, Билл, — присоединяется ко всему этому низкий, недовольный и решительный голос. – Ты же видишь, что он боится.

Флёр вжимается в основание своей колонны. Она понятия не имеет, что сейчас чувствует дракон, но сама абсолютно точно испуганна. Ей совсем не хочется, чтобы о её пребывании здесь узнало начальство.

А оно может.

Очень даже может.

Потому что в этом отделении банка работает только один Билл, и этот Билл – Уизли, и этот Билл Уизли – её начальство и есть.

— В том и смысл, — говорит он, — чтобы он боялся и не нападал.

— Если его не пугать, то нападать он тоже не станет.

Флёр раздирают на части противоречивые чувства. С одной стороны, ей хочется раствориться, стать невидимой, ну или хотя бы попросту убежать, а с другой – поднять голову и посмотреть. До жути любопытно, кто это пришёл сюда вместе с её руководителем и что он здесь делает…

— Ты добирался сюда маггловскими самолётами только ради того, чтобы прочитать мне лекцию о драконах, дорогой брат?

Брат? Вот это новости! Хотя… что-то такое она слышала в той самой столовой, куда ходит спасаться от собственного неумения готовить.

Становится ещё любопытней.

— Я прилетел, — говорит второй мистер Уизли, — потому что ты меня попросил посмотреть, что происходит с вашим драконом. Заметь, почти на сутки раньше, чем планировалось. Я торопился. И, значит, я буду читать тебе лекции о том, о чём мне вздумается, тогда, когда мне вздумается, дорогой брат.

Флёр осторожно высовывается из-за колонны как раз вовремя, чтобы увидеть, как Билл Уизли поднимает руки вверх и широко улыбается.

Улыбка у него очаровательная, это она давно заприметила.

— Ладно, как скажешь, — впрочем, он быстро серьёзнеет. – Осмотри его. Жалко животное…

Его брат хмурится и кивает. Если не считать одинакового цвета волос (здесь он выглядит очень тёмным, но всё равно нет-нет да и блеснёт рыжина), они совсем не похожи. Билл – высокий, худощавый, хоть и широкоплечий, его длинные волосы собраны в хвост, а у второго – короткая стрижка, вихры разлохмачены, и сам он весь какой-то квадратный, коренастый, приземистый. С «её» мистером Уизли, в общем, вообще не сравнишь.

С «её» мистером Уизли.

Флёр фыркает.

Флёр фыркает и, запоздало зажав рот рукой, видит, как Билл начинает удивлённо оглядываться. Его брат ничего не замечает, его взгляд прикован к дракону, он обходит украинского бронебрюха по кругу – а начальник Флёр начинает по кругу обходить залу.

Стараясь как можно меньше шуметь, Флёр поднимается на ноги и готовится к тому, чтобы позорно сбежать. Это представляется ей довольно сложным и одновременно довольно глупым, но выбора нет. Если её застукают здесь, то объявят выговор или сразу уволят. Если её уволят, ей придётся вернуться к родителям. А там укоризненные взгляды матери, разочарованные – отца, насмешливые – младшей сестрёнки, которая теперь почему-то считает, что со всем на свете справилась бы лучше, чем Флёр.

Да уж. Спускаться в подземелья к дракону Габриэль точно не стала бы!

Равно как и пытаться сбежать от лучшего ликвидатора заклятий в Гринготсе. Хотя «ликвидатор заклятий» — это ведь ещё ничего не значит, эта должность – совсем не показатель скорости бега, ведь у самой Флёр, например, связи между этими двумя пунктами точно никакой нет, а ведь она – ликвидатор.

Короче, она отталкивается от колонны и бежит туда, где осталась тележка.

Дыхание сбивается на первом же десятке шагов, а на втором Билл её догоняет. Он хватает её за руку, но Флёр выворачивается, пытается схватить за капюшон, но она ускользает. Ей кажется, что она перенеслась в прошлое и снова путается в ответвлениях того самого лабиринта, а за ней по пятам гонится Крам, заколдованный, злой, под Империо.

Уизли, конечно, не Крам, и почему-то не спешит выстреливать ей в спину каким-нибудь Ступефаем, но в конце концов он тоже её настигает.

Вязаная шапка летит на пол, золотистые волосы каскадом падают на спину, и, чувствуя на запястье чужие горячие пальцы, Флёр понимает, что попалась, попалась, попалась, бесконечно, попалась, здравствуй, мама, извини, папа, не смей на меня так смотреть, Габриэль!

— Флёр?

Это первый раз, когда мистер Уизли называет её не «мисс Делакур».

— Мисте’г Уизли? – то, что срывается с её губ, больше похоже на полузадушенный писк.

— Что ты здесь делаешь?

«Теряю хрустальную туфельку», — мрачно думает Флёр и понимает, кто в таком случае принц.

Всё сходится один к одному. Мрачный замок с угрюмыми стенами, усталый дракон, которого, похоже, победили цепи, скука и одиночество, легкомысленная принцесса и принц, который узнаёт её даже в мужском костюме, заставляет потерять деталь туалета и взбирается в её башню по лестнице из золотистой косы.

Отлично. Как во всех сказках сразу.

— Хотела посмот’геть на д’гакона, — довольно резко отвечает она и пожимает плечами.

Билл склоняет голову набок, и за несколько долгих секунд, что он на неё смотрит, Флёр успевает заметить в его глазах какое-то новое выражение…

— Он очень тоскует в неволе, — медленно говорит мистер Уизли. – На драконов лучше всего смотреть в их естественной среде обитания… Мой брат Чарли работает в румынском питомнике.

Нужно сказать что-нибудь в духе «Как интересно!», но Флёр не в силах ничего произнести.

— Тебе, кстати, очень идёт, — Билл кивает на одежду Флёр.

На свою собственную одежду.

— Извините.

— Ничего страшного, правда.

И только теперь он отпускает её руку. Сердце Флёр начинает колотиться чуть медленнее, и, с одной стороны, это хорошо, потому что снова можно дышать, но с другой… этого прикосновения уже не хватает.

Так странно. Так удивительно.

Несколько секунд они стоят в тишине, а потом дракон, где-то за спиной мистера Уизли, оглушительно всхрапывает, и слышится громкое:

— Билл, ты не мог бы немного помочь мне?

Извинившись, Билл говорит, что он на минутку. Извинившись, Билл говорит, что он на минутку и уходит помогать брату. А Флёр – убегает.

Она запрыгивает в тележку и долго, бесконечно долго едет по скользким, выписывающим немыслимые зигзаги рельсам, а потом несётся по коридорам и, уже в своём кабинете, с размаху бросается в камин, чтобы в облаке из пепла и пыли вывалиться уже в свою собственную квартиру.

Чтобы вывалиться в свою собственную квартиру – однокомнатную, крохотную, заварить себе дрожащими руками крепкого кофе (благо, для этого не нужна волшебная палочка) и до самого вечера думать о том, что если это – действительно принц, то у сказки будет хороший финал.

Примерно такой:

«И жили они долго и счастливо».