Глава 2

Да, я действительно на это согласилась. Вечером мы были у меня дома, и он с одобрением рылся в моем шкафу.

— Отличное платье! – Довольно кивал Малфой, доставая из шкафа короткое темно-синее платье-футляр с глухим декольте.

— У тебя хороший вкус, – говорил, вынимая зеленое платье из тонкого шелка.

— Должно прекрасно на тебе смотреться, – это о классическом маленьком черном платье с квадратным вырезом и широкими бретелями.

— Померяй-ка, – решительно заявил, держа в руках прозрачный чехол с платьем, которое я купила на отдыхе в этом году и еще ни разу не одела.

С трудом подавив в очередной раз поднимающуюся волну раздражения, вызванную повелительным тоном, я забрала из его рук вешалку и сухо заметила:

— Если бы ты сказал: «Пожалуйста, надень это платье», мне было бы гораздо приятнее, да и от тебя бы наверняка не убыло.

Он не ответил, и я ушла переодеваться в ванную комнату.

Повесив вешалку на крючок в ванной, я аккуратно расстегнула футляр и расправила складки. Платье было из сливочно-белого стрейч-атласа, прекрасно на мне сидело и красиво оттеняло еще не сошедший загар. Я порадовалась, что молния находится сбоку и я могу застегнуть ее сама, не прибегая к помощи Малфоя. «Драко», – мысленно поправила я себя и усмехнулась.

Осмотрев себя со всех сторон, насколько это было возможно в небольшом зеркале над раковиной, я сделала глубокий вдох и, улыбнувшись, открыла дверь. Ему не могло не понравиться это платье. Уж насколько я скептически относилась к своей внешности, но даже я сейчас понимала, что оно мне очень идет.

Когда я вступила (иначе не скажешь) в комнату, он смотрел в окно, сложив руки за спиной, и перекатывался с мыска на пятку. Я неловко кашлянула, и он обернулся. Да, это платье стоило купить хотя бы для того, чтобы увидеть неподдельное восхищение в глазах такого ценителя женской красоты, как Малфой.

— Покрутись, – скомандовал он, и я послушно обернулась вокруг своей оси. Струящаяся юбка при этом деликатно очертила все достоинства моей фигуры. – Хорошо, с платьем определились.

Уделив внимание обуви, украшениям и прическе (он точно мужчина?), Малфой аппарировал, напоследок напомнив распорядок завтрашнего дня. По его же настоянию я его повторила, удостоилась благодушного кивка и наконец-то осталась одна. Наверное, стоило рассказать о моем решении Гарри, Джинни и Джорджу, чтобы они не были шокированы на завтрашнем приеме, но сил, честно говоря, не осталось, и я перенесла сложный разговор на завтра.

Я представила, как сообщаю новость Гарри, он передает ее Джинни, та – Джорджу... И через полчаса все трое стоят в моем кабинете, заботливо интересуются моим психическим здоровьем, кивают и улыбаются. Потом понимают, что я в своем уме и абсолютно здорова, Джордж закатывает глаза, Джинни досадливо машет рукой, а Гарри пожимает плечами, мол, что с нее взять, пускай делает, что хочет. Да, денек завтра будет не из легких.

* * *
После прошедшего аккурат по моему сценарию разговора я закончила копошиться в свитках и подошла к зеркалу. Синяки под глазами после бессонной ночи, проведенной в раздумьях над правильностью решения, замаскировать было несложно, а лихорадочный блеск в глазах легко можно было выдать за предвкушение приятного вечера. Малфой, зашедший за мной в кабинет, наверняка так и подумал.

Одет он был просто, но элегантно: черный смокинг, черная рубашка. И гладко зачесанные платиновые волосы. Я в своем белом платье и с собранными в ракушку темными волосами выглядела его полной противоположностью. Пожалуй, со стороны мы смахивали на символ Инь и Ян.

Он предложил мне локоть, я мило улыбнулась, и мы вместе вышли на сцену под свет софитов. Представление началось.

Сотрудники Министерства беззастенчиво провожали нас долгими подозрительными взглядами и понимающими усмешками. Меня жалели, считая его очередной игрушкой, а его не понимали, ожидая чистокровной спутницы. Как же, он ведь Малфой! А эта семья – главный радетель за чистоту крови. И рядом с ним идет Гермиона Грейнджер? Ведь она же... Она же... Ну, вы понимаете.

Я прощалась с коллегами и желала им приятных выходных, а Малфой безэмоционально кивал и к концу коридора ускорил шаг до такой степени, что я еле за ним поспевала на высоких шпильках.

— Драко, пожалуйста, иди чуть помедленнее, – ласково пропела я, попутно улыбнувшись очередной ведьме.

— Прости, дорогая, задумался, – он послал мне обворожительную улыбку и действительно притормозил.

На приеме мы произвели настоящий фурор. С самого момента нашего появления разговоры во всех углах были только о нас, я ничуть в этом не сомневалась. На нас косились, о нас шептались, нам улыбались. Ни секунды мы не были одни – к нам постоянно кто-то подходил, делал комплименты моей красоте и вкусу Малфоя, нас поздравляли, одобряли и интересовались мнением по любому вопросу.

— О, прекрасно выглядите! Кстати, что скажете о последних поправках к Статуту о секретности?

— Да, верно говорят, что противоположности притягиваются. А знаете, ведь Трелони предсказывает массовое бегство из Азкабана! Ох, бедняжка, совсем выжила из ума...

— Прекрасно смотритесь вместе. Слышали, обнаружили новую породу драконов?

— Малфой, ваша спутница очаровательна. Мисс Грейнджер, что вы думаете об открытии филиала Гринготтса в Ирландии?

— Мисс Грейнджер, какое очаровательное платье! Представляете, моя сова, бедняжка, постарела и доставляет письма неделями, мы подтвердили свое присутствие буквально в последний момент! Как думаете, стоит приобрести для отправки корреспонденции новую?

Последним вопросом меня огорошила очаровательная полная женщина из отдела магического транспорта. Едва удержавшись от того, чтобы закатить глаза, я порекомендовала ей обратить внимание на неясытей и, извинившись, отошла в дамскую комнату.

Разумеется, меня не оставили в покое и там. Пока я мыла руки, успела ответить на вопросы о том, где приобрела такое восхитительное платье, как мне удается поддерживать идеальную фигуру, зачем я вернулась в школу и как меня угораздило стать девушкой Малфоя. Конечно, последний вопрос был задан в деликатной форме (что-то вроде: «Гермиона, вы же, кажется, не ладили в школе? Когда вы поняли, что хотите быть вместе?»), но между строк явственно звучал подтекст. Искренне надеюсь, что испытание я выдержала с честью.

Едва я вернулась в гостиную, как ко мне подошел Малфой.

— Милая, я хочу представить тебя министру.

— Это необходимо? Мы отлично знакомы, – шепотом удивилась я.

— Поверь мне, – так же тихо ответил он и подвел меня к Кингсли.

— Добрый вечер, министр, – поприветствовал Малфой.

— Здравствуйте, Драко, здравствуйте! – Я машинально отметила, что Кингсли ответил с искренним участием, и испытала что-то вроде гордости за то, что Малфой действительно смог приспособиться к новым правилам.

— Позвольте представить вам Гермиону Грейнджер.

— Мисс Грейнджер, рад снова вас видеть! – Его лицо осветила улыбка, когда он протянул мне руку. – Как поживаете?

— Спасибо, прекрасно! Благодарю вас за приглашение на прием, это большая честь для меня. Поначалу мне было несколько неудобно идти на такое высокое мероприятие, но Драко смог меня убедить, – я послала упомянутому Драко нежную улыбку и увидела одобрение в глазах.

В лице министра мелькнуло понимание, и он повернулся к Малфою:

— Что ж, я очень рад, что вам удалось убедить вашу спутницу, мистер Малфой.

Мы проговорили еще несколько минут, после чего вежливо распрощались с Кингсли и снова вернулись к остальным гостям.

— Гермиона, ты была очаровательна.

— Спасибо, Драко, я старалась для тебя.

Спустя час гости стали расходиться, и мы с Малфоем аппарировали к воротам его дома: договор вступал в силу с сегодняшнего вечера.

Драко

Когда мы оказались у ворот моего дома, я с интонациями гида, за плечами которого десятилетия работы с группами, начал:

— Итак, Гермиона, это мой дом. Антиаппарационный барьер очерчивает тридцатиметровый радиус вокруг дома, так что ближе ты не окажешься. Будешь аппарировать – стремись попасть именно на этот небольшой пятачок, он защищен Сальвио гексиа.

— Поняла, – кивнула она, зябко поежившись, – легкая накидка ничуть не спасала ее от осеннего холода. Ворота раскрылись, и я пропустил ее вперед. К входной двери по гравийной дорожке мы шли молча, а Гермиона как-то умудрялась даже на настолько неудобной поверхности сохранять царственную осанку. Я в очередной раз за вечер убедился, что мой выбор не стал ошибкой. Она отлично держится в обществе, может до бесконечности отвечать на глупые вопросы и без малейших колебаний сумела построить разговор с министром. Помимо этого, она отказалась сплетничать о личной жизни сотрудников Министерства, ограничившись вежливой улыбкой (готов поспорить, теперь главной темой для обсуждения станет наш мнимый союз), и умудрилась так деликатно высказать свое мнение об ограничении применения легилименции к преступникам, что никто не понял, что оно не совпадает с мнением остальных.

Оказавшись в холле, она с любопытством огляделась.

— Кто помогает тебе поддерживать порядок?

— У меня есть домовик.

— Ну разумеется, – язвительно проговорила она. – Могу я с ним познакомиться?

— Как хочешь, – я пожал плечами и позвал: – Айлин!

Раздался громкий хлопок, и желание Гермионы исполнилось.

— Да, мистер Малфой?

— Это мисс Грейнджер, она будет жить в моем доме.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, – Айлин склонилась в почтительном поклоне.

— Здравствуйте, – приветливо улыбнувшись, Гермиона опустилась на корточки. Перед домовиком. В моем доме! Я закатил глаза и, не желая выслушивать взаимные любезности, смешавшиеся с опасением со стороны Айлин (весьма справедливым, стоит заметить), поднялся наверх, услышав за спиной: – Пожалуйста, называйте меня просто Гермионой.

Конечно, как я мог забыть. Она ведь работает в Отделе регулирования и контроля за магическими существами и с четвертого курса яростно защищает права эльфов-домовиков.

Оставив дверь спальни открытой, чтобы она не заблудилась, я с удовольствием вытянулся на кровати. Ненавижу приемы. Ненавижу лицемерие, которое сочится тут и там, и непременные разговоры о работе. Почему нельзя о работе поговорить на работе? Стоит ли собираться пару раз в месяц, чтобы продлить свой рабочий день до глубокой ночи?

Из коридора раздался приглушенный ковровой дорожкой стук каблуков, и в комнату влетела Гермиона. Глаза сверкают, щеки раскраснелись. Ох, не к добру. Я глубоко вздохнул и встал с кровати.

— Что случилось, Гермиона?

— Сколько у тебя домовиков?

— Конечно, один! Будь их больше, они бы бездельничали большую часть времени.

— Малфой, я составлю закон, запрещающий магам ограничивать свободу домовых эльфов! – Она сжала руки в кулаки.

— Поговорим об этом, когда его утвердят, – демонстрация злости на меня должного впечатления не произвела, и Гермиона слегка сникла, но топор войны не зарыла. Подозреваю, сейчас она с удовольствием зарыла бы его в моей голове. А потом еще раз. И еще...

— Где мои чемоданы?

— Стоят за твоей спиной, – миролюбиво ответил я.

— Отлично. Я иду в душ! – Оповестила она и, схватив чемодан поменьше, вышла в коридор. Я проводил ее взглядом, но через пару секунд она вернулась. – И где у тебя душ?

— Вход прямо из спальни, – я подошел к двери в ванную комнату и церемонно открыл ее перед ней. – Пожалуйста.

— Благодарю, – кончики ее ушей забавно покраснели, когда она закрывалась в ванной.

— Гермиона, я умею пользоваться Алохоморой! – Вообще-то я не собирался этого делать, но уж больно забавно она злилась.

«Анигиларе!» – Раздалось из-за двери одновременно с моим замечанием, и я расхохотался. Великий Мерлин, да она параноичка, каких поискать, если идет принимать душ с волшебной палочкой в руках! Хотя, конечно, излишняя осторожность еще никому не помешала.

Из ванной она вышла в облаке пара минут через двадцать и явно была смущена. Короткая пижамка не скрывала красоты стройных ног, но я взял себя в руки.

— Прекрасно выглядишь, – одобрил я, проходя мимо нее в ванную.

— Спасибо, Малфой, – она покраснела еще больше и быстрым шагом направилась к постели, виновато заметив: – Я очень устала сегодня и хочу спать.

— Я тоже мечтаю только о сне, – заверил ее я, немного погрешив против истины. Спать хотелось, но я бы не отказался и от более приятного времяпрепровождения.

— Замечательно, – просияла она и забралась под одеяло.

Гермиона

Я лежала в большой постели и с благодарностью думала о том, что Малфой не пытался заставить меня спать с ним с первого же дня. Во-первых, я все еще испытывала чувство неловкости, во вторых, – действительно очень устала. За тот год, что я провела в Хогвартсе, Малфой построил неплохую карьеру, так что его присутствие на многих мероприятиях было обязательным, и моя фамилия в списке напротив него действительно открывала мне многие двери. Зная себя, я была уверена, что скоро привыкну к этой ситуации, но произойдет это не раньше чем через неделю. А пока мы просто попытаемся притереться друг к другу.

Чуть позже я, лежа на боку к нему спиной и вырисовывая круги пальцем на тумбочке, задумчиво протянула:

— Знаешь, я, наверное, довольна, что все вышло именно так.

— Наверное? – Усмехнулся он, и в воздухе запахло сладким дымом: он закурил.

— Чувство противоречия внутри, – искренне ответила я. – Оно ведь пройдет, да? Конечно, пройдет, – ответила я сама себе, развернувшись к нему лицом.

— Конечно, – повторил он, тоже поворачиваясь на бок. – Хочешь? – Он протянул мне сигарету.

— Я не курю.

— Не курю. Не люблю. Строю карьеру.

— Именно так, – улыбнулась я. – А ты? Куришь, не любишь, с головой в работе.

— Думаю, нам стоит как-то отметить наш договор.

— Ты хотел сказать, обмыть? – Лукаво уточнила я.

— Опять твой сленг? – Он улыбнулся и затушил сигарету в хрустальной пепельнице.

— Почти двенадцать лет жизни среди маглов, – напомнила я.

— И они явно не пошли тебе на пользу. – Я укоряюще посмотрела на него, и он продолжил: – Ладно-ладно, прости. Обожаю маглов, они самые прекрасные существа на планете.

— Слышал бы тебя отец, – съязвила я.

— И эти слова стали бы последними, – он легко рассмеялся. Я не знаю, как у него это получалось? В его понимании все было так легко, в жизни не было ни одной сложности. Нет, я тоже никогда не привязывала лишний балласт к жизненным ситуациям, но было странно услышать нечто подобное со стороны.

Он поднялся с постели, и я невольно залюбовалась его красивой спиной. В полумраке спальни его аристократическая бледность выглядела интригующей, и я в который раз подумала, что быть его девушкой, пускай даже номинально, может быть довольно приятно.

Он подошел к бару, достал оттуда два бокала, налил в них огневиски и вернулся к постели.

— Я думала, это будет шампанское.

Огневиски я не любила: этот напиток был крайне неприятен на вкус и ассоциировался у меня со смертью. Впервые я попробовала его, когда мы узнали о гибели Грюма.

— Шампанское в доме не держу, – он протянул мне стакан и, отсалютовав своим, произнес: – За удачное сотрудничество!

— За удачное сотрудничество, – повторила я и одним глотком осушила бокал.

Глава 4

Утро пришло как-то внезапно. Казалось, только что я, вымотанная бессмысленной болтовней с Малфоем, разослала копии закона членам Комиссии, аппарировала в его особняк и, полчаса простояв под тугими струями горячей воды, легла в кровать. И вот уже я слышу голос Айлин:

— Мисс Грейнджер, уже половина девятого утра, вам пора вставать.

Спала я плохо, поэтому необходимость пробуждения восприняла как избавление от кошмаров ночи и, чувствуя себя разбитой, вылезла из-под одеяла.

— Спасибо, Айлин, – я улыбнулась и обернулась на кровать. – А где Ма... Драко? – Исправилась я.

— Мистер Малфой ушел очень рано, в семь.

— В семь, говоришь, – задумчиво протянула я, сделав глубокий успокаивающий вдох. – А зачем он ушел так рано, он не сказал?

— Я не должна этого знать! – Расширив глаза, Айлин помотала головой.

— Айлин, перестань, – ласково начала я. – Ты такой же полноправный член магического сообщества, как и он, и имеешь право владеть этой информацией!

— Нет-нет, что вы! – Глаза домовика наполнились ужасом, а я в очередной раз за утро подавила приступ гнева. Ну, Малфой! – Я приготовлю завтрак, – с этими словами она исчезла, а я отправилась в душ.

Привычный утренний распорядок немного успокоил мои расшатавшиеся нервы, но в кабинете все треволнения последних дней напали с новой силой. Рассмотрение закона было назначено на 10:30, а время, будто издеваясь надо мной, тянулось слишком медленно. Я дважды посмотрела на часы в 10:08, трижды – в 10:09, а в 10:10 плюнула и, взяв свою копию закона, направилась в сторону зала, принадлежащего Комиссии.

К моему удивлению, он не был пуст. Из восьми человек, являющихся членами Комиссии, по своим местам расселись пятеро. Ждали министра, Малфоя (разумеется) и кого-то еще.

— Всем добрый день, – я улыбнулась и встала к трибуне, чтобы разложить свои бумаги.

— Добрый день, мисс Грейнджер, – прозвучал добродушный ответ.

— Как ваше настроение? – Я болтала чушь, лишь бы отвлечься от раздумий над предстоящим событием. Как ни крути, а вчерашние слова Малфоя оставили во мне немалый след: еще чуть-чуть, и я бы отобрала у сидящих свои свитки и вылетела из зала со словами: «Извините, мне очень нужно!»

— Замечательно, а ваше? – Учтиво поинтересовался тот же мужчина.

— Волнуюсь немного, – немного? Это называется немного?! Да я с трудом держу в руках бумаги!

— Ничего страшного, это же ваш первый закон, – подбодрил меня он, и я действительно воспрянула духом. Значит, все не так и плохо?!

Я собралась что-то ответить, но тут в открывшуюся дверь вошел Малфой и сразу направился в мою сторону.

— Прости, что не дождался тебя, дорогая, мне пришлось уйти немного раньше, – он поцеловал меня в щеку и повернулся к остальным: – Добрый день, коллеги.

Еще через пару минут вошел невысокий щуплый мужчина в очках, а с боем часов – министр. При его появлении члены Комиссии почтительно встали.

— Добрый день, коллеги, – начал он, устроившись на своем месте. – Сегодня мы рассматриваем закон №148/62-ММС, внесенный Гермионой Грейнджер: «Об ограничении использования магами и прочими членами магического сообщества магии домовых эльфов». В составе Комиссии: первый заместитель министра магии Энтони Стоун, советник министра Джозеф Брайт, глава Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними Эмбер Мартин, руководитель Бюро распределения домашних эльфов Бьянка Бруно, глава Отдела международного магического сотрудничества Джейсон Боунс, руководитель Британского филиала Международной конфедерации магов Алекс Уитли, руководитель Международного бюро магического законодательства Драко Малфой. Председатель комиссии – министр магии Кингсли Бруствер, – он коротко кивнул. –  Пожалуйста, мисс Грейнджер, приступайте.

Я тяжело сглотнула и начала:

— На протяжении нескольких последних веков маги – как правило, чистокровные – пользуются услугами домовых эльфов. Угнетаемые народы, обладатели сильной магии, лишенные возможности пользоваться палочками, не могут отказаться от насильно навязанной им роли. Они выполняют требования, порой нелепые, и не имеют права не выполнить прямой приказ своего хозяина. Отсюда я, пожалуй, и начну. Все магические народы равны, и нет никакого смысла в том, чтобы одни считались подчиненными, а вторые – их хозяевами. Те, кто считается хозяевами, не только не платят своим служащим заработную плату, но и порой даже не произносят слов благодарности, а ведь домовики круглосуточно выполняют их приказы! В связи с чем основное положение моего закона – определение уровня заработной платы для эльфов, желающих работать на своих хозяев. Никого нельзя принуждать к труду, посему считаю глупым наследственную преемственность среди эльфов. Вторая часть моего закона состоит из переработанного трудового законодательства маглов и содержит в себе условия труда. И третья – это заключительные положения. Я не сомневаюсь, что вами был тщательно изучен предлагаемый мной закон, поэтому хотела бы, чтобы в дальнейшем рассмотрение происходило в режиме «вопрос-ответ», поскольку я считаю важным каждый пункт закона, тогда как, возможно, по вашему мнению, мне стоит уделить внимание чему-то другому. Я готова ответить на ваши вопросы.

Я перевела дух.

— Вы позволите, Гермиона? – Начальница моего отдела приподнялась со своего места и, дождавшись моего кивка, спросила: – На каком основании вы решили, что эльфам была насильно навязана роль вечных слуг магов?

— Я абсолютно убеждена в том, что ни одно разумное существо не согласится поколениями прислуживать какой-либо семье, не получая за выполняемую работу ни малейшего признания.

— Вы абсолютно верно сказали. Домашние эльфы принадлежат к разряду разумных существ, что в принципе не позволяет им встать на одну ступень с магами. Они испытывают чувство благодарности за то, что маги приютили их в своих домах много веков назад, спасая от грозящей поражением борьбы с гоблинами. Гоблины отобрали у них все, но даже они по-прежнему считаются существами и не имеют права использовать свою магию. Раз вы предлагаете позволить пользоваться магией и палочками эльфам, гоблины вряд ли воспримут это как должное.

— Но ведь они прекрасно устроились в нашем мире!

— Разумеется. Но ограничение магии действует в любом случае. Если ваш закон вступит в силу, нас ждут как минимум недовольства со стороны гоблинов. А это приведет к народным волнениям и, вполне может статься, что и к восстанию.

— Восстания можно ожидать и со стороны эльфов, – в разговор вступил тот самый мужчина, который вошел в зал перед Кингсли. Он оказался советником министра. – Насколько я знаю, вы, мисс Грейнджер, учась на четвертом курсе Школы магии и волшебства Хогвартс, уже делали попытку освободить местных эльфов от гнета?

— Да, вы правы, – кивнула я. Я понимала, что закон принят не будет, но все равно высоко держала подбородок.

— Это привело к тому, что эльфы перестали выполнять свою работу, так? – Он сверился со своими записями и пристально посмотрел на меня из-под слегка затемненных стекол очков.

— Да, это так.

— Почему же вы настолько уверены в том, что остальные домашние эльфы настолько отличаются от эльфов Хогвартса и радостно воспримут новый закон, дарующий им все права магов? В случае принятия закона без оговорок восстание гоблинов – решенный вопрос, но к ним могут присоединиться и сами эльфы. В итоге это выльется в очередное противостояние между двумя магическими народами, что приведет к значительному сокращению популяций.

— Бесполезно говорить об этом, пока закон не принят! – Возмутилась я.

— Да, но в случае принятия закона этот разговор станет гораздо более бесполезным, – парировал он, и я не нашлась, что ответить.

— Может быть, кто-то еще хочет высказаться? – Поинтересовался Кингсли после двух минут напряженной тишины. Желающих не нашлось. – Что ж, тогда скажу я. Мисс Грейнджер, ваш закон в целом мог стать довольно успешным, если бы вы не приравняли эльфов к магам и не даровали им схожие права. Вы понимаете, что мы не можем рисковать сокращением популяций. Тем не менее, я нахожу некоторые предложенные вами пункты весьма занимательными. Лепить из них закон по меньшей мере глупо, поэтому я хотел бы предложить вам внести дополнительные изменения в действующее законодательство.

Я вспыхнула. После того, как я внесла безумное количество изменений и в конце концов решилась «слепить», как выразился Кингсли, из них закон, я выясняю, что мои идеи неинтересны, и даже более того – опасны! Малфой. Это все Малфой, я уверена.

— Хорошо, министр, все будет так, как вы считаете нужным, – я улыбнулась, мысленно послав в Малфоя Круциатус.

— Надеюсь, вы не станете держать на нас зла? – Кингсли так по-доброму мне подмигнул, что злиться на него мне сразу расхотелось.

— Разумеется, нет, о чем может идти речь. Я выделю из закона наиболее безопасные пункты и предложу их в качестве поправок к другим законам.

— Не стоит, мисс Грейнджер, я поручу это задание своему заместителю.

Улыбка мигом слетела с моего лица. Я почувствовала себя так, будто он залепил мне пощечину. Он мне не доверял! После всего того, что я сделала?!

— Хорошо, как скажете.

— На этом заседание Комиссии считаю оконченным. Спасибо всем за внимание, до скорых встреч.

Заскрипели стулья, но я не стала дожидаться, пока члены Комиссии покинут зал, собрала свои свитки и быстрым шагом удалилась в свой кабинет.

* * *
— Гермиона, а ведь я тебя предупреждал, – медленно проговорил Малфой, по-хозяйски заходя в мой кабинет и усаживаясь в облюбованное им кресло.

— Это все ты, да? – Спокойно спросила я. Бесполезно кричать и возмущаться, это не производит на него ни малейшего впечатления.

— Извини? – Он вскинул брови и чуть подался вперед.

— Ты совершенно зря говорил, что ты один из последних людей в Комиссии. Твое мнение гораздо важнее, чем ты пытался мне показать.

— А мысль о том, что я просто оказался прав вчера, в твою очаровательную кудрявую головку не приходит? – Он посмотрел на меня с оттенком снисхождения во взгляде, и я отвела глаза, лишь бы не смотреть в это красивое, но такое наглое лицо.

— Малфой, кого ты пытаешься обмануть? Я отправляла законопроект на рассмотрение министру, там были все основные положения. Ведь он ему понравился! Однако же сейчас он внезапно решил его отклонить, даже не выслушав мнение всех членов Комиссии. Скажешь, это просто так?

— Начнем с того, что законопроект, как правило, содержит лишь приблизительные наметки. В твоем случае прошло два месяца. Не самый большой срок, но достаточный для внесения изменений. И потом, мы договаривались: я помогаю тебе с карьерой. Я делаю то, что могу. Я даю тебе свои рекомендации, а ты лишь брыкаешься в ответ!

— Малфой, я не лошадь, чтобы брыкаться! – Я все-таки не выдержала и повысила голос.

— А по-моему, ты вполне себе сноровистая лошадка! – Он тоже заговорил громче. – Гермиона, я работаю в Министерстве на год дольше, чем ты. Я знаю, что понравится, а что – нет. Несмотря на работу в Отделе международного магического сотрудничества, я прекрасно знаю, чем занимаются сотрудники других отделов. Ты доверилась мне год назад, почему ты не можешь и сейчас внимать моим советам с прежним послушанием?

— Потому что я тоже отработала в Министерстве больше года и кое-что понимаю! Жизнь домовиков необходимо улучшить!

— Да, Гермиона, улучшить, именно улучшить! Не изменить ее до основания, а улучшить! Я допускаю возможность введения выходных дней, ограничения часов работы, допускаю устную благодарность за выполнение просьб, но не более! Они привыкли работать и не умеют отдыхать, а ты хочешь сделать из них лентяев!

— Я хочу, чтобы они наслаждались жизнью, – тихо, но четко произнесла я.

— Они наслаждаются ей в том виде, в котором она есть, – успокаивающе произнес он. – Я уверяю тебя, это так. Можешь поговорить с Айлин на эту тему.

— Да она боится тебя, как огня!

— Она не имеет права обсуждать хозяев, так что это допустимо. Я дам ей это разрешение для того, чтобы она могла ответить на твои вопросы. Тогда ты сможешь усовершенствовать свой закон и, возможно, внести еще какие-то поправки. Ты сама понимаешь, что целиком закон утверждать никто не станет, но твои поправки могут существенно улучшить жизнь эльфов. Перестань относиться ко всему с таким максимализмом! Ты взрослая женщина, несущая ответственность за свои поступки.

— Это не максимализм, Малфой! Я не люблю, когда унижают тех, кто заведомо слабее.

— Их никто не унижает, Гермиона. Они довольны своей жизнью.

— Ответь мне на один вопрос, и я отстану от тебя с этим.

— Слушаю.

— Ты говорил с министром о моем законе?

— Да.

Пускай я ждала этого ответа, но он все равно произвел на меня большее впечатление, чем я могла ожидать. Я криво ухмыльнулась.

— Я так и знала.

— Мы договаривались, – напомнил Малфой. – Я ничего не делаю просто так, это пойдет на пользу твоей карьере!

— Да как, КАК на пользу карьере может пойти отклоненный закон?!

— Он же отклонен не целиком, – резонно заметил он. – У тебя есть свежие идеи, которые будут прекрасно смотреться дополнениями к действующему законодательству, только и всего. О твоей неудаче вскоре забудут, зато через много лет будут вспоминать, как ты улучшила условия труда для домовиков!

— Мне достаточно того, что сейчас все будут тыкать в меня пальцем и смеяться за спиной.

— Не посмеют, – убежденно отозвался он, покачав головой.

— Ах, конечно, как это я забыла?! Ведь я девушка самого Драко Малфоя!

— Лучше бы тебе замолчать, – угрожающе начал он.

— Знаешь, а ты прав, – согласилась я. – Пожалуй, замолчу. И уйду!

— Это ведь твой кабинет.

— Мой. Но работы сегодня больше нет, так что я со спокойной совестью могу удалиться, – с этими словами я сняла мантию, оставшись в брюках и рубашке, взяла сумку и вышла из кабинета, оставив в нем Малфоя.

* * *
— Трудоголик Гермиона Грейнджер на моем пороге в разгар рабочего дня? – Добродушно удивилась Джинни, открыв дверь.

— Именно так, – я попыталась улыбнуться. – Привет, Джинни.

— Так, – она всмотрелась в мое лицо. – Заходи-ка!

Я послушно вошла в узкий коридор дома 12 на площади Гриммо и, скинув туфли, направилась в сторону гостиной. Джинни, не говоря ни слова, следовала за мной.

Первые несколько минут она терпеливо ждала, что я объясню причину своего визита, но не дождалась.

— Кикимер, – позвала подруга.

— Да, мисс Уизли.

— Будь так любезен, пожалуйста, принеси огневиски для мисс Грейнджер и тыквенный сок для меня.

— Одну минуту, – домовик с громким хлопком исчез, чтобы появиться на том же месте ровно через минуту. – Пожалуйста.

— Спасибо, Кикимер. А теперь, пожалуйста, оставь нас одних.

Эльф молча кивнул и аппарировал.

— Пей, – она протянула мне стакан, наполовину наполненный напитком янтарного цвета.

— Не хочу.

— Я сказала, пей, или я сама волью его тебе в горло.

Прекрасно зная, что Джинни может с легкостью привести угрозу в действие, я, поморщившись, выпила.

— Довольна? – Зло спросила я.

— Пока не очень. Рассказывай, в чем дело.

— Все в порядке.

— Да-да, я вижу, в каком все порядке, – кивнула Джинни. – Все так прекрасно, что хочется вежливо попросить кого-нибудь послать в себя Авада Кедавра.

— Не преувеличивай!

— Если судить по твоему лицу, я даже преуменьшаю! – Эмоционально отозвалась Джинни. – Ну же, Гермиона, в чем дело? – Она ободряюще посмотрела на меня, и я почувствовала, как по щеке скатилась горячая слеза.

— Гермиона Джин Грейнджер! Ты не имеешь никакого морального права врываться в мой дом и молча плакать на моем диване! Немедленно рассказывай, в чем дело, а не то я принесу сыворотку правды!

— Ты хранишь в доме сыворотку правды?

— А это что, противозаконно? – Съязвила Джинни. – Я могу хранить в собственном доме все, что захочу. Ты предлагаешь тянуть из тебя слова клещами? – Поинтересовалась она после небольшой паузы.

— Мой закон отклонили.

— Какой? О домовиках?

— Нет, я придумала еще десяток!

— Немедленно перестань разговаривать со мной в таком тоне! – Возмутилась Джинни, и мне стало стыдно. Она-то в чем виновата?

— Извини! Просто я действительно очень глупо себя чувствую.

— Ты расскажешь, в чем дело, или нет?

— Малфой говорил с Кингсли, и я думаю, что мой закон отклонили именно из-за этого разговора.

— Ты так думаешь? Или так оно и есть?

— Я думаю, что так оно и есть.

— Ты слышишь, как это глупо звучит?

— Ты будешь заступаться за Малфоя?!

— Нет, я буду заступаться за справедливость. Знаешь, год назад я совершенно тебя не понимала. Отвернуться от человека, который тебя обожал, который был согласен на все, лишь бы ты была рядом? А после этого заняться карьерой и принять предложение Малфоя? Но потом я осознала, что если это неприемлемо для меня, это не значит, что остальные относятся к этому так же. У вас с Малфоем взаимовыгодное сотрудничество, ты играешь для него, он – для тебя. И я не думаю, что он бы стал отговаривать министра от принятия закона в том случае, если бы был уверен, что это пойдет тебе на пользу.

— Джинни, он сделал это за моей спиной.

— «Гермиона, я хочу отговорить министра от принятия твоего закона, ты не против?» – Это так должно было выглядеть? Другой вопрос в том, что он должен был объяснить тебе это сам...

— Почему в доме не пахнет едой? – Раздался из коридора голос моего старого друга.

— Ох, я совсем забыла, что Гарри обещал прийти на обед! – Джинни всплеснула руками и вскочила с дивана. – Привет, любимый! – Прокричала она и тише добавила: – Кикимер!

— Мисс Уизли?

— Пожалуйста, приготовь для Гарри что-нибудь на скорую руку!

— И чьи туфли валяются у нас посреди коридора? – Голос Гарри приближался, и спустя долю секунды он заглянул в гостиную. – Гермиона? – Удивился он, обнимая и целуя Джинни. – Проблемы с Кингсли?

— Откуда ты... – начала было я, но тут же себя одернула. Это же Гарри Поттер, он знает все. – Мой закон отклонен.

— Ничего страшного, – подбодрил он. – У тебя будет время, чтобы внести необходимые поправки.

— Кингсли поручил это Стоуну.

— Стоуну? – Друг вскинул брови. – А с какого бока здесь оказался Стоун?

— Самой интересно, – пожала плечами я.

— Обед готов, хозяин, – оповестил Кикимер.

— Хорошо, спасибо.

— Пойдем, Гермиона, пообедай с нами! – Предложила Джинни.

— Я не хочу вам мешать...

— И ничуть не помешаешь, – решительно закончила она.

Обед прошел в довольно веселой обстановке. Уже после его окончания Гарри, хлопнув себя ладонью по лбу, сообщил:

— Я совсем забыл! Сегодня пришло письмо от Рона: через неделю он возвращается в Англию!

— Наконец-то! – Не сдержала восхищения Джинни и чуть обиженно добавила: – А почему он написал тебе, а не мне?

Гарри не ответил, пристально вглядываясь в мое лицо. Я бы тоже хотела пристально в него вглядеться, чтобы понять, какие из бушующих сейчас внутри меня эмоций на нем отражаются. Что пересилило: с новой силой вспыхнувшее чувство стыда по отношению к Рону или все еще кипящая внутри обида и злость на Малфоя?

— Гермиона, будь осторожнее, – медленно проговорил Поттер.

— С кем? – Усмехнулась я.

— С обоими, – мрачновато ответил он.

Глава 6

На следующий день я получила приглашение на устраиваемую в «Норе» вечеринку в честь возвращения Рона. Подписано оно было Джинни, что меня не удивило, – не сомневаюсь, что Молли ничуть не хотела видеть меня в своем доме после всей той боли, которую я причинила ее младшему сыну. Прекрасно это понимая, я тоже испытывала неудобство за то, что буду мозолить ей глаза. Я бы и не появилась в «Норе», если бы не приписка внизу: «Гермиона, прошу тебя, приходи обязательно!»

Отправляясь к Уизли, я заглянула в кабинет к Малфою.

— Я вернусь вечером, – сказала я.

— И где ты планируешь провести время до вечера? – Поинтересовался он, не отрывая глаз от разложенных на столе свитков.

— У Уизли.

— Прости, я не ослышался? – Он все-таки поднял на меня взгляд и теперь смотрел с веселым изумлением. – Зачем?

— Джинни пригласила на вечеринку в честь возвращения Рона.

— Ах, да. Тебе жизненно необходимо там появиться! Он наверняка будет очень рад тебя видеть после того, как ты три раза отказалась выйти за него замуж.

— Джинни пригласила меня, и я там буду, – решительно ответила я. – Я буду стараться как можно меньше попадаться ему на глаза.

— Конечно, постарайся. Кстати, ты не напомнишь, кто из них в курсе наших настоящих отношений?

— Только те, кому я доверяю!

— Уточни-ка.

— Гарри, Джинни и Джордж, – сквозь зубы произнесла я.

— Я надеюсь, что твой бывший женишок не раскроет всех твоих секретов сегодня вечером? – В его голосе засквозила угроза. – Ему хватит ума растрепать об этом всем вокруг. И ты прекрасно понимаешь, что ему поверят.

— Не стоит волноваться, Малфой. Я вообще не собираюсь рассказывать ему о том, где я сейчас живу.

— Верное решение, – кивнул он. – Рыжий бедняга может этого и не пережить!

Я не ответила, резко развернулась и вышла за дверь. Он беспокоится только о себе и своей карьере, такова наша договоренность. А я всегда держу данное слово.

* * *
Оказавшись у «Норы», я растеряла всю свою решительность. Я колебалась у ворот и думала, как бы мне сообщить Джинни о том, что я не буду присутствовать на празднике, когда она появилась на пороге дома и заспешила в мою сторону.

— Гермиона! Я так рада, что ты пришла!

— Не объяснишь, зачем я здесь нужна?

— Как?.. – Удивилась подруга. – Ведь вы друзья, вас столько связывает...

— Джинни, нас с твоим братом связывает гораздо большее, чем просто дружба, тебе ли этого не знать? Год назад ты была обижена на меня за то, что я ушла от него, – напомнила я.

— Но с тех пор прошел год! – Она умолкла и чуть тише добавила: – Рон уже спрашивал о тебе.

— Он здесь? – Сердце забилось чаще, повинуясь безотчетному приступу паники.

— Да, он приехал утром. Мы хотели, чтобы он поселился у нас с Гарри, но мама и слышать ничего не хотела! – Джинни закатила глаза. – Пожалуйста, Гермиона, пойдем в дом?

Еще немного посомневавшись, я все-таки позволила ей себя уговорить.

Когда я вошла, Молли хлопотала у плиты.

— Здравствуйте, миссис Уизли, – поприветствовала я с улыбкой. Ведьма обернулась, мазнула меня взглядом и равнодушно ответила:

— Здравствуй, Гермиона, – после чего отвернулась к плите. Джинни виновато пожала плечами.

— Миссис Уиз’ги, я не наш’га ’гедис... – Раздалось сзади. – Ге’гмиона! – Флер радостно улыбнулась. – Мы так давно не виде’гись! – Она троекратно расцеловала меня в щеки.

— Привет, Флер! Ты прекрасно выглядишь! Как малышка Мари?

— ’Гастет не по дням, а по часам! – На лице француженки появилось чувство гордости. – Она сейчас во Ф’ганции с моими ’годите’гями, мы пос’ге вече’гинки аппа’ги’гуем к ней.

— Она свела с ума всех соседских мальчишек, – с добродушной усмешкой в кухню вошел Билл. – Привет, Гермиона! Как ты?

— Хорошо, – я покраснела под пристальным осуждающим взглядом Молли, и Джинни поспешила увести меня в гостиную. Идея была не самой хорошей, потому что там в компании Джорджа и Гарри сидел Рон.

— Гермиона! – Джордж бросился ко мне, раскрыв объятия. Пока я удивлялась такому проявлению чувств и искала глазами Анджелину, он отпустил меня и, повернувшись к Рону, пояснил: – Видишь, братец, я тоже делал ей предложение, мне она тоже отказала, однако же я очень рад ее видеть!

Джинни неловко замялась, Гарри отвел взгляд, я вспыхнула, вошедшая в комнату Анджелина замерла в дверях, Рон вскинул брови, и только Джордж чувствовал себя вполне комфортно в этой обстановке. Спустя несколько секунд все разом засуетились.

— Пойду помогу маме! – С этими словами из комнаты сбежала Джинни.

— Привет, Гермиона, – мимоходом поприветствовав меня, Гарри прокричал в спину девушке: – Милая, подожди! – И быстрым шагом вышел следом.

— Привет, Гермиона, – повторила Анджелина и перевела взгляд на Джорджа: – Дорогой, в твоей комнате что-то жутко гудит!

— А, это все упырь! – Беззаботно отмахнулся он.

— Что, упырь?! – Ахнула девушка. – Джордж, я их боюсь!

— Анджелина, он не сделает тебе... – Начал было спорить непонятливый парень, но она уже ухватила его за руку.

— Знаешь, я с детства боюсь упырей... – Последняя пара тоже вышла, прикрыв за собой дверь, и мы с Роном остались одни.

— Привет, – я улыбнулась как могла искренне, но получилось не очень.

— Привет, – он ответил без улыбки, и я мысленно напомнила себе правило Малфоя лицемерить там, где это принято.

— Ну, как Штаты?

— Их все еще 50, – попытался пошутить он. – А как ты?

— Неплохо.

Мы замолчали, не имея ни малейшего понятия, о чем нам разговаривать. Спустя несколько минут бестолкового стояния на месте я все-таки присела на стул.

— А как... работа?

— Тоже хорошо. На той неделе вносила поправки к законам об эльфах, их приняли, Кингсли предложил мне издать свой закон. – Я говорила Джинни, что не буду ему врать, но и Малфою я обещала, что сохраню наш договор в секрете. Было по меньшей мере странно, что я оставила приоритет Малфою, а не подруге, которую знала уже почти десять лет, но исправляться было поздно.

— Ты молодец.

Мы снова замолчали.

— А как твоя команда?

— Играют, – односложно ответил он. – У нас сейчас отпуск.

— Так ты ненадолго?

— Да, через неделю снова уезжаю.

Стыдно признаться, но в этот момент я испытала ни с чем не сравнимое облегчение.

— А как у тебя... ну... с личной жизнью? – Запинаясь, поинтересовался Рон.

А вот этого вопроса я боялась больше всего! Ладони моментально стали мокрыми, вдоль позвоночника пробежала толпа мурашек, кровь прилила к лицу, а колени затряслись. Мне было стыдно перед ним, невыносимо стыдно.

— Потихоньку, – обтекаемо ответила я, молясь всем богам, чтобы он не стал задавать других вопросов. Боги меня не услышали.

— У тебя кто-то есть? – Видно было, что этот вопрос тревожил его с самого начала, и я замялась.

— Как сказать...

— Скажи как есть, Гермиона! – Прикрикнул он, потеряв терпение. Я вздрогнула. За последний год ничего не изменилось – мне по-прежнему не была нужна любовь, а он по-прежнему смотрел на меня как на самый дорогой приз.

— Да, – ответила я, глядя ему в глаза. Он грустно усмехнулся.

— Конечно, как могло быть иначе.

— С ним не так, как с тобой, – попыталась утешить я, но потом осознала, что слова могут прозвучать двояко, и поспешила исправиться: – У нас с тобой была любовь.

— А с ним нет?

— Нет.

— Зачем он тогда тебе, Гермиона?

«Затем, что нам это выгодно. Мы изображаем пару на людях, выглядим стабильно, внушаем доверие. Он должен помогать мне с карьерой», – подумала я, но вслух, естественно, произнесла совсем другое:

— Чтобы никто не искал любовь там, где ее быть не может.

— Ты себя обманываешь, – покачал он головой. – Я же знаю, что ты умеешь любить.

— Может быть, – согласилась я. – Но я не хочу этого.

И снова повисла тишина, на этот раз действительно сопровождаемая воем в трубах. Не сомневаюсь, что это Джордж потащил Анджелину смотреть на упыря.

— А я знаю его?

— Да.

Рон вскинул подбородок и посмотрел в мое лицо.

— И кто он?

— Рон... – Неуверенно пыталась поспорить я.

— Гермиона?

— Я не уверена...

— Гермиона, – четче повторил он.

— Что ты хочешь это знать, – все-таки закончила я.

— Гермиона!

— Малфой.

Думаю, ничья другая фамилия не могла повергнуть его в больший ступор, чем та, которую я произнесла. В его глазах появилось насмешливое выражение.

— Малфой?

— Да.

— Драко Малфой?

— Да.

— Сын Люциуса Малфоя?

— Да.

— Пожиратель смерти, Гермиона?

— Черт возьми, да! – Взорвалась я.

— Аплодирую тебе стоя, – он действительно приподнялся с дивана и пару раз хлопнул в ладоши. – Зачем?

«Не рассказывай ему о договоре!» – Мелькнуло в голове, и мой ответ был почти правдив:

— Нам хорошо вместе.

— С Малфоем? – Рон скептически выгнул брови. – Тебе, маглорожденной ведьме, хорошо с чистокровным магом, презирающим маглов?

— Да, Рон.

Он потрясенно умолк, а потом в его глазах мелькнула догадка.

— Когда ты уходила от меня, ты говорила, что хочешь посвятить себя карьере. Ты с ним из-за карьеры, да?

— Рон...

— Гермиона, ответь мне правду!

Ты же хотела, чтобы я соврала, да, Джинни?

— Нет, Рон, карьера здесь ни при чем.

Он покачал головой.

— Врать ты так и не научилась. Знаешь, вскоре после нашего расставания растерянность сменила злость, потом я подумал, что смогу простить тебя и продолжать общаться по-дружески, а сейчас... Сейчас мне очень тебя жаль, Гермиона.

— Я же сказала, Рон, что моя карьера не имеет к нему никакого отношения!

— Ты соврала и разочаровала меня за вечер дважды: сначала сообщением о том, что встречаешься с Малфоем, а потом тем, что пыталась скрыть правду.

Пытаясь сдержать слезы, я подняла подбородок и увидела, что он встает с дивана.

— Рон... – В который раз отчаянно повторила я.

— Не бойся, – усмехнулся он. – Я никому не расскажу о вас. А через несколько дней уеду. Ты знаешь, что я умею хранить чужие секреты, – с этими словами он вышел из комнаты, оставив меня одну. А я с идеально прямой спиной сидела на жестком стуле и понимала, что только что лишилась возможности когда-либо возобновить даже подобие дружеских отношений с человеком, которого раньше любила.

Дверь снова скрипнула, и я с надеждой обернулась, но это оказался Джордж.

— Анджелина сказала, что я должен извиниться, – начал он, садясь на стул напротив меня.

— Перестань, Джордж, ты не сделал ничего плохого.

— Ты прекрасно знаешь, что сделал. Мне не следовало так глупо шутить.

— Ничего бы не изменилось, если бы ты просто поздоровался. Я сама во всем виновата.

— Нет, Гермиона, – он покачал головой. – Ты ведь предупреждала его. Ты говорила, что хочешь заняться карьерой.

— Да, но я не предупреждала его, что хочу за нее продаться! – Воскликнула я дрогнувшим голосом.

— Тише, тише! – Он обернулся на дверь, немного помолчал и продолжил: – Ты не продалась. Считай это деловым соглашением. Хотя, конечно, ваши отношения таковыми и являются, – Джордж развел руками.

— Знаешь, мне странно понимать, что меня утешает брат человека, которого я так бесчувственно бросила.

— Тебя утешает друг, – просто ответил Джордж.

— Спасибо тебе, – искренне поблагодарила я.

— Не стоит.

— Я же потеряла его навсегда? – Тихо спросила я после паузы.

Он долго подбирал слова, а потом выдавил:

— Мы никогда не теряем навсегда тех, кто остается жить.

— Ох, Джордж, какая же я дура! – Черт, как можно быть такой бестактной?!

— Иногда сложно понять, что я теперь один. Странное ощущение, когда ты всю жизнь был чьим-то близнецом, а потом вмиг перестал быть на кого-то похожим, – с пугающей откровенностью проговорил он.

— Знаешь, ты ведь не один, – прекрасно понимая, что он имеет в виду совсем не это, неуверенно сказала я. – У тебя есть семья, есть я и Гарри, есть Анджелина.

— Анджелина со мной только потому, что я похож на Фреда! А ведь я люблю ее, понимаешь? – В его глазах светилась неподдельная мука.

— Что ты, Джордж! Я уверена, что она прекрасно видит разницу между тобой и... Фредом, – имя погибшего друга далось тяжело. – И любит в тебе именно тебя.

— Спасибо, – он улыбнулся, но было видно, что мои слова его не убедили. – Думаю, нам пора садиться за стол, – делано бодро добавил он, вставая и протягивая мне руку. – Мы ведь никому не расскажем о нашем разговоре, правда? – Он подмигнул мне, а я не знала, плакать мне или смеяться.

— Нет, Джордж, никому, – заверила я, возвращая ему такую же неискреннюю улыбку.

Глава 8

Драко

Рабочий день тянулся слишком медленно. Я пытался внести коррективы в новую брошюру, выпущенную моим Бюро, но буквы скакали и расплывались перед глазами: спать хотелось адски. В момент, когда я уже собирался плюнуть на все и аппарировать домой (я люблю работать, но только тогда, когда приношу Министерству пользу; сейчас от меня пользы было примерно столько же, сколько от флоббер-червя), раздался стук в дверь.

— Да?

— Привет, – в кабинет вошла сияющая, как медный котел, Гермиона.

— Давно не видел тебя в таком прекрасном настроении, – улыбнулся я. Как ни крути, а общаться с жизнерадостным человеком куда приятнее.

— Я сама себя давно такой не видела и не ощущала, – она махнула рукой. – Я, собственно, зачем пришла. Пойдем обедать? Знаю, еще рано, но я не могу сосредоточиться на работе, мозг выключается!

— Прекрасно тебя понимаю. Но ты не напомнишь, когда мы в последний раз обедали вместе?

— На прошлой неделе, – легко ответила она. – Только не далее чем десять минут назад я сумела отделаться от Кэтрин, которая пыталась давать мне советы, как правильно с тобой мириться.

— Прости?

— Прощаю, – великодушно отозвалась она. – После дня заседания Комиссии, на котором был рассмотрен мой закон, мы приходим на работу и уходим с нее в разное время, а обедать предпочитаем либо в своих кабинетах, либо в компании коллег. И я подозреваю, что, раз уж этим вопросом задается Кэти, то Министерство уже давно гудит, пытаясь разобраться в хитросплетениях наших отношений.

— Так.

— Что так? Именно так, и никак иначе!

— Министерство заметило, что мы поссорились?

— Малфой, тебе действительно стоит сегодня пораньше лечь спать, ты не очень-то быстро соображаешь!

— Рекомендации оставь на потом, сейчас я требую деталей.

— Деталями можешь поинтересоваться у кого-нибудь из коллег, думаю, они с радостью с тобой поделятся!

— Ты тоже теперь собираешь сплетни, Гермиона? – На лице непроизвольно появилась усмешка.

— Могу тебя успокоить: все, видимо, считают, что в нашей ссоре виновата я. Пока я шла к твоему кабинету, встретила Пенелопу Кристал.

— Бывшую подружку одного из Уизли?

— Ты тоже теперь собираешь сплетни, Малфой? – Съязвила она, и я усмехнулся. Определенно, она изменилась за последний год. – Так вот. Она поинтересовалась у меня, куда я направляюсь, а когда я намекнула ей, что это не ее дело, благословила меня на наше примирение. Как думаешь, с чем это может быть связано?

Я представил, как Гермиона деликатно «намекнула» не совать нос не в свое дело, и расхохотался. Она подозрительно на меня посмотрела и тоже заулыбалась.

— Не скажешь, в каких выражениях ты попросила ее не лезть? – Отсмеявшись, спросил я.

— О, не думаю, что тебе стоит это знать, – обворожительно улыбнулась она. – Ты интеллигентный человек, воспитанный в лучших традициях чистокровных семей.

— Так, ладно. Посмеялись и хватит. Пойдем обедать.

* * *
За обедом Гермиона с абсолютно непроницаемым лицом сообщила, что утром к ней заходил министр. По правде говоря, это очень меня заинтересовало. Я подозревал, чем может быть вызван визит, но прямо спрашивать не рискнул – Гермиона, конечно, согласилась на мою помощь в карьере, но все еще была гордой гриффиндоркой, и ее реакцию на мою роль в этом предсказать было сложно. Может, я даже ее побаивался?.. Хотя нет. Конечно, нет.

— О чем вы говорили с Кингсли?

— Он спросил, не держу ли я зла на Комиссию.

— Да что ты? – Брови непроизвольно взлетели вверх. – И?

— Я ответила ему правду, что не держу.

— А ты уверена, что это правда? – Ненавязчиво поинтересовался я, прекрасно помня, в какой ярости она была после отклонения ее закона.

— Разумеется, Мал... Драко, – после небольшой заминки закончила она, незаметно оглядевшись по сторонам. Молодец, Гермиона. Верное решение.

— Что же заставило тебя переменить решение?

— Айлин любит тебя и считает честью, что в свой дом из трех оставшихся домовиков ты выбрал именно ее. Кикимер теперь обожает что Гарри, что Джинни, несмотря даже на то, что Джинни – потомок предателей крови.

— И так себя ощущают абсолютное большинство домовиков, Гермиона. Рад, что ты это осознала.

— Пока еще не осознала, – призналась она. – Я головой понимаю, но где-то в глубине души мне все равно хочется их освободить. Надеюсь, мои поправки помогут им.

— Несомненно.

— Спасибо.

Остаток обеденного времени мы болтали ни о чем, оставаясь в столовой лишь для того, чтобы убедить коллег: все в порядке, мы вместе и по-прежнему крайне этим довольны.

Не знаю, как Гермиона, но я действительно был доволен. Знаю, что дома мы опять разойдемся по разным углам, что вошло в привычку за год, но на работе мы были способны вполне мирно побеседовать. И замечательно находили общий язык в постели.

* * *
В приемную министра я вошел без особых церемоний и сразу направился к двери в кабинет Кингсли.

— Мистер Малфой, куда вы?! – Вскрикнула Элисон, бодро выскакивая из-за стола и преграждая мне путь.

— Хочу выйти на свежий воздух, – с непроницаемым лицом ответил я. Девушка недоуменно похлопала ресницами, и я глубоко вздохнул. – Элисон, разумеется, я иду к министру!

— К нему нельзя, – решительно заявила она.

— Не волнуйся, он меня не выгонит.

— Вас, может, и нет, зато выгонит меня, если я вас пропущу!

— Элисон, перестань пороть чушь и скажи Кингсли, что я хочу с ним поговорить.

— Он просил его не беспокоить.

— Хорошо, – терпеливо согласился я. – Тогда отойди, я пройду сам.

— Мистер Малфой, я не пропущу вас.

— Элисон...

— Ожидайте вызова, мистер Малфой!

Подозреваю, кабинет Кингсли был защищен звуконепроницаемыми чарами, иначе он бы давно стоял в дверях и недоуменно взирал на сцену, разворачивающуюся в его приемной. В любом случае, продолжать эксперименты я не рискнул, а развернулся на каблуках, взметнув подолом черной мантии, и спешно вышел за дверь.

Я даже не успел дойти до лифтов, когда бумажный самолетик, или птичка, или что это там было (никогда не понимал, как можно отличить одно от другого) спланировал к моим ногам. Ошибок здесь не бывает, поэтому я нагнулся, поднял записку и, развернув ее, прочитал: «Мистер Малфой, вас ожидает министр. Пожалуйста, зайдите». Чертова ведьма, да она издевается надо мной?!

Я вернулся в приемную, ожидая увидеть Элисон в коленопреклоненной позе или как минимум в поясном поклоне, но нет. С прямой спиной она сидела (восседала) за столом, говоря мне взглядом, что ничуть не чувствует себя виноватой, и, более того, гордится своей выдержкой. Я хмыкнул и, постучав, вошел в кабинет Бруствера.

— Здравствуйте, Драко, – министр указал мне на стул. – Был уверен, что вы сегодня появитесь, но не ждал так скоро. Простите Элисон, она просто выполняет свою работу.

— Это не страшно, ее можно понять. В конце концов, рабочее место у нее очень и очень престижное.

— Пожалуй.

— Думаю, вы знаете, зачем я пришел, министр?

— Полагаю, да. Это связано с моим сегодняшним визитом к мисс Грейнджер?

— Именно так. За обедом она рассказала, что вы интересовались, не обижена ли она на Комиссию?

— Да, наш разговор начался именно с этого, – кивнул Кингсли.

— Как думаете, она была искренна?

— А вы как думаете? – Министр вскинул брови.

— Министр...

— Драко, я хотел бы сначала услышать ваш вариант ответа на этот вопрос.

— Гермиона сказала, что ничуть. И допускаю, что говорила правду, поскольку огнем недельной давности в меня уже не плевалась, – усмехнулся я.

— Хотите сказать, после заседания Комиссии все шишки достались вам? – Развеселился он.

— Это неудивительно, верно? Мы живем вместе, и я член Комиссии.

— Приношу свои извинения, – он все еще улыбался.

— Не стоит, в конце концов, именно я попросил вас о таком решении, и Гермиона, кстати, это поняла, поэтому избрала меня козлом отпущения.

— Сильно досталось?

— Обошлось, – в тон ему ответил я.

— Я знаю ее уже несколько лет и подозреваю, что вам повезло.

— Согласен, – мой голос прозвучал сухо. Я прекрасно понимаю, что Кингсли – министр магии, знающий Гермиону уже пять лет, но я в принципе не склонен обсуждать свою личную жизнь с кем бы то ни было, будь он даже Мерлином или Салазаром!

Очевидно, Бруствер это понял, потому что тему закрыл.

— Памятуя о вашем совете, Малфой, я спросил у мисс Грейнджер, считает ли она по-прежнему необходимой свою работу в Отделе регулирования и контроля за магическими существами.

— Она наверняка очень удивилась.

— Вы абсолютно правы, почти лишилась дара речи.

— И что же она ответила?

— Сказала, что никогда раньше не думала об этом.

— Вздор.

— Простите, мистер Малфой?

Наш разговор стал резким и отрывочным: очевидно, Кингсли понял, что я не горю желанием делиться с ним подробностями нашей с Гермионой совместной жизни. Она упоминала какую-то магловскую игру, в которой два игрока с помощью ракеток отбивают мячи. Как она называлась? Кажется, теннис. Думаю, этот разговор выглядел именно так.

— Гермиона всегда думает обо всем, – пояснил я свой комментарий. – Она рассматривает все варианты и предугадывает все дальнейшие действия. Она отличный стратег.

— Может, вместо Отдела магического правопорядка стоит предложить ей перейти в Отдел магических игр и спорта? – Задумался Бруствер.

— Не думаю, что это будет хорошая идея, – я покачал головой. – Гермиона ненавидит квиддич, а прочие магические игры, думаю, найдет слишком скучными. Ей нужна такая работа, чтобы она смогла применить свои выдающиеся способности.

— Сарказм?

— Она была лучшей студенткой курса, как думаете, это может быть сарказмом?

— Наверное, это доставляло вам немало неудобств? – Да нет, это просто парад вопросов!

Определенно, вопросы Кингсли сегодня весьма странны. И подозрительно-настороженный взгляд.

— Иногда, – решив утаить часть правды – на всякий случай – ответил я. – Особенно это не нравилось отцу. Сами понимаете, с его отношением к маглорожденным.

— Да-да, – отозвался министр.

— В любом случае, возвращаясь к предыдущему вопросу, я убежден, что работа в Отделе магического правопорядка, во-первых, больше ей подойдет, а во-вторых, будет ей по душе.

— Мисс Грейнджер обещала подумать. Не удивлюсь, если она захочет посоветоваться с вами, и тогда вы выскажете ей свои соображения.

— Так и поступлю, – ответил я. – У меня сегодня еще много работы.

— Можете идти, мистер Малфой. Всего доброго.

— До свидания, министр.

— Мистер Малфой, ответьте еще на один вопрос, – попросил Кингсли, когда я уже взялся за ручку двери. Я был уверен, что вопрос будет связан с Гермионой. Он не раз сегодня пытался вывести меня на разговор о ней, что, между прочим, было довольно удивительно.

— Слушаю.

— В нашей беседе с Гермионой сегодня проскользнуло упоминание о вас.

— Приятно слышать.

— Но она назвала вас по фамилии.

— Это частенько бывает между бывшими однокурсниками, – обезоруживающе улыбнулся я.

— И только?

— Разумеется! Разве могут быть еще какие-то причины? – Я притворился непонимающим.

— Пожалуй, нет, – согласился он.

Глава 10

Сразу после работы я аппарировала на площадь Гриммо. Джинни встретила меня в коридоре.

— Я думала, мы поговорим, – растерялась я, увидев, что она берет сумку.

— Поговорим, – кивнула она. – У Гарри сегодня сложный день, он после работы придет домой уставший. Как ты думаешь, мы не будем ему мешать своими озабоченными лицами?

— Наверное. Куда мы пойдем?

— Я заказала комнату в «Дырявом котле», наложим чары и будем сидеть сколько угодно, никому не мешая и зная, что нас никто не услышит. Кстати, ты не против, если к нам присоединится Анджелина? Она чем-то очень расстроена.

— Конечно, не против!

Анджелина ждала нас в баре, сидя за стойкой с бокалом тыквенного сока в руке и с рассеянной улыбкой слушая Ханну. Ханна уже несколько месяцев подрабатывала в баре в надежде войти в курс дела – следующей хозяйкой «Дырявого котла» должна была стать именно она. Когда-то давно она пыталась нам объяснить причины этого и даже взялась рисовать генеалогическое древо. Сильно сомневаюсь, что кто-то мог назвать степень ее родства с Томом, нынешним хозяином бара, кроме, разве что, Невилла, неизменно внимающего ей с выражением обожания на лице. Все, что я уловила из тех пространных рассуждений, – что Ханна и Том дальние родственники.

Увидев нас, Анджелина резво поднялась со стула и направилась в нашу сторону с явным облегчением, одновременно выразительно показывая глазами, что мы должны как можно скорее подняться наверх. Мимоходом кивнув Ханне, мы прошли в узкий коридор и, закрыв дверь, запечатали ее заглушающими чарами Снейпа. Несколько минут в комнате царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем висящих на стене часов.

— Так что произошло? – В нетерпении спросила Джинни.

Я перевела взгляд на Анджелину. Если я была зла и потрясена, то она выглядела потерянной, испуганной и зажатой.

— Рассказывай, Анджелина, – мягко подтолкнула ее я.

— Нет-нет, давай сначала ты!

— У меня ничего серьезного, а тебе, судя по всему, необходимо выговориться.

Она умолкла и отвела взгляд. Снова повисла тишина, но на этот раз никто не рискнул ее нарушить. Анджелина встала, отошла к окну и, глядя на кишащий магами Косой переулок, медленно проговорила:

— Я беременна.

Она сказала это таким обреченным голосом, что ни мне, ни Джинни не пришла в голову мысль вскочить со своих кресел и поздравить их с Джорджем с грядущим пополнением. Вместо этого Джинни тоже встала и, приобняв девушку за плечи, спросила:

— Чего ты боишься?

— Боюсь сказать Джорджу... – Почти шепотом ответила девушка и, вернувшись в кресло, сцепила замком руки. – Мне кажется, он будет не рад это услышать.

— Что ты такое говоришь! – Вскинулась возмущенная Джинни, но я покачала головой.

— Почему ты так считаешь? – Максимально стараясь обойти острые углы, деликатно спросила я.

— О, у нас такие странные отношения! Иногда я смотрю на него и вижу, что он меня любит. Но это бывает так редко... Мы почти не разговариваем, а все дни у нас проходят одинаково: мы просыпаемся, я готовлю завтрак, потом мы идем на работу, вечером возвращаемся, ужинаем, садимся смотреть телевизор, а потом уходим в спальню. Все!

— А ты говорила Джорджу, что тебе это не нравится?

— Зачем? – Невесело хмыкнула она. – Его ведь все устраивает!

— Ты ошибаешься, Анджелина! Помнишь, вчера ты отправила его ко мне, чтобы он извинился?

— Да.

— Мы немного поговорили. Он очень любит тебя!

— Это неправда, – в ее голосе прозвучала такая неподдельная боль, что я ощутила комок в горле. – Он жалеет меня. Он живет со мной потому, что не хотел, чтобы я оставалась одна после смерти Фреда! Или боялся сам!

— Конечно, он боялся, – в разговор включилась Джинни. – Просто представь на секунду, что он должен чувствовать, потеряв брата-близнеца? С одной стороны, ему было тяжело жить со всей семьей, а с другой, жить одному тоже страшно. И он выбрал меньшее из двух зол – предложил тебе поселиться с ним. Знаешь, сначала он боялся заговорить с тобой об этом, потому что думал, что Фред ему этого никогда не простит. Но мы сумели убедить его в том, что Фред был бы только рад, если бы он взял на себя ответственность за его девушку.

— Видишь! Взял ответственность! А теперь я беременна, и нам предстоит воспитывать общего ребенка, которого мы назовем Фредом, если это будет мальчик!

Джинни побледнела.

— Анджелина, ты не понимаешь, – я посмотрела ей в глаза. – Он полюбил тебя. Он действительно полюбил тебя так, что теперь боится потерять! И тоже придумывает себе несуществующие причины, по которым ты согласилась быть с ним. Он убежден, что это лишь потому, что он похож на Фреда.

— Что? – Ахнула девушка. – Как он мог так подумать?..

— Точно так же, как и ты решила, что он просто тебя жалеет, – безжалостно ответила я. – Вы сошлись, когда потеряли Фреда. Каждый из вас знал его с той стороны, с которой не знал другой. Вы хоть раз говорили о нем?

— Никогда, – сдавленно ответила Анджелина.

— Может, стоит попробовать? Между вами стоит его призрак, он не дает вам заметить очевидное и стать счастливыми! Джордж любит тебя, но уверен, что ты не любишь его...

— Я люблю, – перебила она, всхлипнув.

— Вот! Это главное! Анджелина, у вас будет общий ребенок, вы любите друг друга – о чем еще можно мечтать?!

— Только о мозгах, – ехидно вставила Джинни, смахивая слезы с глаз.

— Прости? – Мы одновременно повернулись к рыжеволосой девушке.

— Стоило больше двух лет трепать друг другу нервы, чтобы потом почти случайно выяснить, что вы, оказывается, любите друг друга?! Неужели нельзя было просто поговорить?

— Они бы все равно не поверили друг другу, – пожала плечами я. – Представь себя на месте Анджелины...

— Упаси Мерлин! – Воскликнула она и тут же покраснела. – Прости, Анджелина, я не то имела в виду...

— Все в порядке, – она улыбнулась. – Я никогда и никому не пожелаю оказаться в такой ситуации.

— Это было очень... – Джинни замялась, подбирая нужное слово. – Очень жестоко.

— Если бы у Гарри был брат-близнец, который предложил бы тебе быть с ним, какова была бы твоя реакция? – Желая прекратить бессмысленный спор, спросила я. Бессмысленный – потому что Джинни невыносимо стыдно, а Анджелина изо всех сил старается держаться и не показать, насколько ранили ее слова будущей золовки.

— Наверное, я бы думала так же, как и Энджи, – ответила подруга.

— Я правда люблю его. Очень. И я не заметила, как это произошло... Сначала мне было безмерно его жаль, потом я злилась на него, думая, что он жалеет меня. А однажды я просто пришла домой поздно вечером, когда Джордж уже спал. Зашла в комнату, посмотрела на него... И поняла, что не представляю без него своей жизни.

— Думаю, он будет рад это услышать, – растроганно произнесла Джинни.

— Он мне не поверит, – Анджелина покачала головой.

— Да, – согласилась я. – Ни за что не поверит. Ты должна показать ему, как ты его любишь. Ему будет неловко, он будет избегать этого, но рано или поздно сдастся и поймет, что ты была искренна.

— Рано или поздно? – Вскинулась она. – Когда? Через пять лет, десять, пятнадцать?

— Нет, тогда, когда захочет поверить в это. Когда сам будет готов сказать тебе, что любит.

— Я не скажу ему, что люблю его, раньше, чем он признается в этом мне! – Анджелина резко подняла подбородок.

Джинни недоверчиво воззрилась на нее.

— Почему?

— Я не так воспитана! – Почти отчаянно выкрикнула Анджелина. – Я... я не могу.

— Заставлять себя точно не надо, – кивнула я. – Но если ты захочешь ему это сказать, скажи!

— Даже если он не скажет?!

— Но ведь он любит тебя.

— И у него тоже есть гордость, – вставила Джинни. – И, наверное, ему до сих пор все-таки стыдно перед Фредом.

Анджелина обхватила себя руками за плечи и, покачиваясь в кресле, медленно произнесла:

— Ему нечего стыдиться...

— Обязательно скажи ему об этом!

— Стыдно должно быть мне, – закончила девушка. – Ведь это я сначала встречалась с одним братом, а после его... смерти, – она тяжело сглотнула, – утешилась в объятиях другого.

— Знаешь, Энджи, стыдно должно быть либо вам обоим, либо никому из вас. И если вы друг друга любите, то я склоняюсь к варианту, что ни тебе, ни Джорджу стыдиться нечего, – торжественно объявила Джинни.

— Я согласна! – Подхватила я.

Девушка подняла признательный взгляд.

— Я иногда чувствую себя такой нелепой и глупой.

— Эти чувства – мои постоянные спутники с тех пор, как я поняла, что влюбилась в Поттера, – пошутила Джинни, ободряюще улыбнувшись. – Представляешь, каково это – жить в этих ощущениях уже больше девяти лет?

— С трудом, – Анджелина слабо улыбнулась в ответ.

Я с улыбкой смотрела на них и чувствовала, как внутри все сжимается. Они обе испытали немало боли в любви, но ни на что не променяли бы это состояние. Несмотря на то, что Гарри и Джинни слишком часто ссорятся, они счастливы и не представляют своей жизни друг без друга. Джинни еще тогда, в возрасте десяти лет поняла, что это ее человек. Анджелина тоже любила, но эта любовь приносила ей много страданий до сегодняшнего дня, когда она узнала, что любима. Сейчас в глазах зажегся огонек надежды, губы сами по себе расплылись в улыбке, а на лице появилось мечтательное выражение. Она верила мне, верила Джинни и всем сердцем, пожалуй, хотела сейчас только вернуться домой и поговорить с Джорджем. Да, она наверняка этого боялась, но зато точно знала, что он не оттолкнет ее. Все, что он может сделать, – не поверить ей, но она сможет – если не сегодня, то завтра, через неделю, через месяц – убедить его в своей любви. Она женщина. Любящая женщина, которая совсем недавно узнала, что любима. И осознание этого дарило ей счастье.

И только я сидела и думала о работе. А о чем еще было думать? Я виновата, что променяла любовь на карьеру. Да и, собственно... Любила ли я Рона? Тогда я могла с уверенностью сказать, что да, но спроси меня сейчас кто-нибудь, что такое любовь, – и я не смогу ответить. Я не знаю. Я не чувствовала себя с ним защищенной от любых проблем, я не таяла от счастья, когда он мне улыбался, не бросалась ему на шею, когда мы виделись на выходных. Мне просто было с ним комфортно, хорошо. Я всегда была слишком рациональна. Стоило ли?! Мы вместе пережили войну, которое многое у нас отобрала, дав при этом лишь друг друга. Сомнительное счастье для меня, как оказалось...

В душе снова поднялось чувство стыда, когда я поняла, что Рон на вопрос о любви ответит с легкостью. Он знает ответ. Он знает, что такое любовь, потому что любил меня, обожал и носил на руках. А я так грубо взяла и растоптала его чувства, не просто отказавшись выйти за него замуж, но и сообщив, что любовь мне не нужна. Он был готов отдать мне ее, а я швырнула ее ему в лицо, при этом не продемонстрировав ни малейших угрызений совести. А почему? Потому что не знала, что он чувствует. Как, впрочем, не знаю и сейчас. Я просто попыталась представить, что станет с Джинни, если Гарри скажет, что ему не нужна любовь. Как отреагирует на такое объявление Джорджа Анджелина. Следуя своему же совету, поставила себя на их место, на место Рона. И почувствовала обиду, боль и тоскливо-безнадежное отчаяние.

И если я надеялась вчера на вечеринке успокоить Рона тем, что не люблю человека, с которым живу, то причинила лишь большую боль. Я не расстроила его, а разочаровала. Вряд ли мы сможем когда-то снова общаться даже как друзья. В лучшем случае будем равнодушно смотреть сквозь друг друга, изредка здороваясь и мельком интересуясь делами.

Сердце резко дернулось и забилось быстрее. Я поняла, чего мне не хватает. Поняла, почему не могу наслаждаться жизнью. Сколько бы я ни говорила себе, что любовь для меня не важна, это не так. Я хотела любить, хотела ощутить это чувство. И не через два года, а сейчас. Хотела забыть о правилах, хотела впервые в жизни с головой окунуться во что-то, кроме работы. Хотела не чувствовать, а дарить обожание и преданность. Хотела не задумываться над тем, что такое любовь, а просто держать за руку. Хотела замирать от счастья каждый раз, когда он касается меня.

Следом за пониманием пришел страх. Мерлин! Как мне найти человека, которому я смогу довериться, которого полюблю? Мысли невольно обратились к тому единственному мужчине, который сейчас царил в моей жизни. Драко Малфой. Иногда (к примеру, сегодня ночью) я могла думать, что он что-то ко мне чувствует. Что бы он ни говорил, он жалел меня. Ночью он раз за разом срывал с моих губ стоны наслаждения, заставляя забыть все негативные события прошедшего вечера. Утром в холле Министерства он поцеловал меня, хотя никогда этого не делал. Может быть, задумайся я о необходимости любви для себя в начале дня, я бы подумала о нем и даже убедила себя в том, что он влюблен в меня, а я – в него. Но эти мысли расцвели в моей голове лишь несколько минут назад, а к этому моменту он уже успел цинично сообщить мне о том, что после моего ухода я должна буду подыскать себе замену. Ему не нужны чувства, ему нужно положение в обществе. А мне пока еще дороги мои нервы и гордость, чтобы начать влюблять себя в человека, заведомо зная о безуспешности этих попыток.

— Гермиона! – Раздался испуганный хор над ухом, и я вздрогнула.

— Что случилось?

— Этот вопрос прозвучал бы гораздо уместнее, если бы его задал кто-то из нас, – съязвила Анджелина.

— За последние пять минут на твоем лице столько раз сменилось выражение, переходя от озадаченного к счастливому...

— А еще ты что-то шептала себе под нос!

Я густо покраснела.

— Я... задумалась.

— Ах, так вот как это выглядит! – С преувеличенным облегчением выдохнула Джинни и добавила: – Слышала, Анджелина? Она задумалась!

Анджелина скептически сощурилась:

— О чем?

— Ммм?

— О чем ты задумалась, Гермиона? – В нетерпении воскликнула Джинни.

— Да так, – отмахнулась я.

— А что ты хотела нам рассказать? – Не отступала она.

— Нет-нет, я уже все решила, – я рассеянно улыбнулась. – Честное слово.

Анджелина

Распрощавшись с девочками, я аппарировала в сторону дома. Они старались убедить меня в любви Джорджа, и тогда я им верила, но сейчас... Чем ближе придвигался миг нашего разговора (а я твердо решила с ним поговорить), тем больше я нервничала и начинала сомневаться.

Аппарировала я в начало сквера, сразу за которым стоял наш дом. Сквер протянулся почти на милю, и это расстояние давало мне возможность как следует продумать свои слова и поведение в момент разговора. К середине парка я уже успела прокрутить в голове если не сотни, то как минимум десятки вариантов, не выдержала и бросилась к дому бегом – за пятнадцать минут в парке я настолько обнажила свои нервы, что аппарировать было небезопасно: одна моя половина, конечно, непременно бы оказалась дома, но вторая наверняка обнаружилась в каком-нибудь захолустье. Причем я не уверена, что домой бы поспешила часть, способная говорить.

Дрожащими руками вставив в замок ключ, я вошла в темную прихожую.

— Джордж?

Он не отозвался, и я, сняв обувь и верхнюю одежду, вошла в расположенную сразу за прихожей гостиную.

Он оказался там. Спал за столом, уронив голову на руки. По поверхности стола были разложены многочисленные свитки с чертежами и по несколько раз перечеркнутыми фразами. Я подошла к Джорджу, похожему сейчас на рыжеволосого херувимчика, ощущая внутри себя щемящее чувство нежности. И впервые без угрызений совести.

Опустившись перед ним на корточки, я положила замерзшую руку на его щеку, и он поморщился сквозь сон, попытавшись отстраниться.

— Как бы не так! – Хихикнула я, опуская руку на его шею. Он резко поднял голову и сонно-невидящим взглядом уставился на меня.

— Энджи? – Наконец спросил он.

— А ты ожидал увидеть здесь кого-то еще? – Поддела я.

Он недоуменно хлопал глазами, пытаясь прогнать из головы остатки сна.

— Нет.

— Тогда не стоило так удивляться, правда? – Я поднялась на ноги и, удаляясь в сторону ванной, прокричала: – Ты ужинал?

— Нет, – повторил он.

— Сейчас приготовлю.

Пока я хлопотала на кухне, он успел подняться со стула и теперь маячил в дверях, привалившись плечом к косяку и сложив на груди руки.

— Что происходит?

— Готовлю ужин, – с наигранной веселостью ответила я, прекрасно понимая, что он имеет в виду совсем не это, и чувствуя, как ускорилось сердцебиение. Никогда прежде, приходя домой, я не будила его своими прикосновениями и улыбкой.

— Ты такая веселая, – протянул он, с недоверием глядя на меня.

— У меня нет причин грустить, сегодня чудесный вечер, – я выключила плиту и сняла с огня кастрюлю, когда он подошел ко мне и, взяв за плечи, развернул в свою сторону.

— Ты хочешь уйти? – Резко спросил он, и я подняла на него взгляд. Легкое раздражение на его лице быстро сменилось какой-то безумной надеждой, которая, впрочем, тоже не задержалась надолго, уступив место недоверию.

— Никогда, – шепнула я.

— Что?

— Никогда, – я повторила это слово четче.

Он отпустил меня и отступил на шаг.

— Зачем ты это делаешь?

— Делаю что?

— Говоришь так, будто... будто... – Он сбился, но я поняла.

— Не будто.

Он шумно набрал воздух в легкие, открыл рот, чтобы что-то сказать, но не сказал. Вместо этого развернулся и решительным шагом направился прочь от кухни. Сердце пропустило пару ударов, но тут Джордж замер и медленно начал оборачиваться. Сглатывая непрошенные слезы, я ждала, что будет, когда он обернется. В его глазах, когда я их, наконец, увидела, сквозила такая боль, приправленная настолько сильным желанием поверить, что я с трудом сделала шаг навстречу. Потом еще один. И еще. Протянув к нему руки, я сделала еще один шаг, и он, схватив меня, крепко прижал к себе.

— Ты мне веришь? – Шепотом спросила я через несколько минут, чувствуя, как его дыхание щекочет волосы на виске.

Он немного отстранился и посмотрел мне в глаза.

— Я очень хочу поверить, Энджи.

Да, это был немного неправильный ответ на мой вопрос. Но, с другой стороны, если он хочет, он поверит! Потому что я сдаваться не собиралась. Только не сейчас!

— Давай поговорим? – Предложила я.

— О чем?

Я помолчала, но спустя несколько безумно длинных мгновений все-таки ответила:

— О Фреде, – в глазах Джорджа появилось жесткое выражение, и он поспешил убрать от меня руки, но я его не отпустила. – Чтобы он нам больше не мешал...

Какое-то время, казалось, смысл моих слов не мог дойти до него, но вскоре он снова сомкнул руки вокруг моей талии.

— Давай, – тихо сказал он мне прямо в ухо.

Никогда прежде я не испытывала такого жгучего чувства благодарности.

ЧАСТЬ II. ОБНИМИ МЕНЯ КРЕПЧЕ

Глава 13. Март 2002 года

Весна в этом году началась неожиданно своевременно. К середине марта в Лондоне уже насчитывалось целых три ясных дня с абсолютной видимостью, без малейшего намека на привычный туман. А сегодняшний день, как показывали лукаво заглядывающие за занавеску спальни солнечные лучи, собирался стать четвертым. Поразительно!

Оторвав голову от подушки, я взглянула на часы и легко поднялась с кровати. Проснулась я задолго до звонка будильника, так что утро можно было провести в неспешном темпе. И начать я решила с приготовления завтрака.

Вынимая из духовки готовую творожную запеканку, я услышала, как хлопнула входная дверь, и по телу расползлось приятное тепло. Спустя несколько секунд в дверях появилась взлохмаченная голова.

— Чем у нас так вкусно пахнет? – Он прошел через кухню и мягко меня поцеловал.

— Пахло, – поправила я. – Пока ты не зашел после пробежки, пахло творожной запеканкой, – я с трудом удерживала норовящие растянуться в веселой ухмылке губы, наблюдая, как на мужественное лицо набегает облачко задумчивости.

— На что ты намекаешь? – Он притворно нахмурился и грозно навис надо мной.

— Опасно угрожать женщине, держащей в руке горячий чайник, – предостерегла я и все-таки рассмеялась. – Иди в душ! Я серьезно!

— Нет! – Он демонстративно уселся на стул и взял вилку.

— А со мной? – Я прищурилась.

— С удовольствием с тобой позавтракаю.

— Будешь завтракать, пока я пойду принимать душ?

Он помолчал.

— Шантажистка.

— О, да. Еще какая!

Приятно начавшееся утро продолжилось еще более приятно. Из душа мы выбирались с большой неохотой, однако выражение недовольства с его лица исчезло довольно быстро.

— Восхитительный завтрак.

— Что еще для счастья надо, правда? – Я, подперев рукой подбородок, наблюдала за тем, как исчезает с тарелки запеканка.

— Отсутствие необходимости идти в такой день на работу.

— Извини, тут я ничего поделать не могу, – улыбнулась я.

— И очень жаль. Греет мысль о сегодняшнем особенном вечере.

— Да, греет.

— Поздравляю тебя, – тихо сказал он.

— Нас, – мурлыкнула я, поймав откровенный взгляд. – Кстати! – Спохватилась я, посмотрев на часы. – Нам давно пора собираться! Мерлин, не хватало только опоздать!

— Прекращай панику, – он приобнял меня за плечи. – Никуда ты не опоздаешь!

Конечно, я поверила. Разве могло быть иначе?

* * *

Он оказался прав. На работе я оказалась за две минуты до начала рабочего дня.

— Доброе утро, мисс Грейнджер!

— Кэти, я же просила: не называй меня так!

— А как? Не могу же я называть по имени начальника Отдела! Не хватало еще, чтобы кто-то услышал, как я обращаюсь к тебе на ты! – Заговорщицки подмигнула она.

— Я вступила в должность в прошлый понедельник, – напомнила я.

— Поверь, как твой личный секретарь, я прекрасно это помню!

— Вот и замечательно, а я помню, как за день до этого мы сидели у тебя дома и после бутылки огневиски тщетно пытались применить друг к другу Отрезвляющее заклятие, но так ни разу и не попали.

— Неважно. Я буду соблюдать субординацию! – Твердо закончила Кэтрин.

Я махнула рукой и вошла в кабинет.

Будни начальника на редкость однообразны. Подписание документов, проверки, ответы на вопросы подчиненных, встречи и разговоры с сотрудниками взаимосвязанных отделов, пару раз в неделю – заседания Комиссии по рассмотрению законов и подзаконных актов международного законодательства, в которую я теперь тоже входила на правах своей должности. Незадолго до обеда в моем кабинете с запиской появилась Кэтрин.

— Это вам.

— Спасибо, – я улыбнулась и даже не поправила ее, поняв тщетность попыток сократить дистанцию между нами. Кэти улыбнулась в ответ и, кивнув, вышла, а я развернула записку.

«В обеденный перерыв жду у себя. Давно не говорили по-девичьи».

Я взглянула на часы, схватила сумку и решительно направилась к двери.

* * *

— Привет, Джинни! – Радостно воскликнула я, обнимая подругу. – Как ты?

— Была бы лучше, если бы мы виделись чаще, – ворчливо ответила она, тоже меня обнимая. – Проходи, скоро придет Анджелина.

Не успела Джинни закончить, как дверь распахнулась, и в коридоре показалась Анджелина.

— Стоит меня упомянуть, как я уже здесь! Рада тебя видеть, Гермиона!

— Я тоже тебя, очень! – Искренне ответила я.

— Давайте-ка не будем толпиться у входной двери, а веселым строем двинемся к кухне? – Скомандовала Джинни, на мгновение став похожей на свою мать. Возражать мы, разумеется, не стали.

— А почему мы собрались в обед? – Поинтересовалась Анджелина, когда мы расселись за столом.

— Поинтересуйся у Гермионы, – отозвалась золовка, и взгляд темнокожей девушки обратился ко мне.

— Сегодня вечером у нас романтический ужин, – я ответила, не дожидаясь вопроса.

— Как, собственно, и неделю назад, и месяц, и в любой другой день, когда мы собирались встретиться, – вставила Джинни.

— Сегодня особенный, – заявила я и с гордостью добавила: – У нас первая годовщина.

— Здорово!

— Поздравляю! – Наперебой заголосили девчонки.

— Тогда смело прощаю тебе нашу встречу средь бела дня, – великодушно кивнула Джинни, закончив раскладывать по тарелкам жаркое и тоже садясь за стол. – За ваш праздник! – Она подняла кубок с тыквенным соком. В общем-то, напиток был вполне логичен, учитывая разгар рабочего дня.

— Как вам живется вместе, Гермиона? – Поинтересовалась Анджелина через несколько минут.

— Немного непривычно, но приятно.

— Не тяжело?

— Нет, вполне комфортно. А как у вас с Джорджем? Мы так давно не были у вас в гостях.

— У нас сейчас опасно! – Рассмеялась девушка. – Все вещи в нашем доме либо приколочены намертво, либо болтаются на честном слове. Фредди всего восемь месяцев, а он на прошлой неделе уже сделал первые шаги! А еще уронил торшер, выбросил в окно подушку, достал из кухонного шкафчика муку и старательно обсыпал ей все поверхности, засунул в унитаз волшебную палочку Джорджа...

— Ого! – Воскликнула сквозь смех Джинни. – И как он отреагировал?

— Ты что, не знаешь своего брата? Конечно, расхохотался. Правда, смеяться перестал, когда волшебная палочка по-своему интерпретировала его Очищающее заклинание, и наша кухня покрылась мхом. Фредди, впрочем, был счастлив.

— Вы его вообще не ругаете?

— Я иногда. Джордж вчера отругал впервые. Фредди как раз освоил трюк с вылезанием из кроватки и ночью направился в нашу спальню. Дверь у нас, между прочим, была закрыта, но сына это не остановило. Он вообще посчитал дверь лишней, и она исчезла. Джордж был крайне недоволен. В первую очередь потому, что за секунду до этого мы оба были, ммм... очень довольны!

Кухню разорвал очередной взрыв смеха.

— Джинни, а вы пока не собираетесь подумать о детях?

— Нет уж! – Импульсивно воскликнула она. – Мне вполне хватает племянников!

— Ты их видишь пару раз в месяц, – напомнила Энджи.

— И уже этого мне хватает за глаза, поверь! Я представляю, какими будут мои дети, прекрасно зная собственных братьев!

— И саму себя... – Невинно продолжила Анджелина.

— И своего мужа, – закончила я. – Да, к такому стоит подготовиться!

— Без подготовки никак, – серьезно кивнула Джинни. Мы переглянулись и снова рассмеялись.

* * *

С перерыва я задержалась на полчаса – невиданное для меня опоздание. Кэтрин проводила меня выразительным взглядом, потом кивнула, подмигнула и углубилась в разбор корреспонденции.

Я же, войдя в кабинет, мыслями была весьма далека от работы, постоянно переключаясь между прошедшим обедом и предстоящим ужином. Обед прошел в какой-то невероятной обстановке, я давно так не веселилась. Анджелина продолжала рассказывать о шалостях Фредди («Нет бы, что-нибудь хорошее от родителей унаследовать, так нет: папин шебутной характер и мамина нетерпимость!»), Джинни тихонько вздыхала, наверняка подсчитывая про себя, сколько Гарри еще позволит ей оттягивать рождение детей, а я мечтательно улыбалась, думая о том, что мои-то дети уж точно будут на редкость покладистыми и умненькими. Ведь есть в кого!

— Мисс Грейнджер, здесь нужно будет подписать, – раздалось из приоткрытой двери.

— Заходи, – кивнула я.

Кэти вошла в кабинет, закрыла за собой дверь и с улыбкой села в кресло.

— И где же ты была в обед?

— Что за подозрения?! Я обедала с Джинни и Анджелиной.

— Всего-то? – Разочарованно протянула девушка.

— Конечно. Картина в твоей голове наверняка была далека от истины!

— Я думала, ты дома, – подтвердила она. – И, честно говоря, была уверена, что ты вообще не придешь сегодня! К тебе через полчаса заглянет министр, – без перехода сообщила Кэтрин.

— Зачем? – Удивилась я. – Я была у него утром!

— Уж наверняка не просто так.

«Он меня уволит. Точно уволит!» – Мелькнула в голове паническая мысль. Конечно, зачем ему еще у меня появляться? Скажет, что я выполняю мало работы, опаздываю, что он вообще ожидал от меня большего, а я его так подвела... В общем, прощай, блестящая карьера, здравствуйте, кастрюли, сковородки и горшочки для запекания. Ваше время пришло.

Пока я размышляла на эту тему, Кэтрин тихо снялась с места и скрылась за дверью, чтобы через полчаса ее открыть и торжественно сообщить:

— Мисс Грейнджер, к вам министр!

— Здравствуйте, Гермиона, – приветливо улыбнулся одетый в неизменную фиолетовую мантию Кингсли и пожал мне руку.

— Добрый день, – я постаралась улыбнуться. – Что-то случилось?

— Да. Поскольку на приглашения вы не отвечаете, я лично пришел пригласить вас на торжественный вечер, который мы с супругой устраиваем на следующей неделе.

— Но я...

— Не ходите по таким мероприятиям уже больше года, но неужели вы действительно сможете отказать министру, лично пришедшему пригласить вас? Скажу больше: я планирую и небольшую речь о кадровых перестановках. – Только этого не хватало. – Ваше отсутствие будет излишне заметно.

— Мистер Бруствер...

— Отказ не принимается, – он поднялся с кресла.

— Хорошо, я приду, – обреченно вздохнула я. Как же я ненавижу все эти мероприятия!

— Сегодня же вышлю вам официальное приглашение, – белозубо улыбнулся Кингсли.

— На два лица.

— Рад слышать, – он снова пожал мне руку и вышел.

Что ж, я все еще работаю в Министерстве. И снова брожу по торжественным вечерам. А сплетни о моей личной жизни теперь станут ходить еще активнее.

* * *

— Ты опоздала, – это были первые слова, которые я услышала, войдя в дом.

— Совсем чуть-чуть, извини.

Он помог мне снять пальто, забрал сумку и, прикрыв мои глаза ладонями, провел в комнату. Когда он позволил мне открыть глаза, я ахнула. Повсюду были цветы – они стояли в вазах, парили в воздухе, увивали окно и стены. В воздухе висели небольшие полусферы с дрожащими огоньками внутри, а в центре стоял покрытый белой скатертью стол.

— Нравится? – Спросил он очень тихо, я скорее почувствовала, чем услышала, его вопрос.

— Очень, – выдохнула я.

— Я счастлив, что мы вместе.

— Я тоже, – я обернулась и провела ладонью по щеке.

— Спасибо, что приехала тогда.

— Спасибо, что приснился и поддержал. Только тогда я поняла, насколько хочу видеть тебя рядом с собой.

— Пожалуй, в этом году нам действительно стоит съездить в Портофино? – Подмигнул он.

— Я бы не отказалась. Но летом! Зимой там, знаешь ли, скучновато.

— Не знаю, но поверю. Ты в одну ночь уложила две недели прогулок, так что твои слова вполне правдоподобны.

— Если бы не эта ночь, мы бы сейчас были очень далеко друг от друга!

— Я не спорю. Иди ко мне...

Глава 15

Джинни

— Рон, немедленно остановись! – Крикнула я вслед брату, быстрым шагом выходя за дверь и пытаясь на ходу просунуть руку в рукав пальто.

Мои слова он проигнорировал, продолжая целенаправленно идти в сторону центра.

— Джинни, оставь его, – Гарри сжал мои пальцы. – Ты же видишь, что ему стыдно.

— Ему не стыдно, Гарри! Он по-прежнему зол! Если бы здесь сейчас оказался Крам или Малфой, Рон бы и не подумал ни извиниться, ни просто пройти мимо! А точно так же полез бы в драку! Мерлин, говорила мне Анджелина, что добром эта чертова вечеринка не кончится!

— Родная, успокойся, – он все-таки обнял меня и крепко прижал к себе. – Я уверен, что ему стыдно. И не перед Малфоем или Крамом, не перед Гермионой, а перед нами. Он не оборачивается и не хочет с нами говорить.

— Гарри, – я подняла глаза. – Он сейчас зайдет в какой-нибудь закоулок и аппарирует. Знаешь, куда? В «Нору», где его ждет Шеннон! И как он объяснит ей разбитую губу и сбитые костяшки?! А мы ей это как объясним?! «Прости, дорогая, не уследили, он набил морду нынешнему ухажеру своей бывшей девушки. Кстати, он не рассказывал, что три раза делал ей предложение?» Ты так себе это представляешь? Шеннон после этого исчезнет из его жизни навсегда!

— Какой знакомый характер... – Пробормотал муж, наматывая на палец прядь моих волос.

— Да, мне тоже кажется, что она очень похожа на Гермиону, и не только внешне, – я сделала вид, что не поняла его намека, потому что говорил он явно обо мне. Что скрывать, я бы тоже ушла, подумав, что он все еще любит бывшую. – Мы не должны допустить этого! Может, он сегодня переночует у нас?

— Да, отправлять его к Джорджу и Анджелине точно нельзя, это может быть чревато. Маленький монстр вчера связал мне шнурки на ботинках, пока я сидел за столом!

— А я много раз говорила тебе, чтобы ты разувался при входе, – наставительно произнесла я.

— Джинни, ты чуть не лишилась мужа, а все равно защищаешь Фредди? – Возмутился Гарри.

— Не преувеличивай! Ну, покалечился бы слегка...

— У мальчишки характер отца и дядек!

— Если ты думаешь, что твои дети будут образцами послушания, то глубоко ошибаешься! В конце концов, и им не в кого обладать идеальным характером.

— Проверим.

— Чуть позже – обязательно, а пока я не готова жить на руинах.

— А где Рон? – Растерянно произнес Гарри, разглядывая улицу. Я обернулась: она была абсолютно пуста.

— Раскаленный ад! Давай к Джорджу и Анджелине, а я – в «Нору»! Надеюсь, он еще не успел никому рассказать о своих подвигах...

Учитывая, насколько я в тот момент нервничала, удивляться тому, что аппарировала я метров за двести от дома, не стоило. Утопая каблуками в распаханном поле (зачем, ну зачем было пахать в марте?!), на дорогу я выбралась злая и взъерошенная и сразу направилась к калитке.

— Джинни, ты выглядишь так, будто убегала от толпы разъяренных кентавров, – раздался сзади голос Гарри, и я обернулась.

— У Джорджа и Анджелины нет? – Обреченно спросила я, почувствовав, как моя одежда, повинуясь взмаху палочки, возвращается в свой первозданный вид, а волосы сами собой укладывается в аккуратную прическу.

— Нет. Так что давай понадеемся, что его пока никто не заметил.

Краем глаза заглянув в гараж, откуда раздавалось тихое бурчание папы, и сквозь главную дверь увидев, как хлопочет у плиты мама, мы обошли дом и открыли дверь черного хода.

— Он наверняка в своей комнате, – шепнул Гарри, и мы, стараясь производить как можно меньше звуков (что, между прочим, было нелегко), поднялись в его комнату и распахнули дверь.

— Конъюнктивитус!*

— Протего!

Посреди комнаты, судорожно кутаясь в тряпичку под гордым названием «сорочка», растерянно стояла Шеннон.

Я кашлянула, и Гарри, извинившись и пряча палочку, вышел за дверь.

— Прости, Шеннон, что так ворвались!

— Я ждала Рона, – укоризненно выговорила она.

— Я поняла, – я улыбнулась. – А ты не растерялась!

— Это было первое, что пришло на ум, – ее губы тоже тронула скромная улыбка, и сходство с Гермионой исчезло в ту же секунду. Гермиона, когда ее хвалили за находчивость, неизменно гордилась собой, и была абсолютно права. Шеннон этого не любила.

— Еще раз извини. А ты не видела... – Я хотела назвать имя брата, но вовремя спохватилась.

— Что? – Поторопила Шеннон.

— Понимаешь, Рон должен был передать нашему министру магии какие-то бумаги от вашего, что-то вроде служебного распорядка...

— Да-да! – Девушка, не обращая внимания на мой потрясенный взгляд, подошла к столу и взяла с него объемную папку. – Вот он. Здесь не только служебный распорядок, но и многие другие внутренние документы. Достались мне потом и кровью, – доверительно шепнула она.

— Ты молодец, – похвалила я, все еще не зная, как реагировать на свое небывалое везение.

— Я сразу поняла, что вы за ними. Ну, как только пришла в себя.

Так вот в чем дело. Я никогда не владела легилименцией, но мысли Шеннон, видимо, были настолько очевидны, что мой судорожно ищущий выход мозг выхватил их в один миг.

— Что ж, спасибо. Теперь мы вернемся на вечеринку.

— А она еще долго продлится?.. – Тихо поинтересовалась девушка.

— Не знаю. Может, и до утра!

— Ладно... Тогда я, наверное, лягу спать...

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Я открыла дверь комнаты и вышла на лестничную площадку.

— Что это? – Удивился Гарри.

— Я тоже не думала, что папка будет такой толстой, – четко проговорила я, округлив глаза. – Нам пора возвращаться.

Соблюдая прежние предосторожности, мы вышли на улицу.

— И что это за папка?

— Долго объяснять. Ты осмотрел дом?

— Да. Его нигде нет.

— Надеюсь, он у нас...

— Почти уверен в этом, – кивнул Гарри, и мы, взявшись за руки, аппарировали на площадь Гриммо.

__________

* Конъюнктивитус – ослепляющее заклинание.

* * *

Рон действительно оказался там. Сидел на кухне и грел руки о чашку с чаем.

— Я вас заждался, – произнес он, отводя глаза.

— Вулнера Санентур, – раны Рона затянулись, и Гарри произнес: – Мы хотели дать тебе возможность прийти в себя, – он солгал, и Рон с надеждой обернулся. Надежда с его лица, правда, исчезла в тот же миг, когда он увидел в моих руках папку.

— Вы... были в «Норе»? – Хрипло спросил он.

— Рон, – я села напротив и посмотрела ему в глаза: – Папа и мама нас не видели, а Шеннон мы сказали, что ты отправил нас за папкой.

— Как я ей скажу об этом? – Простонал он, роняя голову на руки.

— Не нужно ей ничего говорить, – я провела рукой по спутанным волосам, чувствуя прилив нежности к брату.

— Ты думаешь, она не спросит, почему я не пришел за папкой сам?!

— Скажешь, что не мог вырваться! Ты появляешься в Лондоне один-два раза в год, разумеется, с тобой все хотят поговорить!

— Мы подтвердим, – заверил Гарри, кладя руку на плечо Рона.

— Черт, Шеннон... Она уйдет от меня! И правильно, между прочим, сделает!

Я взглядом попросила Гарри выйти, и он, кивнув, напоследок ободряюще сжал плечо Рона и плотно закрыл за собой дверь. Из-за двери раздался его тихий зов: «Кикимер!» – видимо, хотел сказать домовику, чтобы тот не появлялся на кухне в ближайшее время.

Несколько минут Рон не поднимал лица, а когда поднял, казалось, был крайне удивлен тому, что я все еще здесь.

— Я все испортил, да?

— С Гермионой портить было и нечего, – ответила я, решив, что честность сегодня важна как никогда. – Малфой всегда тебя недолюбливал, Крам...

— Вызовет меня на дуэль, – мрачно закончил он.

— Перестань, он не станет этого делать. Ты задел его самолюбие, но ради Гермионы он постарается забыть об этом.

— Спасибо. Я почувствовал себя еще большим ничтожеством.

— Рон! Послушай. Да, ты был неправ. Ладно, ладно, – согласилась его под его злым взглядом, – ты повел себя, как последний придурок, так пойдет? Мы с Гарри, конечно, тоже сделали глупость, сначала позволив тебе напиться, а потом оставив наедине с Крамом. Но я, честно говоря, и не предполагала, что ваш разговор закончится таким образом! Что у вас вообще произошло?

— Он меня ударил.

— Рон... – начала я.

— После того, как я завуалированно назвал Гермиону шлюхой.

— Ох... – тяжело выдохнула я, пытаясь собраться с мыслями. – Что на тебя нашло?!

— Сам не знаю! – С отчаянием в голосе ответил он. – Понимаешь, мне вообще все равно, что сейчас происходит в ее жизни! После ее истории с Малфоем мы перестали общаться. А сегодня... Черт.

— Что?! – Испуганно спросила я.

— Я, кажется, сказал Краму, что, раз Гермиона вернулась к нему, следующим стану я, а потом снова Малфой...

— Нет, Рон...

— А потом сказал, что пропущу свою очередь. И спросил, спит ли она с ним из выгоды, – вполголоса закончил он, и я затихла. – И знаешь, что? Мне ведь действительно все равно. С кем она спит, выгодно ли это для нее или она правда его любит. Я знаю, на что мне не плевать – на Шеннон. Я люблю ее. Больше, чем Гермиону когда-то.

— Они похожи.

Он помолчал.

— Знаю. Только характер у Шеннон более мягкий. И она меня любит.

— Тебе хорошо с ней?

— Как ни с кем раньше. И я не представляю, что со мной станет, если она уйдет. Тоже.

— У нее нет причин уходить, – как можно более мягко сказала я. – Ни от кого из нас она никогда не узнает, что произошло сегодня вечером. В среду вы улетаете обратно в Штаты, туда слухи не доберутся. Только, знаешь... Тебе придется рассказать ей о Гермионе.

— Она знает.

— Насколько много? – Удивленно спросила я.

— Более чем достаточно. И знает, что она не Гермиона. Пускай я обратил на нее внимание потому, что они похожи, но полюбил за различия. Спасибо, одной Грейнджер я сыт по горло.

— Ты должен будешь сам рассказать ей о драке, – неуверенно сказала я, ожидая вспышки злости, но Рон лишь грустно усмехнулся.

— Знаю. Лучше она услышит эту историю от меня, чем во много раз приукрашенную от кого-то незнакомого.

— Да.

— Я расскажу, но позже.

— Конечно, – кивнула я. – И тебе нужно будет извиниться перед Виктором.

— И перед Гермионой тоже. Джинни, – он посмотрел на меня тоскливым взглядом, – почему я всегда все порчу?

— Это не так, Рон. Совсем не так. Просто ты слишком эмоционален. Твои чувства всегда затмевают голос разума.

— А еще я совершенно не умею пить, – проворчал он.

— Не умеешь, – я позволила себе улыбнуться, чувствуя, что настроение брата немного улучшилось.

— Я пойду спать, – он поднялся со стула.

— Иди.

— Лягу в гостиной?

— Тебя ждет Шеннон, – тихо произнесла я ему в спину.

— Она всегда ждет. За это я ее и люблю.

— Рон, иди домой, к ней.

— Думаешь, я могу?..

— Уверена. А утром отправишься к Гермионе.

— Спасибо тебе за все, Джинни, – он поцеловал меня в макушку. – Не знаю, что бы я без тебя делал.

— Я тоже часто задаю себе этот вопрос.

— Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Хлопнула входная дверь, а через несколько секунд в кухне появился Гарри.

— Куда он пошел?

— В «Нору». К Шеннон.

— Ты уверена, что это правильное решение?

— Он любит ее, Гарри, – я поднялась и посмотрела мужу в глаза. – И сам ей все расскажет. Сегодня, завтра, через месяц, но расскажет. А она простит.

— Я люблю тебя, Джинни Уизли.

— Что?!

— Джинни Поттер, – усмехнувшись, мгновенно исправился он и прижал меня к себе.

Глава 17

В глубокой задумчивости я вернулась обратно в спальню и укуталась в одеяло. Сна не было ни в одном глазу, поэтому я снова и снова прокручивала в голове разговор с Роном. Он казался искренне расстроенным и прощения просил очень эмоционально, явно желая его получить. Это было несложно: да, он обидел меня вчера, но, во-первых, лично я этого не слышала, во-вторых, уже за это получил, и в-третьих, я просто не могла на него злиться. Я прекрасно помню, какой убитой чувствовала себя в день, когда Рон узнал обо мне и Малфое. Помню, как разочарован он был. Помню пустоту во взгляде. Я тогда уже не любила его как мужчину (а любила ли хоть когда-нибудь?..), но он был неотъемлемой частью моей жизни. Я принимала как должное его любовь ко мне, а позже – равносильную ненависть, потому что была искренне уверена в том, что заслужила ее. Но я точно знала тогда, чего не заслужила, – вспышки презрения во взгляде. И последовавшего за ней равнодушия. Того самого равнодушия, которое вчера качнулось в одну сторону, а сегодня – в другую. Только сейчас я поняла, что мы можем снова стать друзьями. И вовсе не потому, что он извинился передо мной. Не потому, что Джинни – моя лучшая подруга. Не потому, что Гарри – и мой друг. Потому, что Рон полюбил и понял, что наши отношения были ошибкой. И отпустил прошлое.

Я повернулась на другой бок и посмотрела в окно. За окном была весна. Пасмурная, туманная, но весна. И эта весна могла стать самой счастливой за последние, страшно подумать, пять лет. Сначала было убийство Дамблдора, потом война, потом расставание с Роном, потом жизнь без любви с Малфоем, потом – подвешенное состояние, связанное с началом отношений с Виктором... Это первая весна из этой безумной череды, которую я встречаю с чувством умиротворения в душе. Больше нет ненависти Рона, и есть человек, который поддержит. Да, мы можем с трудом понимать друг друга, но мы вместе. И рано или поздно период притирки закончится.

За спиной пошевелился Виктор, и я повернулась к нему.

— Доброе утро, – шепнула я, увидев, что он открыл глаза.

— Доброе утро, – улыбнулся он. – Мне казалось сквозь сон, что кто-то звонил в дверь. И стучал.

— Тебе не казалось.

— И кто это был?

— Рон заходил.

— Рон? – Виктор вскинул брови и внимательно посмотрел на меня. – Ну-ну.

— Пожалуйста, не начинай снова, – попросила я. – Он хотел извиниться.

— И для этого обязательно нужно было прийти в несусветную рань.

— Наверняка он всю ночь не мог заснуть и к нам прибежал, уже не выдержав неизвестности.

— Надеюсь, ты не открыла ему дверь?

— Открыла, конечно!

— И спустила с лестницы?

— Виктор, перестань! Я впустила его в дом.

— Здорово. И как разговор? Удался? Конечно, ты подняла его с колен и с радостью простила?

— Твой тон совершенно неуместен! – Разозлилась я. – Пойми же ты, нас слишком многое связывает, чтобы мы разбрасывались этими отношениями! Мы дружим с первого курса, мы встречались больше года. Он не случайный человек в моей жизни, и я не могу позволить себе просто так взять и вычеркнуть его из своей жизни! В конце концов, мы практически родственники!

— Родственники? Гермиона, ты в своем уме?

Я опешила и не нашла ничего умнее, кроме как поинтересоваться:

— Я-то да, а ты?

— Он предал тебя. Вчера унизил, опустил ниже плинтуса! И все равно ты с радостью готова его простить?

— Да! Потому что вижу, что он раскаивается! Ему действительно неловко!

— Ты себя совершенно не уважаешь, – решительно произнес Виктор и поднялся с кровати.

— Неуважением к себе было бы, если бы я выкинула Рона из своей жизни, как ненужную старую тряпку! Он человек! Он мой друг! А друзьями не расшвыриваются! – Я поднялась следом и, уткнув руки в боки, яростно посмотрела на него.

Впрочем, Виктор этого не заметил. Не оборачиваясь, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Я в гневе рванула дверь на себя и вылетела следом.

— Почему ты никогда не выслушаешь до конца?!

— Я услышал все, что хотел, и сделал выводы.

— Какие выводы ты мог сделать, если я даже не договорила?!

— Ты сказала достаточно, чтобы мне стало понятно: в этом вопросе наши позиции совершенно не совпадают. И я решил избежать продолжения конфликта.

— Отличный способ избежать конфликта, – восхитилась я. – Просто взять и молча уйти!

Он остановился так резко, что я чуть не налетела на его спину, и обернулся.

— Ты понимаешь, что мы начали утро со скандала? Все, что мы сказали сегодня друг другу нормального – это пожелали доброго утра. Бесполезно пожелали, потому что пожелание уже не сбылось и вряд ли сбудется.

— С ума сойти! – Я всплеснула руками. – Я испортила тебе настроение?! Прости великодушно, больше не посмею! – С этими словами я развернулась и пошла обратно в спальню.

— Ты куда? – Крикнул он вслед.

— Тащить кобылу из пруда, – буркнула я себе под нос, хлопая дверью с такой силой, что она едва не слетела с петель.

В комнате я быстро переоделась, схватила сумку и, выйдя в холл, обулась, набросила куртку и незамеченной вышла за дверь. Виктор свою миссию посчитал выполненной, даже не получив ответа на свой вопрос? Вот и хорошо. Вот и замечательно. Пускай продолжает в том же духе!

Аппарировать не хотелось, так что я выбежала на середину дороги и свистнула. Такси завизжало тормозами.

— Из психушки сбежала, ненормальная?! – Проорал водитель, высунувшись в окно почти по пояс, а я обежала машину и устроилась рядом.

— Площадь Гриммо, десять. – Дом Гарри и Джинни все еще был невидим для маглов, так что называть их адрес было бесполезно. Чего доброго, таксист и правда решит, что я сбежала из психушки, ведь всем известно, что по какому-то недоразумению на площади Гриммо сразу за десятым домом стоит четырнадцатый.

— Все больше и больше психов становится, – щелкнув языком, покачал головой водитель.

— Так вы меня отвезете? – Я начала терять терпение.

— Да отвезу, отвезу!

В дороге он пытался меня разговорить, задавая разнообразные вопросы. Начиная с «Почему вы такая злая утром субботы?» и заканчивая выводом «Жаль, красивая, да с головой не все в порядке». Когда машина остановилась, я сунула ему в руку купюры и с видимым облегчением выбралась на улицу, замерев напротив десятого дома. Такси отъезжать, похоже, не собиралось: водитель продолжал смотреть на меня, я чувствовала его взгляд между лопаток.

— У вас что, работы нет? – Огрызнулась я, оборачиваясь.

— Ненормальная. Точно ненормальная, – резюмировал он, и вскоре машина скрылась за поворотом.

Я подошла к двери двенадцатого дома и нажала на кнопку звонка. Через пару минут дверь распахнулась. Взъерошенная и раскрасневшаяся Джинни, запахивая халат, посмотрела на меня с удивлением.

— Гермиона?

— Странный вопрос, – съязвила я и вошла. – Я не помешала, надеюсь?

Джинни открыла было рот, чтобы ответить, но тут сверху раздалось:

— Любимая, я все еще жду!

— Я буду на кухне, – сообщила я, обходя ее. – Закончите – спускайся.

По-человечески одетых Гарри и Джинни я увидела лишь спустя полтора часа и даже им позавидовала: лично я ни за что не смогла бы получить удовольствие, зная, что внизу сидит злобная мегера.

— Привет, Гермиона, – поприветствовал меня Гарри, усаживаясь за стол. Около него тут же с громким хлопком появился домовик, наполнил тарелку и чашку, потом подошел к Джинни и ко мне.

— Так что случилось? – Спросила Джинни, когда Кикимер исчез.

— Виктор случился!

— Мне казалось, это произошло около года назад, – пошутил Гарри, и я пригвоздила его взглядом к стулу. Он недоуменно уставился на меня, причем в его глазах явно читались те же мысли, что и в глазах водителя два часа назад.

— Гарри, не тот случай, – Джинни поджала губы и покачала головой. – Вы из-за вчерашнего?

— В какой-то мере да, – ответила я и замолчала.

— Продолжение будет? – Поинтересовался Гарри, остановив вилку с омлетом на полпути ко рту.

— Гарри! – Укоризненно воскликнула Джинни и повернулась ко мне: – Ну?

— Сегодня утром приходил извиняться Рон.

— Черт возьми! – Спохватился Гарри. – Я же должен был зайти в редакцию «Пророка»! – Он резво вскочил со стула и, поцеловав Джинни, быстрым шагом вышел в коридор.

— Увлеклись утром? – Понимающе улыбнулась я.

— Бывает, – Джинни довольно пожала плечами, ничуть не смутившись. – Гарри ушел. Теперь мы можем все обсудить между нами, девочками.

— Да что тут обсуждать... Рон пришел, просил прощения. Искренне, я видела. Я его простила. А когда рассказала Виктору об этом, он вышел из себя. Говорил что-то о том, что я не должна прощать такой проступок, что Рон – самая большая ошибка в моей жизни, и все в этом роде.

Джинни вскинула брови.

— Ревность? Ты сказала ему, что у Рона есть девушка?

— Сказала, но вообще-то, помимо этого, он прекрасно знает, что у меня есть молодой человек!

Джинни согласно кивнула.

— Это да. А о драке вы поговорили? Рон нам вчера все рассказал.

— Я тоже узнала все детали, даже те, которые знать не очень-то и хотелось, во всяком случае, думаю, я бы прекрасно без них прожила.

— И как прошел разговор?

— Да никак! Я начала его расспрашивать, а он вместо этого устроил мне сцену ревности! В общем, мне чуть самой не пришлось перед ним извиняться. И за Рона в прошлом, и за Малфоя, о котором ему Рон так любезно рассказал.

— Лучшая защита – это нападение, – изрекла Джинни, задумчиво водя чашкой по столу.

— Мой случай, – усмехнулась я.

— Он должен все тебе объяснить!

— Да ну?! Знаешь, я пол-утра пыталась донести до него мысль, что не могу просто взять и вычеркнуть Рона из своей жизни. На него это не произвело ни малейшего впечатления.

— Не руби сплеча, – посоветовала подруга. – Вы оба на эмоциях, а нужно немного успокоиться и все обсудить на холодную голову.

— Боюсь, если попытаюсь, опять сорвусь на крик... Ты не представляешь, насколько это тяжело: отдавать эмоции, возмущаться и получать в ответ какое-то равнодушное спокойствие.

— Он просто держит все в себе. Он спортсмен и привык все свои чувства выплескивать на поле.

— И что ты предлагаешь? Составить ему компанию и полетать с ним на метле? Заодно и поговорим, да?

— Конечно, нет! Мне кажется, он уже сейчас чувствует себя виноватым. Возвращайся домой и поговори с ним, только не кричи, а спокойно изложи свою точку зрения.

— Я сегодня уже пыталась так с ним поговорить.

— Значит, попытайся еще раз, Гермиона! – Джинни повысила голос. – Отношения – это ежедневная работа!

— Да, наверное, ты права...  Тогда я на работу!

Джинни засмеялась.

— Удачного рабочего дня!

Домой я ехала в приподнятом настроении, веря в то, что сейчас нам удастся спокойно поговорить. Как бы не так! Дома Виктора не оказалось. Я наматывала круги по всему дому, то и дело спотыкаясь на лестнице, и мучилась ожиданием. Неужели я так его обидела?

Часы показывали начало одиннадцатого вечера, когда дверь наконец-то открылась и Виктор показался на пороге. Успев нарисовать в своей голове картины одна страшнее другой, я бросилась ему навстречу.

— Слава Богу! Я так волновалась!

— Серьезно? – Он окинул меня внимательным взглядом. – Я был в Болгарии, встречался с коллегами по команде.

— Вот как?..

— Да, – кивнул он и, обойдя меня, направился в спальню.

Отличный вышел разговор, ничего не скажешь!

Глава 19

Гермиона

Пробуждение оказалось не из приятных. Свет, проникающий сквозь неплотно зашторенное окно, резал глаза, голова раскалывалась, а пить хотелось до такой степени, что саднило горло. В голове бродили и гулко о нее бились обрывки воспоминаний о вчерашнем вечере. Вот я решаю отомстить Краму... Вот я вхожу в гостиную и сразу обращаю на себя всеобщее внимание... Позирую фотографам... О, черт...

В памяти мелькнула вспышка фотоаппарата, и я поморщилась так, будто она помешала мне наяву. В сегодняшнем «Пророке» мои фотографии появятся обязательно... И был ли смысл избегать публикаций неделю назад, если я все равно пришла к этому же? Ох, а сейчас за дело возьмутся корреспонденты раздела «Мода»...

Я глухо застонала и зарылась головой в подушку. Зачем мне это было нужно? Зачем было так одеваться, да еще и демонстрировать это?! Виктор. Конечно, он виноват, но глупо обвинять во всем только его. За свое поведение я могу винить исключительно себя и свой максимализм, который вчера горячо шептал мне на ухо: «Отомсти... Отомсти ему!» И я отомстила. А потом сдулась, как воздушный шарик, и ушла в библиотеку пить огневиски в компании Малфоя.

— Как ты себя чувствуешь? – раздался сбоку тихий шепот, и я, вздрогнув, испуганно замерла.

Нет, нет, пожалуйста...

Я медленно убрала подушку от лица и облегченно выдохнула: надо мной с выражением искреннего участия на лице склонился Виктор.

— Ты боялась увидеть в своей постели кого-то еще? – с улыбкой поинтересовался Виктор.

— Конечно, нет, – Мерлин, что с моим голосом?!

— Я пошутил!

Я криво улыбнулась, показывая ему, что шутку оценила. Да, ха-ха.

— Голова болит.

— Знаю! Вчера тебе надо было применить Отрезвляющее заклинание, а сегодня придется варить Антипохмельное зелье.

Я закатила глаза, не испытывая ни малейшего желания выслушивать нотации.

— Который час?

— Шесть.

— Шесть утра?!

— Да.

Я посмотрела на Виктора внимательнее. Вчерашний смокинг, колючая щетина.

— Ты недавно вернулся?

— Час назад. Не знал, где тебя искать, а ты оказалась дома. А запах огневиски в комнате можно резать ножом, – приподнял брови он.

Не знал, где меня искать? И, особо не беспокоясь, отправился домой?

Я подавила волну раздражительности.

— На кухне в верхнем левом шкафчике зелье. Принеси, пожалуйста, – пересохшими губами попросила я.

— Предусмотрительно, – одобрил он, легко вставая и выходя из спальни. Послышался звук передвигаемой посуды, потом, видимо, упала пустая кастрюля, Виктор коротко ругнулся и вернулся с зельем и стаканом воды.

— Спасибо, – я запила зелье водой и снова упала на подушки, ожидая, пока оно подействует. Действительно, с моей стороны было очень предусмотрительно сварить вчера зелье. Я же прекрасно знала, зачем иду: испортить Виктору вечер. Не вышло. Зато испортила себе утро.

На какое-то мгновение стало стыдно. За свое поведение, за то, что хотела отомстить Виктору вместо того, чтобы просто объяснить.

— Прости меня, – тихо сказал он, ложась рядом.

Я усмехнулась.

— Очередная вечеринка?

— В смысле? – не понял он.

— Вчера за твоими извинениями последовало сообщение о вечеринке.

— А... Нет. Я хотел извиниться именно за это. Ты не любишь быть в центре внимания, а я тебя заставил, и тебе пришлось выставить себя на посмешище, чтобы как-то меня отрезвить. Прости. Я больше никогда и ни к чему не буду тебя принуждать.

— Ты всемирно известный ловец, Виктор. И мне придется, хочу я того или нет, сопровождать тебя. Я больше не буду так на это реагировать, обещаю.

— Спасибо, – улыбнулся он и нежным жестом отвел прядь волос с моего лица. Алкогольный туман из моей головы испарился.

— Я рада, что мы все решили. Я постараюсь тебя понять, и ты, пожалуйста, попытайся, хорошо?

— Все для тебя, милая, – прошептал Виктор, склоняясь к моим губам.

Я запрокинула голову, отвечая на поцелуй и погружаясь в приятные воспоминания. Смех. Споры. Наполненные безумной страстью ночи. Жаркое дыхание на своей шее. Сильное тело, вжимающее в кровать. Взгляд. Заглядывающий в самую душу, немного насмешливый. И свои руки, отчаянно прижимающие его голову к груди, когда он языком обводит соски. Вот только... Дымчатые глаза... Платиновые волосы...

Я вздрогнула и оттолкнула его от себя.

— Что случилось? – опешив, спросил Виктор.

О, Мерлин, кажется, я все-таки сошла с ума!

— Я... ничего, – я села на кровати и попыталась дрожащими руками пригладить волосы. – Я забыла... мне сегодня надо... быть на работе, там... в нашем отделе сегодня проверка... – Я быстро подошла к шкафу, распахнула дверцу и начала одеваться.

— Сегодня суббота, – недоуменно проговорил Виктор.

— Первая суббота апреля, – судорожно кивнула я, набрасывая рабочую мантию. – Проверка всегда в первую субботу апреля! Понимаешь, просто... просто первый квартал закончился, надо подвести итоги... Ты же заметил, я всю неделю задерживалась на работе, я... Мы готовились к этой проверке! Все, побежала, – я торопливо чмокнула его в губы и вышла за дверь, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Такое жгучее чувство стыда я испытывала впервые в жизни! Всегда недоумевала, когда слышала рассказы о том, как девушки во время поцелуя или секса представляют себе других мужчин. Неужели нельзя держать себя в руках?! Как оказалось – нет! В тот момент, когда я даже не думала о Малфое, почему-то именно его образ появился в моей памяти. Почему?..

«Все для тебя, милая». Вот поэтому. Милой меня называл только Малфой, больше эта светлая мысль ни в чью голову не приходила. Не проведи я с ним вчера вечер, не услышь снова это обращение – дважды! – я бы о нем и не вспомнила. Чертов Малфой! Как всегда, все в самый неподходящий момент!

Внутри со страшной силой разгоралось желание увидеть его и высказать все, что я о нем думаю, вот только это вряд ли было бы хорошей идеей. Я уже видела, как он довольно усмехается, нагло на меня смотрит и так тягуче произносит: «Милая, тебе стоит больше думать о своем ловце!»

Именно так – о своем ловце. За вчерашний вечер он назвал его так не раз и даже не два. Ума не приложу, чем ему так понравилось это прозвище. Он пытался таким образом сказать, что Краму повезло меня выловить? Или наоборот – не повезло?

Твой ловец.

А, может, он пытался каким-то образом намекнуть на Гарри, с которым у нас никогда ничего не было? Конечно, нет. Он прекрасно знает, что мы никогда не перешагивали грань дружбы.

Твой ловец.

Малфой тоже когда-то был ловцом. С тех пор прошло много лет, но по-прежнему первое воспоминание, возникающее в моей голове, – презрительное «А твоего мнения, грязнокровка, никто не спрашивает!» Мы с Малфоем подружились, а воспоминание осталось. Шрам на предплечье, к слову, тоже не давал забыть. Тщательно выведенное Беллатрикс слово «грязнокровка» прочитать можно было до сих пор, потому что шрамы от темной магии не исчезают сами и не заживляются магией. Так я и ходила отмеченной: стараниями Беллатрикс на руке и Малфоя – где-то глубоко-глубоко внутри.

Я потрясла головой, вытряхивая из нее давно забытые мысли. Странно, я не вспоминала об этом уже несколько лет. Эмоции притупились, только где-то на задворках сознания колыхнулось несогласие. Да, мои родители маглы. Но это совершенно ни о чем не говорит! Мерлин раздери этих заносчивых чистокровных, да я палочку в руках держу лучше, чем многие из них! Хотя Малфой, к примеру, после войны задаваться перестал. Его родители до сих пор в шоке от нашего, скажем так, сотрудничества год назад.

Джинни. Мне нужна Джинни.

— Входи немедленно, – подруга, увидев мое рассеянное выражение лица, втянула меня в дом. – Что случилось? Что с лицом? Почему такая перевернутая?! Твой Виктор меня уже сводит с ума!

— Он здесь ни при чем, – вяло ответила я, проходя с гостиную. – Где Гарри?

— У него какая-то встреча по работе. Что произошло? Если Крам ни при чем, кто тогда?

— Я.

— О-о-о... Да, об этом стоит поговорить!

— Он вчера затащил меня на вечеринку к Боунсу.

— И?

— Рассказываю. Итак, ты прекрасно знаешь, что всю эту неделю мы не разговаривали. И вчера я возвращаюсь с работы, он встречает меня у дверей и извиняется.

— Беру свои слова назад, он молодец, – похвалила Джинни. – Хотя, как по мне, стоило сделать это раньше.

— Извиняется, потом говорит, что хочет сделать мне сюрприз.

— Как мило!

— И в качестве сюрприза приглашает меня на вечеринку, которые я ненавижу, упомянув между делом, что ему необходимо как можно чаще мелькать на страницах прессы.

Джинни удивленно захлопала глазами.

— Так и сказал?..

— За точность цитаты не ручаюсь, но смысл передала правильно.

— Хорошо, допустим. Не напомнишь, как ты отреагировала, когда тебе предложение вроде этого сделал Малфой?

Настала моя очередь хлопать ресницами.

— Извини?

— Ты послушно бродила с ним по вечеринкам и настойчиво демонстрировала любовь ко всему магическому сообществу, – напомнила Джинни.

— А ты помнишь, что именно в этом и состояла наша договоренность?!.

Влетевшая в окно сова прервала мой поток красноречия, скинув на колени Джинни свежий номер «Ежедневного Пророка». Подруга положила в мешочек на лапке птицы несколько монеток и проводила ее взглядом.

— Так вот, возвращаясь к Малфою...

— Подожди, – перебила я. – Можно мне газету?

— А можно мы сначала поговорим?! – возмутилась Джинни.

— Подозреваю, это может быть взаимосвязано, – покраснев, пояснила я. Джинни непонимающе нахмурилась, но газету все-таки протянула.

Я дрожащими руками развернула ее и с опаской заглянула. Ну, привет.

— И как? – саркастически поинтересовалась Джинни.

— Взаимосвязано, – сглотнув, кивнула я.

— Дай-ка сюда, – она забрала у меня газету, какое-то время недоуменно смотрела на фотографию на первой странице, а потом рассмеялась. – Гермиона Грейнджер, я тебя обожаю! – стерев выступившие слезы, заявила она. – Ты серьезно в таком виде пришла на вечеринку?

— Нет, это колдошоп, – съязвила я.

— Если серьезно, мне нравится! Все нравится, кроме того, что лица Виктора здесь не видно, а руку свою он определенно пытается выдернуть из твоих цепких пальчиков.

— У него не вышло, – пожала плечами я.

— Герм, серьезно, я от тебя без ума! – восхищенно проговорила Джинни, продолжая рассматривать фотографию.

— Ну перестань, в самом деле! – поморщилась я. – Я не договорила.

— А?..

— Ау, Джинни! Ты помнишь, что я пришла поговорить с тобой?

— Ах, это... Да, конечно, – она положила газету на подлокотник дивана, то и дело возвращаясь к ней взглядом.

— Вечеринка меня утомила, и я захотела тишины. И Малфой любезно составил мне компанию.

— Действительно, очень любезно с его стороны.

— Мы были в библиотеке. И пили огневиски, – быстро закончила я.

— Вы... что???

— От того, что я повторю это еще раз, суть не изменится!

— И вы с ним... – она замялась.

— Что? – Я непонимающе посмотрела на нее.

— Ну...

— Джинни!

— Мерлинова борода! – Джинни вышла из себя. – Вы трахались в библиотеке? В чужой??

Я так и замерла на диване столбиком.

— То есть, извини, я правильно тебя поняла, тебя больше всего потрясло то, что библиотека не моя и не его? – Уточнила я.

— Гермиона...

— Успокойся, между нами ничего не было. Мы просто болтали, смеялись... А потом вылезли в окно и аппарировали по домам.

— Пьяными?! – взвизгнула Джинни. – Гермиона Грейнджер, да ты в своем уме?! Ты же прекрасно знаешь, чем чревата аппарация в таком состоянии!

— Как видишь, все в порядке.

— С тобой – да. А с Малфоем?!

— Что ему будет, Джинни? – махнула я рукой. – На него на третьем курсе гиппогриф напал, и ничего, жив.

— Клювокрыл?

— Да и Малфой тоже, – в тон ей ответила я.

— Ладно, оставим пока тему, – Джинни потерла виски. – Что с Крамом?

— Да ничего. Вернулся домой в шестом часу утра. Сказал, что искал меня, но не нашел и аппарировал домой.

— Отличная идея, – язвительно произнесла Джинни. – Конечно, пускай любимая девушка валяется под библиотечными стеллажами, вдрызг пьяная, в сомнительной компании. А он пойдет домой. Поспит. Устал, болезный.

— Он извинился передо мной.

— Вчера он тоже извинился. И как? Впечатлило?

— Не надо было мне рассказывать, – я со вздохом встала с дивана. – Только настроила тебя против него.

— Сядь! – Она потянула меня за руку. – Мне уже давно не нравится, как себя ведет твой Крам.

— Мы поговорили и извинились друг перед другом.

— И ты тоже?

— Да, Джинни, и я! – Она покачала головой. – Что?

— Ничего, Гермиона! Я просто рада, что в тебе уже нет того безумного восторга, что был в начале отношений, но вам стоит узнать друг друга поближе.

— Куда уж ближе!

— Поверь, – Джинни посмотрела мне в глаза. – Есть куда.

Проговорив еще минут двадцать, мы распрощались, и я отправилась на работу. Там было, чем заняться, так что не стоило увеличивать пропасть из вранья между мной и Виктором. Кстати, Джинни о поцелуе и своих мыслях я не рассказала. И была почти уверена, что это правильно.

Джинни

Когда Гарри вернулся домой, я уже успела себя накрутить. Не зря Крам меня бесил, не зря!

— Что случилось, родная? – спросил Гарри, обнимая меня и целуя.

— Крам.

— Поаккуратнее в выражениях! Я могу и насторожиться! – Он усмехнулся и щелкнул меня по носу. – Гермиона приходила?

— Ага. Гарри, Крам меня раздражает! Честно говоря, я уже начинаю думать, что Малфой был лучшим вариантом!

— Крам изменился, – кивнул Гарри. – Он был влюблен в нее, когда приглашал на Святочный бал и, пожалуй, в начале их отношений. А потом травма... И он перестал обращать внимание на Гермиону.

— Она не хочет слушать!

— Тебе ли не знать, что она не успокоится, пока не набьет всех шишек? И бесполезно что-то ей говорить. Все гриффиндорки упрямые, правда, любимая? – Гарри тихо засмеялся.

— Уж не упрямее гриффиндорцев, – парировала я.

— Кстати, раз ты заговорила о Малфое: завтра он придет к нам ужинать.

— Зачем? – удивилась я. Несмотря на мои слова, я и его недолюбливала.

— Со следующего полугодия Отдел международного магического сотрудничества начинает сотрудничать с Авроратом, мы будем официально отправлять авроров на стажировку в другие страны. Без участия их отдела мы сделать этого не сможем, так что начинаем разрабатывать совместную программу.

— А на работе нельзя этим заняться?

— Джинни, ты зря так к нему относишься. Он, в принципе, неплохой человек.

— Серьезно? – скептически поинтересовалась я.

— Пообещай, что постараешься держать себя в руках.

Я глубоко вздохнула.

— Обещаю.

Глава 21

Гермиона

Каждый мой день все больше убеждал меня в том, что в людях я совершенно не разбираюсь. Как обычно в моменты такого настроения словом «люди» я обобщила единственного человека, которого не могла понять – Виктора. Либо все остальные старательно лицемерили, скрываясь под маской простоты, либо Виктор действительно был человеком с раздвоением личности.

За год наших отношений я пронаблюдала, казалось, все его состояния, которые порой сменяли друг друга как картинки в калейдоскопе. Он мог быть невероятно нежным и чутким, а через секунду разозлиться; мог, напротив, какое-то время на меня злиться, а потом внезапно начать просить прощения. У меня все было просто: если я злюсь – значит, злюсь. Если нежничаю – значит, нежничаю. Я целую не для того, чтобы через секунду влепить ему пощечину с воплем: «Козел!» Я целую, чтобы показать симпатию. Я целую, чтобы убедить в любви.

После этой фразы мои мысли устремились в противоположном настроении. Да что ты говоришь, Гермиона?! Ты пыталась убедить Малфоя в своей любви? Нет. Ты показывала ему свою симпатию? Нет. Не показывала.

Но иногда чувствовала.

Малфой. Малфой. Опять Малфой.

Он неизменно царил в моих мыслях со вчерашнего утра, и я себя за это ненавидела. Чувствовала себя предательницей. Чувствовала, что недостойна любви и искренности. На самом деле, не так давно я начала подозревать, что мнение Виктора в этом вопросе сходится с моим: я перестала чувствовать любовь, а его искренность мне внезапно разонравилась. Не знаю, что он пытался мне доказать. Может, наконец-таки снял маску?..

Верить в это не хотелось категорически, ибо в этом случае моя вера в людей, и так изрядно пошатнувшаяся, могла кануть в Лету. В любых людей, не только в Виктора. Так ведь всегда бывает, правда? Когда кто-то один предает, вы боитесь поверить другим. Когда кто-то один с вами играет, вы подозреваете в этом всех. Когда кто-то один не дает поверить в себя, вы думаете, что каждый станет ограничивать вашу свободу. В этом есть определенный парадокс, потому что искренних, верящих в вас людей вы тоже считаете лицемерами.

Людей, которым я доверяю, не считая родителей, можно сосчитать по пальцам одной руки. Джинни. Гарри. Виктор (этот палец дрогнул, когда я его загибала). Малфой.

Опять Малфой.

Да, я ему доверяла. Он был единственным человеком, который никогда не сказал мне ни слова лжи. Гарри когда-то давно врал, что не пойдет к Волдеморту. Джинни убеждала, что Рон на меня не обижен. Каждый на заре отношений с Роном говорил, что мы прекрасная пара, прекрасно при этом понимая, что у нас нет даже точек соприкосновения, не считая некоторых качеств.

Малфой не врал.

Он сказал, что мой закон – полнейшая чушь.

Он сказал, что мои отношения с Роном – самовнушение.

Он гордился мной, когда мы были вместе. Нет, не так. Когда мы были «вместе».

Что тут еще скажешь? Дура ты, Гермиона, вот что. Захотела карьеры – бросила того, кто любил. Захотела любви – бросила того, кто предлагал карьеру. Разлюбила – признайся, ведь разлюбила! – и влюбилась – признайся, ведь влюбилась! И в кого?! В того, кто считает любовь величайшей ошибкой. В того, кто больше двух лет назад предлагал карьеру. Круг замкнулся. По всем правилам горячо мной любимой магловской геометрии.

Ощущения, на самом деле, были довольно интересные. Умом-то я прекрасно понимала, что сосредоточиться надо на реанимации отношений с Виктором, что стабильному Малфою я со своими тараканами – как кость в горле. Вот только... Чему бы грабли ни учили, а сердце верит в чудеса. Хотя о каких чудесах может идти речь, если Малфой сказал мне впрямую: он женится на Астории. А у меня останется два варианта: либо биться головой об стенку, либо продолжать с ним общаться, параллельно подыскивая себе мужчину, который не будет меня отталкивать.

Я уже собиралась выбрать первый вариант (потому, что второй, по сути, представлял собой то же самое), когда услышала звук открывшейся двери. Виктор. Полтора часа назад он поцеловал меня и пообещал вскоре вернуться. Я отложила в сторону книгу, которую все это время держала на коленях, и с улыбкой посмотрела на дверь. Виктор пулей пролетел мимо гостиной, и я недоуменно поднялась, подозревая, что его настроение изменилось. Опять.

— Что случилось? – тихо спросила я, входя в спальню.

— Думаю, я могу задать тебе тот же самый вопрос!

— Что ты имеешь в виду? – Все-таки я совершенно его не понимаю!

— Твоя подруга наверняка уже рассказала тебе о том, что ты пропустила в пятницу, – со злостью сказал он, глядя мне в глаза. Я удивилась.

— Нет, пока не успела. А в чем дело? – Я говорила как можно мягче, стараясь не провоцировать очередной взрыв. Я не хотела ссориться, я хотела помириться и полюбить его. Снова.

— Джинни не приходила? – Он недоверчиво вскинул брови.

— Нет, а должна была? И с чего ты вообще взял, что она должна была прийти? Ты ее видел?

— Нет... нет. Просто предположил, – его губ коснулась улыбка, но я уже услышала ложь в его голосе.

— Где ты был, Виктор?

— В Болгарии, – он, казалось, удивился.

— В утепленной мантии?

— Дорогая, в Лондоне пока не очень тепло.

— Для того, чтобы пройти восемь метров от ворот, – более чем достаточно. Ты был у Джинни?

— Да, был! И что? – взорвался он.

— Ничего, – Мерлин, что за реакция?! – Почему ты не позвал меня?

— Хотел поговорить с ней наедине.

— О чем?

— Это неважно, – отмахнулся он.

— Серьезно? – поинтересовалась я. – Ты уходишь из дома в прекрасном настроении, а возвращаешься через полтора часа взвинченным и совершенно очевидно разозленным. Теперь я знаю, что в этот промежуток времени ты побывал у моей лучшей подруги, значит, это разговор с ней так на тебя подействовал. И, как мне кажется, я имею полное право спросить, о чем вы разговаривали!

— Не смей повышать на меня голос!

— Не смей на меня орать! Если бы ты ответил сразу, мы бы уже все решили и спокойно ужинали, – тише добавила я.

— Я же сказал, все в порядке. Подруга у тебя не совсем нормальная.

— Она моя лучшая подруга, Виктор, имей уважение!

— К кому?! К человеку, который сначала угрожает мне каким-то сглазом, потом парализует, лишает меня речи, а после этого порет чушь?!

Я потрясенно замерла, чувствуя, как внутри меня начинается противоборство. С одной стороны, я была невероятно зла на Джинни, которая могла бы и держать себя в руках! А с другой, я прекрасно понимала, что она никогда ничего не делает просто так.

— Что ты ей сказал? – спокойно спросила я, садясь в кресло.

— Что Я ей сказал? – переспросил он. – Гермиона, она мне угрожала!

— Я не вижу на тебе ни одного последствия Летучемышиного сглаза, ты вполне способен передвигаться, а громкость твоего голоса превышает допустимые децибелы. Из чего я делаю вывод, что физически ты абсолютно здоров, а значит, способен отвечать на вопросы. Что ты ей сказал?

— Ты будешь вступаться за свою безумную подругу?..

— Вычеркни из своей фразы слово «безумную» и убери вопросительную интонацию, получишь ответ на свой вопрос. Виктор, я спрашиваю в последний раз, что ты ей сказал?

— Твоя подруга мне сказала, что я прячусь за твоей юбкой!

— Виктор, не слышишь – читай по губам! Что ТЫ ей сказал? Не она тебе, а ты ей? Джинни не из тех людей, которые просто так выходят из себя, ей для этого нужен повод. Вот я и хочу узнать, что за повод для такого поведения она нашла в твоих словах.

— Я спросил у нее, чем я ей не нравлюсь, она отказалась отвечать на вопрос. – Я кивнула: очень похоже на Джинни. – Потом я спросил у нее, все ли у тебя в порядке, а она сказала, что мы никогда не понимали друг друга. Дальше я сказал, что люблю тебя, а она не поверила. Только и всего! Не услышав вразумительного ответа, я хотел уйти, но она меня парализовала, потом наслала заклинание немоты и сказала, что видит меня насквозь.

— Джинни прекрасно понимает людей, – подумала я вслух.

— Да что ты? И ты хочешь сказать, что она знает меня лучше, чем ты?!

— Нет.

— Скажи, что ты ей рассказываешь о наших отношениях, что позволяет ей делать такие выводы? – Вкрадчиво спросил он, а я покраснела. Он кивнул: – Понятно. Может, стоит ради разнообразия поговорить с ней тогда, когда у нас все в порядке, а не когда мы в ссоре? Она собирает впечатления обо мне из твоих рассказов, Гермиона!

— Она ведь тоже общается с тобой, Виктор, – напомнила я.

— В том-то и дело! Я стараюсь быть с ней вежливым и обходительным, а она относится ко мне свысока!

«Значит, ты лицемеришь», – мелькнула в голове неожиданная мысль, изрядно меня удивив.

— Виктор, я не хочу ссориться, – вслух произнесла я.

— А мы разве ссоримся? – делано удивился он. – Просто обсуждаем твою подругу.

— Не надо обсуждать со мной моих друзей! – вспылила я. – Если тебе есть, что ей сказать, – скажи это ей, а не мне!

— Может, и ты тогда, если тебе есть, что сказать, будешь говорить это мне, а не ей? – резонно предложил он. То есть, ему-то наверняка казалось, что это резонно, а я думала иначе. В голове замелькали обрывки воспоминаний.

Я говорю ему, что ненавижу вечеринки, а мы все равно на нее идем.

Он говорит мне, что любит, глядя куда-то поверх моей головы.

Он сообщает, что ему необходимо появляться в прессе как можно чаще.

Я говорю ему, что меня назначили руководителем Отдела. Он кружит меня по комнате и говорит, что меня замучают интервью, но он готов поддержать меня в такую тяжелую минуту. Мы оба смеемся.

Мы появляемся на вечеринке, он отпускает мою руку и направляется к самой большой группе.

Я открываю утром глаза и слышу: «Я только что пришел... Не знал, где ты; оказалось, дома».

В груди поднималось какое-то странное чувство обреченности. Тоски по несбывшемуся.

— Пожалуйста, обними меня, – тихо попросила я.

Виктор усмехнулся, покачал головой и вышел за дверь, оставив меня наедине со своими мыслями.

Грустно, когда не сбывается сказка.

Глава 23

На следующий день я вышла на работу. Оказывается, для того, чтобы прийти в себя, мне всего лишь стоило послушать Джинни и отпереть ей дверь. И как же я была ей благодарна за то, что она, проигнорировав мои слова и, что уж там скрывать, откровенные угрозы, все-таки пришла! Да еще и не одна, а в компании самых близких друзей!

Вечер получился довольно странным. Сначала я была невероятно зла и твердо намеревалась выставить незваных гостей за дверь. Они оказались довольно стойкими и яростно сопротивлялись, но сдалась я не поэтому. Сдалась я тогда, когда Фредди, взмахнув купленной добрым отцом детской волшебной палочкой (к слову упомяну, что ее и изготовил своими руками Джордж; такие палочки теперь продаются в его магазине в Косом переулке и пользуются невероятным спросом), едва не сбросил мне на голову люстру. За что мгновенно получил нагоняй от матери, а отцом был лишен палочки. Тут-то и проявился отцовский характер: поняв, что развлечений сегодня может больше и не предвидеться (как это?!), он скуксился и потянулся маленькими ручками ко мне. Этого я проигнорировать не могла и взяла малыша на руки. Лед треснул, все разом заговорили, вешая верхнюю одежду и разуваясь. Фредди в это время, от усердия высунув язык, старательно накручивал мне на ухо мою же прядь волос, а потом как следует дернул, чудом не оторвав мне ухо (что, конечно, сблизило бы меня с Джорджем) и не сняв скальп.

— Знаешь, сынок, так, как твоему папе, одноухость пойдет далеко не каждому, – нараспев произнесла Анджелина, чмокнула в щеку Джорджа и забрала у меня Фредди.

— Вообще никому, – довольно кивнул Джордж, получая сына на руки.

— Мы на кухню, устроим девичник, – пояснила Анджелина.

— Облегченную версию, – уточнила Джинни, увлекая меня за собой на кухню.

— А у нас в таком случае будет мальчишник в гостиной, – и Гарри направился к гостиной.

— Утяжеленная версия, – хитро улыбнулся Джордж.

— Постарайтесь не разнести мне дом, – попросила я.

— Неть! – решительно взмахнув ручками, заявил Фредди.

Все рассмеялись, а Джордж пожал плечами.

— Устами младенца глаголет истина!

Испытывая смутное беспокойство, я все-таки следом за Джинни вошла в кухню. Анджелина заперла за собой дверь и первым делом направилась к холодильнику.

— Прокисший бульон и два твердокаменных бифштекса? – вскинула брови она.

— И черствая горбушка, – вздохнула Джинни, проведя ревизию кухонной полки.

— Я не готовила всего два дня! – возмутилась я.

— И два этих дня жила без электричества, даже этого не заметив! Мы с Джорджем оплатили по дороге к тебе.

— Спасибо, – я покраснела.

— И долго ты собираешься сидеть затворницей?

— Вообще не собиралась. Не знаю, почему не выхожу из дома. Какая-то апатия.

— Гермиона, тебе нужно просто взять себя в руки! – воскликнула Джинни из-за моей спины, где, видимо, уже встала к плите.

— Подумаешь, ошиблась один раз! – подхватила Анджелина. – Люди бывают разными! Крам оказался редким лицемером, к тому же эгоистом, которого заботит единственная вещь на свете – его карьера!

— Но я же помню, что сначала все было хорошо! И уверена, что он любил меня! Он получил травму, я за ним ухаживала, а потом он стал грезить только возвращением в квиддич!

— А потом тебя назначили главой Отдела магического правопорядка, и все изменилось, правда? – едко поинтересовалась Джинни. Я не ответила, а она продолжила: – Пойми, он был готов поставить тебя на первое место только тогда, когда думал, что не сможет больше летать! А когда все пришло в норму, он опять увлекся карьерой. Может, это прозвучит жестоко, но мне кажется, что он последнее время был с тобой лишь потому, что ты стала начальницей.

— Он говорил, что ему нужны публикации, – тяжело сглотнув, проговорила я.

— Это не делает ему чести, не так ли? – Анджелина провела рукой по моим волосам.

— Абсолютно, – согласилась я. – Только все равно тяжело.

— Человек, который тебя любит, найдется обязательно, – убежденно ответила Джинни.

— Ты хотела сказать, который меня полюбит, – автоматически поправила я.

— Д-да, конечно, оговорилась, – быстро исправилась Джинни. – Я вынесу мусор! – Она схватила пакет и вышла в коридор.

Джинни

Я набросила мантию, спустилась на несколько ступенек и направилась к воротам. Дальше нужно было перейти дорогу и пройти несколько десятков футов налево.

Когда до мусорного бака оставалось не больше шести футов, я услышала за своей спиной шаги, но не насторожилась, хотя стоило бы, как показала практика.

— Экспеллиармус! – раздалось из-за спины. Мешок с мусором послушно вырвался из моих рук и взмыл вверх. Хотелось бы сказать «к звездам», но нет, он упал в паре футов от меня. Почувствовав, как страх медленно наполняет каждую мою клеточку, я изо всех сил постаралась убрать из головы все лишние мысли и сосредоточилась только на своей защите. Я медленно обернулась, стараясь как можно незаметнее обхватить палочку, вложенную в задний карман штанов.

— Крам?! – Сказать, что я удивилась, – ничего не сказать. Он стоял и смотрел на меня с легким недоумением. – Что тебя так удивило? – болтала я, пытаясь отвлечь его внимание от своих действий. – Мое присутствие здесь? Ты часто развлекаешься таким образом с маглами?

— Я хотел тебя обезоружить.

— Ну, поскольку в тот момент моим единственным оружием был мешок с мусором, у тебя прекрасно это вышло, – похвалила я. На смену страху приходила злость. – Может, тебе стоит взять более привычный инструмент и смести меня метлой? – заботливо поинтересовалась я.

— Ты рассказала все Гермионе, без тебя она ни о чем бы не догадалась!

— Ты преувеличиваешь мою роль в вашей жизни, – покачала я головой. – Гермиона, в конце концов, не дура! А ты, думаю, справишься и без нее. Во всяком случае, осенью твоя популярность к тебе вернется! Кстати, а что ты делаешь в Лондоне? Я была уверена, что ты давно в Болгарии.

— Не твое дело!

— Как угодно, – пожала плечами я. – Экспеллиармус! – Его палочку я поймала, попутно прочитав небольшую лекцию о правильных движениях палочки во время осуществления заклинания. – Отключись! – Виктор упал на землю, скошенный сладким сном. – Пожалуйста, забудь о существовании моей подруги, – шепнула я. – И никогда больше не появляйся в ее жизни. Обливиэйт! – Постояв еще немного над спящим Крамом, я привела себя в порядок, вложила ему в карман палочку, отошла от него подальше и снова взмахнула своей. – Финита!

Крам зашевелился и со стоном сел, потирая ушибленную голову (по-моему, он уже давно на всю голову ушибленный, так что меня даже угрызения совести не мучили).

— Сэр, с вами все в порядке? – обеспокоенным голосом поинтересовалась я, подходя к нему и помогая подняться, хотя очень хотелось перекинуть его через себя эффектным жестом.

— Что случилось? – спросил он.

— Я пошла выносить мусор, а вы вдруг внезапно упали. Я так испугалась!

— Кажется, все в порядке. – Он поднялся.

— Что ж, тогда приятного вечера! И я бы на вашем месте показалась врачу. – Да, психиатру.

— Это ни к чему, – тут он улыбнулся. – Вы очень красивая.

— И очень замужняя, – я послала ему ответную улыбку и мысленное проклятие и заспешила к дому.

Гермиона

Мы с девочками закончили приготовление ужина и вышли в гостиную. Тут я впервые в жизни подумала о том, что война закалила мой характер, иначе я бы непременно уронила сковороду и завизжала.

Диван, прежде кожаный, сейчас представлял собой огромный кусок шоколада с уже изрядно слизанным подлокотником. Маленький негодяй, довольно улыбаясь, всем телом прижимался к дивану и с выражением блаженства на лице перешел к вылизыванию спинки, однако, стоило ему увидеть выражение лица матери, как он мгновенно посерьезнел и указал пальцем на Джорджа.

— Па!

Анджелина перевела тяжелый взгляд на мужа.

— Энджи, кому ты будешь верить?! – возмутился Джордж, за секунду до этого весело хохотавший в компании с Гарри. – Как будто не знаешь своего сына!

— Своего мужа я знаю гораздо дольше! – угрожающе напомнила Анджелина. – Быстро отвечай, это ты порадовал ребенка? Прекрасно знаешь, что ему еще нельзя сладкое!

Поставив на стол супницу, она взмахнула палочкой, возвращая дивану первозданный вид. Ну, почти: подлокотник все-таки видоизменился.

Фредди выскочил из-за дивана и семенящими шажками быстро пошел в сторону папы, с потрясающей ловкостью увернувшись от рук Анджелины. Подойдя к нему, протянул к нему ручки.

— Еще чего! – хмыкнул строгий отец. – Маленький обманщик!

Обманщик довольно улыбнулся и кивнул. Джордж расхохотался.

— Весь в отца! – патетически воскликнула Анджелина.

— Гарри, ты все еще хочешь детей? – поинтересовалась Джинни.

— Да! – эмоционально воскликнул тот и, подойдя к ней, забрал тарелки. – И как можно быстрее.

— А если мы однажды проснемся на шоколадной кровати? – ворчливо поинтересовалась она.

— Ничего страшного, – заверил Гарри.

— Хорошо, обещаю подумать, – голос Джинни звучал торжественно, и Фредди очень вовремя захлопал в ладошки.

— Так, Джордж, Фредди, кого из вас мне наказать?! – грозно поинтересовалась Анджелина.

Выражения лиц отца и сына стали похожи настолько, насколько это только возможно, и Фредди, подпрыгивая на коленях Джорджа, что-то недовольно забубнил.

— Да, сынок, я тоже совсем не хочу быть наказанным, – с грустью в голосе проговорил Джордж. – Но за свои поступки приходится отвечать!

Малыш отчаянно помотал головой и ловко вытащил свою палочку из кармана Джорджа. Когда он решительно ей взмахнул, я мысленно попрощалась с окном и занавесками, но нет: в руках Фредди появились три ромашки. Он, сосредоточенно сопя, слез с Джорджа, подошел к маме и протянул ей букет, одновременно указывая на отца.

— Па!

Джинни умиленно вздохнула, Гарри прижал ее к себе, я смахнула слезинку, Джордж улыбался, а Анджелина растроганно опустилась на корточки перед сыном.

— Ма и па! – требовательно топнул ножкой тот.

Джордж послушно ринулся в их сторону, и малыш, оказавшись зажатым между родителями, счастливо рассмеялся.

* * *
Встряхнув головой, я выбралась из омута воспоминаний и сосредоточилась на скопившихся на столе за два дня бумагах. Разобрать, подписать, договориться, встретиться, связаться, отказать, подтвердить, отправить выше... С каждой минутой я погружалась в работу все глубже и глубже, забывая о личных проблемах. Я прекрасно знала, к чему это приведет, – следующие несколько недель я буду с настойчивостью, достойной лучшего применения, до ночи сидеть на работе. Рано или поздно работа закончится, и мне придется вернуться в пустой дом, насквозь пропахший моими слезами и неуверенностью в себе, но до этого мне предстоит еще многое сделать. А на каких-нибудь выходных я раскрою шторы, сделаю генеральную уборку, проветрю дом и с улыбкой вступлю в новую жизнь.

ЧАСТЬ III. СПЕКТАКЛЬ ОКОНЧЕН

Глава 26

Следующие две недели я жила в состоянии «вернулась с работы, моргнула, ушла на работу». Поэтому когда в субботу утром я, войдя в рабочий кабинет, обнаружила там Джинни, очень обрадовалась возможности немного отдохнуть. Хотя бы чуть-чуть.

— Ты домой только ночевать приходишь? – ненавязчиво спросила она, уступая мне мое рабочее место и пересаживаясь в кресло для посетителей.

— Почти, – кивнула я, доставая из сумки стопку пергаментов.

— И как? – поинтересовалась подруга, вглядываясь в мое лицо.

— Хочу попросить кого-нибудь наставить на меня палочку и задорно прокричать: «Авада Кедавра!» – призналась я.

— Так плохо? – Я не стала отвечать, и Джинни вздохнула.

— А как вы?

— Нормально, – она пожала плечами. – Вчера Анджелина с Джорджем решили пожениться.

— Да ты что? – я выронила перо. – Серьезно?!

Она насмешливым взглядом проводила спланировавшее на пол перо.

— Знаешь, когда они сказали об этом мне, я меняла шторы.

— Мерлин... – я ахнула и чуть не села мимо стула. – И?..

— Вовремя произнесенное братцем заклинание левитации не дало мне сломать шею, но дара речи я все-таки лишилась.

— Неужели они действительно решили... нет, я не верю! Четыре года вместе, годовалый сын... Я вообще уже перестала ждать их свадьбу!

— Мама чуть не сошла с ума от счастья, когда узнала, – улыбнулась Джинни.

— Могу себе представить! И как она?

— Планирует вечеринку на сто тысяч приглашенных, – она махнула рукой.

— Миссис Уизли совсем не меняется, – с теплой грустью проговорила я. Все-таки мне не хватало этой гиперактивной женщины.

— Она, кстати, больше не держит на тебя зла.

— Да что ты?!

— Рон счастлив, Шеннон ей понравилась, хотя она сначала насторожилась, когда ее увидела.

— Почему? – удивилась я.

Джинни замялась.

— Понимаешь... она очень похожа на тебя.

— Джинни, я слышу это уже не в первый раз и могу тебя уверить: у нас нет ничего общего! Во всяком случае, во внешности – точно! – Честно говоря, меня уже утомили все эти намеки и недосказанные слова.

— Шеннон тоже искренне не видит между вами никакого сходства, – хмыкнула Джинни. – А между тем, накануне вашей встречи переживал даже Джордж!

— Джордж? – Едва поднятое перо чуть не полетело обратно на пол.

— Ага, был уверен, что Шеннон набросится на тебя, как только узнает, что тебе он предложение делал, а ей – нет. – Мы расхохотались. А Джинни, отсмеявшись, продолжила: – После его слов Анджелина, вроде как размышляя вслух, спросила, стоит ли ей последовать фантазии Джорджа и оттаскать тебя за волосы.

— А Джордж?..

— Хмыкнул и сказал, что с удовольствием займет место в первом ряду.

— Как трогательно, – умилилась я.

— Зато вчера они с таинственными улыбками явились на площадь Гриммо, сообщили эту новость, я чуть не упала с лестницы, Джордж применил заклинание левитации, чем очень обрадовал Фредди, который от избытка чувств одним движением снял с Гарри очки и швырнул их на пол. Джордж после этого взялся чинить очки, потому что Анджелина мечтательно рассказывала, как он сделал ей предложение, и я упала на диван, над которым в тот момент пролетала. А дальше они весело сообщили, что хотят отметить помолвку в ресторане, оставили нам Фредди и были таковы.

— Оставили Фредди?! – рассмеялась я. – Хитрецы!

— Ага! – эмоционально подтвердила Джинни. – Могу сказать только, что шторы я вешала совершенно зря.

Мы снова расхохотались.

— Джинни, честно, ты очень подняла мне настроение, но еще куча работы, – я виновато посмотрела на стопку пергаментов.

— Да я вообще не поэтому пришла! – спохватилась она. – Это все, конечно, очень здорово, но у мамы на этой неделе праздник на празднике. Рон возвращается в Англию.

— Рон? – переспросила я. – Или Рон и Шеннон?

— Конечно, с Шеннон! Куда он без нее теперь?

— Не знаю, вам виднее, – я улыбнулась. После того, как Рон извинился передо мной за выходку на приеме, мы вполне могли снова подружиться, и это меня радовало.

— С Шеннон, – повторила Джинни. – Его команда завтра играет с «Трепетливыми кустиками».

— «Трепетливыми кустиками»? – непонимающе переспросила я.

— Новая команда из Ирландии, – кивнула Джинни. – В их интервью в предпоследнем выпуске «Квиддич как жизнь» на вопрос, почему они выбрали такое легкомысленное название, они ответили, что оно сочетает в себе несочетаемое – с одной стороны, это вполне милое растение, а с другой – они готовы приводить противников в трепет.

Я вскинула брови.

— Ты можешь себе представить, как тебя приводят в трепет кусты?

— Я – нет. Но судя по тому, что все четыре игры, которые они провели, они же и выиграли, соперники давно трепещут под кустами.

— Рон за пять лет тоже проиграл всего две игры, – напомнила я.

— Три, – поправила подруга. – И он волнуется.

— Как будто эти «Кусты» не волнуются, – я пожала плечами. – Рон волнуется всегда, а потом собирается и выигрывает.

— Надеюсь, у него получится, – вздохнула Джинни. – Он просил позвать тебя на игру.

— Джинни, ты же знаешь, что я...

— Ненавидишь квиддич, – договорила за меня подруга. – Рон попросил, я передала, думай сама. Ладно, мне пора, завтра мама устраивает еще один ужин.

— Ужин-встречу?

— Вроде того. И, соответственно, мы либо отметим удачную игру, либо выпьем столько, что забудем про неудачную, – изогнув брови, усмехнулась она.

* * *
Можно, я не стану отвечать на вопрос, пошла ли я на игру? Потому что и без того понятно, что обидеть Рона тогда, когда мы только помирились, я не могла. Правда, просидев на трибунах восемь с половиной часов (!!!) в компании с безумцами, которые то и дело вскакивали со своих мест, в едином порыве восхищенно кричали и расстроенно стонали, я обнаружила, что радуюсь и раздражаюсь вместе со всеми. А уж когда ловец команды Рона кончиками пальцев ухватил-таки уставший дрожащий снитч, вообще испытала небывалое удовлетворение. Рон на радостях подлетел к трибунам и, сидя на метле, попытался поцеловать Шеннон, которая, счастливо смеясь, от него отбивалась. А я с улыбкой наблюдала на чужим счастьем и исподтишка разглядывала девушку друга, совершенно искренне не понимая, как кто-то может считать нас похожими.

После игры мы аппарировали в «Нору», где миссис Уизли впервые за последние годы встретила меня, как родную: обняла и расцеловала, а потом смущенно сказала, что рада меня видеть. На протяжении вечера она постоянно что-то у меня спрашивала, а закончилось все тем, что она поинтересовалась у Артура, есть ли в его отделе кто-нибудь, кто бы «подошел такой чудесной девочке». Я даже жевать перестала! Собственно, как и Артур, и остальная часть присутствующих. С трудом замяв разговор, я дождалась окончания ужина и отправилась в сад.

Я бродила между деревьями, вдыхала запах весны и вспоминала Малфоя. На протяжении последних двух недель я умышленно не оставляла себе на это времени, не давала себе вспоминать то, как его руки сжимали мои плечи, как он тревожно заглядывал мне в глаза, как дрожали его пальцы, когда он брал в руки сигарету, как он язвил, поняв, что я в порядке. Я хотела надеяться, что он в меня влюблен, потому что сама уже никакими силами не могла выбросить его из своей головы, но в то же время понимала, что он не умеет любить. Родители привили ему массу навыков, кроме этого. А любить того, кто не способен на это, тяжело. Да и, собственно, ни к чему.

Через некоторое время я почти смогла убедить себя в том, что Драко Люциус Малфой останется моим другом, и я буду с равнодушным спокойствием наблюдать за тем, как он придирчиво, будто сову в магазине, выбирает себе подходящую – идеальную – жену, потом они вместе играют идеальную свадьбу и рожают идеальных детей. И все это – живя в идеальном доме, когда он работает на идеальной работе, а она идеально тратит заработанные деньги. Потом их идеальный ребенок становится студентом Слизерина – разумеется, ведь он Малфой, – знакомится с идеальной девушкой, и цепочка начинается сначала. От таких реалий чужой жизни сводило скулы.

— Спасибо, что пришла, – раздалось из-за спины. Я обернулась и увидела Рона.

— Ты же сам позвал, – я улыбнулась ему.

— Я очень хотел, чтобы ты пришла, но не думал, что ты откликнешься на приглашение. Ты ведь ненавидишь квиддич.

— Стандартная ситуация, – я пожала плечами. – Я ненавижу квиддич, но все равно прихожу на игру, потому что один из игроков – мой друг.

— Друг? – Рон вроде бы удивился.

— Конечно.

— Спасибо, Гермиона.

К этому времени мы дошли до дальнего угла сада, где стояла поросшая мхом скамейка. Рон заклинанием убрал с нее лишнюю растительность и предложил мне сесть.

— Спасибо.

Мы немного посидели, молча наслаждаясь весенним вечером. В воздухе витали густые цветочные ароматы, шумела листва деревьев, где-то за забором раздавалось ворчание гномов, а из дома доносились голоса.

— Фредди, положи на место инструменты дедушки! – взывал голос Анджелины.

— Энджи, ничего страшного, пускай мальчик все как следует изучит! – добродушно усмехнулся умиротворенный голос Артура.

— После того, как этот мальчик все изучит, вам придется заново отстраивать дом, – проворчала Анджелина.

— Не преувеличивай! Он же будущий мужчина, ему все должно быть любо... О, ВЕЛИКИЙ МЕРЛИН!

— Я предупреждала! – назидательно сообщила девушка. – Джордж!

— Что? – к разговору присоединился третий голос.

— Искупай Фредди, а я пока помогу мистеру Уизли!

— Нет уж! – испуганно отозвался Джордж. – Я не хочу потом несколько часов посвятить оттиранию ванной! А зачем его купать, до дома это никак не может подож... О, ВЕЛИКИЙ МЕРЛИН!

— Сам видишь, до дома подождать не может. Так что выбирай – помочь отцу или искупать сына?

— Самый сложный выбор в моей жизни, – буркнул Джордж. – Пожалуй, я выберу второй вариант.

— Так я и думала. Тогда бери его и вперед!

— Интересно, что он натворил? – с усмешкой поинтересовался Рон.

— Боюсь представить, – рассмеялась я. – Фредди – ребенок-катастрофа, так что я не удивлюсь, если Энджи действительно помогает мистеру Уизли восстановить разрушенную часть дома.

— Хорошо, что теперь я буду жить в Лондоне и смогу чаще видеть племянника.

— Думаю, примерно через пару дней ты пожалеешь о своих словах.

— Почему? – удивился Рон.

— С тех пор, как он научился ходить, мы не знаем, куда прятать от него вещи! У меня он побывал, к счастью, лишь однажды, но мой видоизмененный диван вряд ли захочет увидеть его еще раз.

— Что случилось?

— Он превратил его из кожаного в шоколадный и слизал подлокотник.

— Что?! – Рон расхохотался. – Не может быть, он же совсем ребенок!

— Будто не знаешь, какой выдумщик его отец! Сначала Фредди умудрялся как-то колдовать без палочки, но потом Джордж изобрел волшебную палочку для детей, так что теперь от него не укрыться.

— Он гений, не иначе. Весь в отца.

— Пожалуй. Анджелина и Джордж уже сейчас хотят готовить Макгонагалл к тому, что через десять лет в ее Школе появится еще один шутник Уизли.

— Может, он изменится? – не очень уверенно проговорил Рон.

— Ты сам-то в это веришь? – вскинула брови я.

Рон покачал головой.

— Как у тебя с Малфоем? – поинтересовался он после заминки.

— Как у меня с Малфоем что? – удивилась я. – Работаем вместе.

— Мы видели вас вместе в Хогвартсе.

— Просто поговорили.

— Не понимаю, как ты можешь с ним общаться.

— Он изменился, правда. Может, когда-нибудь удастся пообщаться и вам, и ты это поймешь.

— Но его отец...

— Он совсем не такой, как отец, – мягко сказала я.

— Я за тебя волнуюсь. По-дружески, – быстро добавил он, вызвав мою улыбку.

— Совершенно зря. И я поняла, что по-дружески. Я вижу, как вы с Шеннон смотрите друг на друга.

Он улыбнулся.

— Она замечательная.

— Верю, Рон. И еще раз говорю: держи ее крепче.

Друг кивнул и приобнял меня за плечи.

— Спасибо тебе за все, Гермиона. За то, что простила, что не держишь зла.

— Как я могу? Нас связывает слишком многое.

Я положила голову ему на плечо, чувствуя тонкий запах его парфюма. Никакого мускуса, никакого тяжелого шлейфа, просто легкий аромат свежести. Может, даже что-то цветочное?.. Я никогда не любила такие запахи, меня тянуло к древесным ароматам и к мужчинам, которые ими пользуются. Чувственные, мужественные, обладающие яркой индивидуальностью...

Я поднялась со скамьи.

— Я, пожалуй, пойду.

— Куда?

Знать бы.

— Домой.

— Ну... Спасибо, что пришла. И что простила.

— Давай больше не будем об этом? – попросила я и, чмокнув его в щеку, пошла попрощаться с остальными.

Глава 28

За три недели, прошедшие между той ночью и днем свадьбы Анджелины и Джорджа, я виделась с Малфоем раз десять. Мы вместе обедали, говорили о работе и оба, словно по молчаливому уговору, не касались темы нашей последней ночи. Честно говоря, иногда я порывалась спросить у него, что он думает по этому поводу, но в последний момент себя сдерживала. Не хотела, чтобы он понял, что я слетела с катушек.

А это действительно было так. Приходилось делать соответствующие выводы: в любви я не понимаю ничего, абсолютно. Мне было гораздо проще объяснить Кингсли, почему настолько понизилась эффективность работы моего отдела (разумеется, при этом солгав; не могла же я сказать, что 98% моих мыслей – это нежданно-негаданно вспыхнувшая любовь к Малфою, а остальные 2% занимают сожаления по поводу того, что у нас никогда ничего не получится). Так вот, мне было проще придумать, почему плохо работает отдел, чем ответить самой себе на вопрос, что так привлекает меня в Малфое. Аргумент, что хорошим девочкам всегда нравятся плохие мальчики, не устраивал категорически.

К счастью, чем быстрее приближалась дата свадьбы, тем меньше оставалось времени на такие мысли. Анджелина выбрала двух подружек невесты – меня и Джинни, так что дел у нас обеих было более чем достаточно. С утра я бежала на работу, чтобы после нее отправиться на примерку платья, или на консультацию с ведьмой, которая украсит цветами дом, или на встречу с поваром, который будет готовить для гостей, или на согласование некоторых давно забытых заклинаний, неизвестно откуда выкопанных Молли и требовавших проверки. После этого мы вместе с Джинни отправлялись к Анджелине и представляли ей своеобразный отчет о проделанной работе.

И вот настал день свадьбы. Едва проснувшись утром, я уже почувствовала облегчение от того, что больше не придется жить в таких безумных темпах. Я не спеша собралась, взяла свое платье и аппарировала к дому Анджелины и Джорджа, в котором вовсю шла подготовка к торжеству.

И, к слову, дым стоял коромыслом. Огромное количество снующих туда-обратно людей, переплетенные ветвями цветущие яблони, взмыленная Молли, сосредоточенный Артур, воркующие в дальнем углу сада Рон и Шеннон. Их идиллия была нарушена через доли секунды: подлетевшая Джинни, заставив их подпрыгнуть, сообщила о том, что помощь Шеннон нужна ей, а помощь Рона – Джорджу. А под аккомпанемент ее же вопроса: «Где носит эту Грейнджер?!» я очнулась от спячки и шустро двинулась ей навстречу.

— Джинни, я здесь!

— Я жду тебя все утро! – с ходу завелась она. Шедшая за ней Шеннон выразительно пожала плечами.

— Но сейчас половина восьмого утра, – напомнила я.

— Ничего не готово! Мы ничего не успеем!

— Так, успокойся, – скомандовала я, почувствовав себя в своей стихии. – Мы все успеем, у нас все замечательно получится, это будет самая лучшая свадьба, Анджелина и Джордж останутся довольны!

В общем-то, там все и вышло. Следующие три часа мы носились по участку, с трудом успевая отдавать необходимые команды. К одиннадцати сад был в идеальном состоянии, в доме все блестело и переливалось, а уставшие родственники сидели на вычищенной кухне и, наслаждаясь полной тишиной, пили чай.

А в комнате Анджелины обстановка накалялась.

— Он совершенно не хочет на мне жениться! – заламывая руки, жаловалась невеста.

— Анджелина, немедленно перестань говорить глупости! – возмущалась Джинни. – Если бы не хотел, не сделал бы тебе предложение!

— Но он сделал его только потому, что я намекнула!

— Я тебя умоляю, Энджи, когда мужчины понимали намеки? – улыбнулась я, отходя от нее и рассматривая результаты своих трудов. – Макияж готов.

На какое-то время все затихли.

— Дорогая, ты красавица! – воскликнула Джинни спустя некоторое время. – Джордж проглотит язык от счастья!

— Самое главное, чтобы он сказал: «Я согласен», остальное второстепенно, – все еще волнуясь, буркнула девушка.

— Обязательно скажет, – заверила я. – Джинни, что с прической?

Подруга взмахнула палочкой, Анджелина испуганно замерла. Темные волосы, взметнувшись, улеглись в красивую корону, которую Джинни украсила сверкающей диадемой.

— Идеальна, – удовлетворенно кивнула я.

— Восхитительна, – согласилась Джинни.

— Я напросилась замуж! – продолжала стенать невеста.

— Да успокоишься ты или нет?!

— Анджелина, это неправда! Вы любите друг друга, столько лет вместе, воспитываете сына! Разве удивительно то, что вы поженитесь?!

— Кстати, о вашем сыне, – нахмурилась Джинни. – Где Фредди?

— Он с Флер, – отмахнулась Анджелина, явно не считая это проблемой первостепенной важности.

Мы с Джинни понимающе переглянулись. Флер была единственной, в чьем обществе малыш вел себя исключительно по-джентльменски: послушно сидел на коленках и улыбался, не делая никаких попыток разгромить дом. Иногда он переводил завороженный взгляд на волосы своей тети, но ни разу к ним не прикоснулся. Увидев впервые, как его сын реагирует на Флер, Джордж довольно улыбнулся и заявил:

— Настоящий мужчина! Ему нет и года, а он уже знает толк в женской красоте!

Анджелина тогда нахмурилась, Билл очень вежливо попросил его замолчать, Флер рассмеялась, а Джордж, не потеряв присутствия духа, напомнил, что его невестка – на четверть вейла. А Фредди на протяжении всей этой шутливой перепалки не отрывал глаз от волос Флер.

Она добровольно отказалась от роли подружки невесты, чтобы обезопасить торжество от оригинальных выходок племянника. Теперь можно быть спокойными за вечер: ребенок будет смеяться, хлопать в ладошки тогда, когда это нужно, а ближе к концу торжества сладко зевнет и уснет прямо на руках тети.

— Пора одевать невесту, – сообщила Джинни, подходя к вешалке и разглаживая складки длинного платья белоснежного цвета.

— Я боюсь!

— Анджелина, могу тебя заверить: выходить замуж вовсе не так страшно. Ты помнишь, как волновалась накануне свадьбы я, но, положа руку на сердце, авторитетно заявляю: бояться совершенно не стоит. Сегодня ты навсегда свяжешь жизнь с человеком, которого любишь, это ли не счастье?

Анджелина благодарно улыбнулась и вышла на середину комнаты.

Гарри

Тем временем в комнате, отданной на время подготовки к церемонии жениху, тоже вовсю шли приготовления.

— Ума не приложу: как мне пришло в голову жениться в двадцать четыре года? – сокрушался Джордж, натягивая сорочку.

— Напомню, что именно тебе это в голову и пришло, – пожал плечами я. – Хотя с твоей стороны это могло выглядеть довольно хладнокровно.

— Почему? – удивился Рон.

— Он ничего не знает? – вскинул брови Джордж, отвлекаясь от застегивания пуговиц.

— Нет, – покачал головой я.

— Я думал, ты ему скажешь.

— А я думал, что это должен сделать ты.

— Сделать что? – вышел из себя Рон. – О чем вы?!

Джордж улыбнулся.

— Понимаешь, дело в том, что я давно хотел сделать предложение Анджелине, но не знал, хочет ли она замуж.

— А почему не спросил?

— Мерлин, мой братец – идиот, – закатил глаза Джордж. – И что бы она ответила, если бы я спросил у нее в лоб: «Дорогая, тебя устраивает наша жизнь или ты хочешь, чтобы мы поженились?»

— Если бы хотела замуж, сказала бы, что хочет, – убежденно ответил Рон.

Настала моя очередь закатывать глаза.

— Да нет же, Рон! Она ведь женщина! Конечно, она сказала бы, что ее все устраивает, при этом горящим взглядом пытаясь дать понять, насколько мечтает о кольце!

— И что? Надо разгадывать взгляды? – ворчливо отозвался он, краснея.

— Дорогой братец, – торжественно начал Джордж, подходя к Рону и кладя руку ему на плечо. – Понимаешь, загадку женского взгляда разгадать никто не в силах. И приходится мучиться, выдумывать и всячески проявлять фантазию.

— С которой у тебя, к счастью, все в порядке, – ехидно заметил тот, скидывая его руку с плеча. – Одевайся, опоздаешь!

Джордж взял в руки бабочку и посмотрел на меня.

— Гарри, мне кажется, или ему совсем неинтересно?

— А это еще не все? – в очередной раз удивился Рон.

— А что я тебе уже рассказал? – в свою очередь усмехнулся Джордж. – Все произошло незадолго до вашего с Шеннон приезда. Мы с Гарри очень долго раздумывали, каким образом подвести разговор к свадьбе, и в итоге остановились на, признаюсь, не лучшем варианте. Мне пришлось вслух задать нелепый вопрос... – он умолк.

— Какой? – поторопил его Рон.

— Спросить, не набросится ли Шеннон на Гермиону...

— ЧТО?

— ... когда узнает, что Гермионе я делал предложение, а ей – нет, – все-таки закончил Джордж. – Как ни крути, а я статен, красив...

— И одноух, – напомнил Рон.

— Это лишь делает меня привлекательнее для женщин, – убежденно ответил брат.

— Я так и не понял, как этот вопрос повлиял на твое решение сделать предложение Анджелине?

— О... – Джордж мечтательно улыбнулся. – Я понял, что она хочет стать моей женой, в тот момент, когда она поинтересовалась, стоит ли ей в таком случае оттаскать Гермиону за волосы.

Рон подавился воздухом.

— И из этого ты сделал вывод, что Анджелина хочет выйти за тебя?

— Разумеется! – Джордж посмотрел на него, как на слабоумного.

— Ни за что бы не догадался.

— Вот поэтому ты до сих пор не женат, – назидательно закончил брат и отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

Гермиона

С трудом успокоив Анджелину, которая с каждой минутой нервничала все больше и больше, мы застегнули ее платье, помогли ей надеть туфли и сунули в руки букет.

— Знаешь, когда мы будем разговаривать в следующий раз, ты уже будешь миссис Джордж Уизли, – смахнув слезинку, проговорила Джинни.

— Не могу поверить, что наконец-то стану миссис, – прошептала Анджелина. – У меня коленки дрожат.

— И у меня дрожали, когда я полностью осознала, что выхожу замуж. Правда, это произошло в тот момент, когда заиграла музыка...

В этот момент из сада донеслись звуки музыки, и Анджелина побледнела.

— Мерлин... Я не могу идти!

— Успокойся! – прикрикнула я. – Конечно, можешь! Помни, что у алтаря тебя ждет человек, которого ты любишь, от которого ты родила сына...

— Не надо, Гермиона, а то она сейчас подхватит юбки и побежит, – улыбнулась Джинни и повернулась к невесте. – Просто пойми, что наконец-то исполнится твоя мечта.

— Я так ждала дня, когда он позовет меня замуж, – всхлипнула Анджелина.

— А получилось удачно! Он оговорился о приезде Шеннон, а ты так здорово подхватила!

— Это как-то само получилось, я просто почувствовала, что сейчас надо что-то сказать. Если бы не это, он бы, наверное, и не догадался сделать мне предложение!

— Хорошо, что он все понял!

— Я, кстати, так удивилась, – Анджелина округлила глаза. – Мы ведь уже говорили сегодня, что мужчины совершенно не понимают намеков!

— И после такого ты будешь спорить, что вы подходите друг другу?!

В этот момент дверь распахнулась.

— Девочки! Это все, конечно, очень здорово, но Джордж уже начал переживать, что его будущая жена сбежала! – с укором выговорила нам Молли.

Мы дружно покраснели.

— Все, мы идем!

Миссис Уизли улыбнулась и степенно вышла за дверь, а мы с Джинни взяли с туалетного столика по букету и, поцеловав на прощание явно нервничающую невесту, последовали примеру Молли.

Заняв свои места сбоку от алтаря, мы могли видеть, как волнуются родители, как что-то шепчет на ухо Флер Фредди, как нервничает Джордж, перебирая пальцами полу смокинга. Но вот в конце дорожки появилась под руку с отцом Анджелина, и его лицо изменилось: на нем отразились гордость и счастье. А еще было ясно, что у него нет ни грамма сомнений.

— Джорджу не терпится сделать ее своей женой, – шепнула мне на ухо Джинни, а я согласно кивнула.

— Не удивлюсь, если узнаю, что он специально задумал тот спектакль, чтобы услышать от Анджелины, как она хочет за него замуж.

— Зная своего брата, подозреваю, так и было. Но Анджелине мы об этом никогда не скажем!

Я снова кивнула, наблюдая за тем, как отец Анджелины откидывает с лица дочери фату и вкладывает ее руки в руки будущего мужа.

Церемония поражала воображение своей красотой. Прошлую свадьбу мы до конца оценить не успели: было время Второй магической войны. Зато сейчас с удовольствием пели, танцевали, выслушивали речи и признания в любви от молодоженов. Торжество затянулось до глубокой ночи. Уже ближе к его завершению начал капризничать Фредди, и молодые родители решили, что пора заканчивать. Поблагодарили Флер, согласившуюся на недельку забрать их сына в «Ракушку» (Билл выразительно схватился за горло), и аппарировали на какие-то острова, где собирались провести свадебное путешествие.

А мы разбрелись по комнатам, с ужасом оглядывая сад и представляя объем работ на завтра.

Глава 30

Проснулась я к двум часам дня бессовестно счастливой. Почувствовала, что его сердце все так же бьется под рукой, что его пальцы по-прежнему сжимают мои, что его глубокое дыхание щекочет волосы на затылке. И боялась пошевелиться. Как знала, что одно мое движение разрушит всю эту иллюзорную идиллию.

Я подняла голову и неожиданно для самой себя столкнулась взглядом с глазами цвета стали.

— Привет, – мой голос прозвучал смущенно, что совершенно не удивляло.

— Проснулась? – ворчливо спросил он, потягиваясь.

— Странный вопрос, – я пожала плечами, чувствуя, насколько все изменилось за последние несколько часов.

— Я совершенно не чувствую правую руку.

В этот момент у меня возникло такое ощущение, что он с размаху стукнул меня чем-то тяжелым по голове. Даже если «спи, милая» – сон, разговор до этого был реален! Мерлин, когда же закончатся эти игры...

— Я собиралась уйти в спальню, а ты уже сам предложил остаться здесь, – я изо всех сил постаралась, чтобы голос звучал беззаботно.

— Ты выглядела такой растерянной, что я бы почувствовал себя подлецом, оставив тебя одну.

— Ты меня пожалел? – Я вскинула брови.

— Нет, просто по-дружески поддержал, – пояснил он.

По-дружески.

— Спасибо, дорогой друг, – моя улыбка немного ехидная, а боль в глазах я тщательно попыталась зашторить псевдоблагодарностью.

— Обращайтесь, дорогой друг, – он дурашливо кивнул. – Ну что, вставать-то будем? Честно говоря, я тут у тебя торчу со вчерашнего вечера, и с тех самых пор ничего не ел. Вот просто ничегошеньки.

— Как тебя угораздило? – поинтересовалась я, поднимаясь с дивана. Как же я хочу вернуться в сегодняшнее утро! С его «прости», «спасибо», «курение опасно для здоровья» и «спи, милая». И жить в нем вечно.

— Вчера очень захотелось тебя увидеть, и я аппарировал сразу после ужина. Ты не открыла, пришлось справляться самому.

— Неужели опять стекло? – настороженно уточнила я.

— Почему опять? – А вот в его голосе засквозил интерес.

— Когда я рассталась с Крамом и сидела дома, ко мне таким же образом вошли семейство Поттеров и маленький кусочек Уизли вместе с Фредди.

Малфой с пониманием посмотрел на подлокотник дивана.

— Я думал, мне показалось. Видимо, это дело рук непоседливого негодяя?

— Это дело его языка, – поправила я.

— Как он умудрился слизать подлокотник кожаного дивана?!

— Трансфигурировал его в шоколадный, – пояснила я.

— Ах, ну да, это само собой разумеется, – саркастически заметил он и рассмеялся. – Мерлин, этот ребенок еще натворит дел! Если он в годовалом возрасте сводит с ума всех вокруг, что будет дальше?

— Рон надеется, что он с годами станет серьезнее.

— Я всегда сомневался в его умственных способностях, – закатил глаза Малфой. – Стекло я восстановил, между прочим.

— Мне стоит поблагодарить тебя за это? – удивилась я. – Сам разбил – сам починил, логично?

— Вполне, – согласился он. – Так ты говоришь, компания во главе с четырехглазым и его рыжей женой пришла тебя вытаскивать из депрессии?

Я, вскинув брови, обернулась на него, успев к этому времени дойти до двери. На его лице прочно сидело выражение глубокой задумчивости, будто он вспомнил что-то такое, что успел забыть. Легкой растерянности и... недовольства собой? Да нет, не может быть. Это же Малфой, его единственный повод для гордости – он сам.

— И что?

— Ничего, – спохватился он. – Интересный метод – привести в дом ребенка, который все сносит на своем пути. Как тебе удалось обойтись такой малой кровью?

— Знаешь, это вообще-то был мой любимый диван.

— Я подарю тебе новый.

— Спасибо, обойдусь. Тебе, конечно, некуда девать деньги, а мы все-таки друзья...

— Друзья, – эхом отозвался он.

— В общем, не надо, – я вышла из комнаты и пошла к кухне, чувствуя, как в висках начинают стучать молоточки. Задавать себе вопрос, за что мне эти мучения, было бесполезно, это я поняла уже давно. Самоедство никогда не было лучшим выходом из ситуации.

Мысли потекли в  другом направлении. С Малфоем в последнее время явно творится что-то странное. То «спи, милая», то «по-дружески», то «подарю новый диван». И как понять этого человека, объясните мне? Нет, я определенно окажусь когда-нибудь в Мунго! За что... Нет, стоп, я же себе обещала.

— Может, мне позвать Айлин? – Малфой устроился за столом и теперь смотрел мне в спину. Я гневно обернулась.

— В моем доме никогда в жизни не появится домовой эльф! Я доступно изъясняюсь?

— Они призваны облегчить твою...

— Я все сказала!

— Гермиона, не смей разговаривать со мной в таком тоне, – обманчиво мягко начал он.

— Малфой, это МОЙ дом. Я разговариваю в нем так, как хочу! – вспылила я, но почти мгновенно остыла. Спокойно. Мы кто? Друзья. Значит, нужно держать себя в руках.

— Да, извини, ты права.

— Так-то лучше, – на новую интонацию в его голосе я внимания предпочла не обращать, давно решив для себя, что выдаю желаемое за действительное. Он сам сказал, что мы друзья. – Я приготовлю яичницу с беконом.

— Может, я все-таки вызову Айлин?

Обернулась я вовремя для того, чтобы заметить, как он поспешно убирает с лица улыбку. С лица, но не из глаз. Какое-то время я подозрительно на него смотрела, а потом, не выдержав, расхохоталась.

— Малфой, еще одно твое слово – и я выставлю тебя за порог!

— У тебя не получится, – вздохнул он. – Тебя никогда не учили, что голодного мужчину невозможно выгнать из дома, где его обещали накормить? Пусть даже и всего лишь яичницей с беконом.

— Я стукну тебя ложкой.

— Больше похоже на правду, – кивнул он. – Но только ты зря надеешься, что после этого я оскорблюсь и уйду сам. Сначала завтрак. Хотя, – тут он посмотрел на часы, – по времени это будет больше похоже на обед. Гостеприимная хозяйка, ничего не скажешь! Пришла, увидела гостя и улеглась спать.

— Мерлин, таких благодарных гостей у меня еще не было, – восхитилась я. – Разбил мое окно, ввалился в мой дом, улегся спать на моем диване, а теперь еще жалуется, что его не накормили!

— Один – один, – улыбнулся он.

— Мы квиты, – я кивнула и взяла две тарелки.

* * *
Следующие несколько дней мы продолжали общаться в подобном ключе. Я улыбалась и язвила, а он шутил и меня поддевал. Я при этом испытывала горькие сожаления, точно зная, что для него это просто пустая болтовня, а он выглядел вполне довольным жизнью. Я, возвращаясь домой, сползала по стене, а он наверняка подходил к бару и наливал себе в бокал огневиски.

Это бы, наверное, продолжалось до бесконечности, если бы в один далекий от прекрасного день мы не сняли маски и не перестали играть в эту странную игру.

Дело происходило в четверг в рабочем кабинете Малфоя. Не помню, зачем я к нему зашла, но вот уже минут двадцать разговор вертелся вокруг Фредди.

— Я говорю тебе, что этот ребенок – сущий монстр, – увещевал меня Малфой. Не далее чем вчера, когда Малфой был у меня, ко мне на пару слов заскочила Анджелина, разумеется, с сыном. За несколько минут нашего разговора Фредди успел забраться на колени к Малфою, подергать его за волосы (ребенок наверняка никогда не видел таких светлых волос, да и у кого? Мама брюнетка, папа рыжий, об остальных родственниках и говорить не стоит). Малфой старательно изображал из себя горгулью до тех пор, пока я не вошла в комнату. Возможно, если бы я истерически не рассмеялась, он бы продолжал прикидываться каменным изваянием, но не рассмеяться я не смогла: добрый ребенок сделал незнакомого дядю брюнетом. Действительно, а что за непорядок? Какой странный цвет! Анджелина, сдерживая аналогичный моему порыв, схватила сына и, наскоро попрощавшись, выскочила из моего дома, а Малфой, настороженно на меня косясь, подошел к зеркалу и так затейливо выругался, что я хотела бежать за пером и записывать – на будущее. Ни разу не повторился!

— Малфой, он ребенок, и этим все сказано! И потом, ты забываешь, что его отец – Джордж.

— О нет, поверь, это не так-то легко забыть! – Малфой провел рукой по волосам, которым вернул первоначальный цвет. К слову, это стоило нам обоим немалых трудов.

— Тебе виднее.

— Смейся, смейся, – проворчал он. – Может, мы уже наконец-то перейдем к непосредственным рабочим обязанностям?

— Пожалуй, – кивнула я и поднялась со стула.

— Я зайду за тобой в обед, – произнес он мне вслед.

— Как хочешь, – я пожала плечами. Наверное, со стороны это могло выглядеть равнодушно, как, впрочем, и все, что я говорила. Искренне рядом с Малфоем я только смеялась. И все равно боялась, что он все поймет и покрутит пальцем у виска.

— Что значит – как хочешь? – вкрадчиво спросил он. – Тебе все равно?

Я промолчала, все еще стоя лицом к двери.

— Смотри на меня! – неожиданно хлопнув ладонями по столу с такой силой, что я даже вздрогнула, вскричал Малфой. – Я хочу видеть твои глаза, когда разговариваю с тобой!

— Почему ты вечно приказываешь? – сквозь зубы спросила я, все-таки оборачиваясь.

— А почему ты никогда не демонстрируешь свои эмоции?! Мне надоело! Я могу сказать тебе что угодно, ты лишь пожмешь плечами!

— Ты себя слышишь?! – Хотел эмоций? Пожалуйста, получи и распишись! – Ведь это ты научил меня так себя вести! Теперь ты хотя бы представляешь, что это такое! Когда ты возмущаешься, кричишь, а в ответ получаешь лишь усмешку и холодный взгляд!

— Перестань кричать, – мгновенно успокоившись, велел он.

— Да ты с ума сошел! – Я почти перешла на визг. – Определись, чего ты хочешь! Я спокойна – тебе не нравится, я кричу – тебе не нравится! Что мне еще перестать делать?! Тебе нравится, как я дышу?! Я ведь слушаю и делаю то, что ты говоришь! Если тебе не нравится – пожалуйста, я и дышать перестану! Я устала, Малфой, я не хочу такой дружбы! Черт возьми, как ты не можешь понять?! – Я не хочу такой дружбы? Привет, ромашки. Сейчас он выставит меня за дверь и перестанет со мной общаться, и будет абсолютно прав. Я бы сейчас сама с собой общаться перестала.

— Я хочу, чтобы ты показывала эмоции, а не кричала! – Удивительно, но фразу про дружбу он будто не заметил.

— Так вот они – мои эмоции! Ты представляешь себе, насколько я зла, что даже перестала сдерживаться?! А я всегда сдерживаюсь в твоем присутствии, всегда! Ты хоть представляешь себе, насколько это тяжело? Когда ты так смотришь...

— Как? – тихо спросил он.

— Вот так, как сейчас! Ты одновременно меня жалеешь, ты меня не понимаешь, ты удивляешься, как я вообще оказалась в твоей жизни!

— Ничуть не удивляюсь. Поверь, если бы я этого не хотел, ты бы сейчас здесь не стояла.

— А меня ты спросил? Ты спросил, хочу ли я быть здесь и изображать эту дружбу?!

— Спрашиваю сейчас.

Я сглотнула слезы.

— Не хочу. Мне тяжело притворяться твоим другом, понимаешь?

Он побледнел, глаза сузились, а руки – подозреваю, непроизвольно – сжались в кулаки.

— Притворяться другом?

—  Да, Малфой, притворяться.

— Гермиона, выйди за дверь и никогда больше не приходи, – раздельно произнес он. – Я пошлю тебе сову с благодарностью за проведенное вместе время.

Я усмехнулась и кивнула.

— Знаешь, в чем наша проблема?

— У нас нет общих проблем, – с прежней интонацией проговорил он. – Никогда не было и быть не может.

— Ты требуешь от меня искренности, а сам скрываешься под маской, – все-таки договорила я и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Шла по коридору на автомате, улыбалась коллегам направо и налево, попросила Кэтрин никого не впускать в мой кабинет, села за стол и, спрятав лицо в ладонях, заплакала. Я все испортила. Все.

Драко

Гермиона закрыла за собой дверь, а я какое-то время сидел, продолжая на нее смотреть. Притворяться другом. Черт, хороша актриса!

В приступе ярости я одним широким движением смахнул со стола свитки и резко поднялся со стула. Похлопал себя по карманам в поисках сигарет и не нашел их. Ну да, я же бросил! Ради Гермионы, между прочим!

Меряя кабинет шагами, я постоянно прокручивал в голове наш разговор. Изображать дружбу. Изображать! Я проводил с ней почти все свое свободное время, забыв обо всех остальных, а она все это время зачем-то притворялась моим другом. Зачем? Какая ей сейчас выгода из этого?

Ты требуешь от меня искренности, а сам скрываешься под маской. Под какой маской? Я в жизни таким настоящим не был!

И я искренне собирался предложить ей большее? Поздравляю, Драко, ты идиот. Прощупывал почву, собирался однажды сказать: «Гермиона, давай забудем про все договоры и будем вместе». Любовь – это, конечно, бред, но с Грейнджер правда было... как? Удобно? Приятно? С ней просто не было нужды притворяться. Хотя, конечно, давали знать о себе годы, в течение которых я показывал не лучшие свои стороны – равнодушие и высокомерие.

Я удивился сам себе, открыв в собственном характере какую-то новую сторону. Удивлялся не тому, что она есть, а тому, что меня ничуть не смущает то, что пользуюсь ей постоянно.

Опыт общения с Гермионой показал, что ничего хорошего из этого не вышло.

Отлично, я похороню ее навсегда.

Все.

Глава 32

Драко

Сидя в кабинете, я пытался разобраться с документами за второй квартал. По окну третий час барабанил дождь, мешая сосредоточиться. Глаза уже резало от тусклого света, и я, откинувшись на спинку кресла, потер переносицу.

Лампа на столе несколько раз моргнула и погасла, но тут же комнату осветила вспышка молнии.

— Очень весело, – буркнул я. – Люмос.

Конечно, говорить о том, чтобы продолжать работать при таком освещении, не приходилось, поэтому я, оставив свитки на столе, в очередной вспышке вышел из кабинета, словно актер, удаляющийся из света софитов.

Я зашел в гостиную и подошел к бару, наугад вынимая оттуда бутылку. В свете палочки разглядел этикетку и, удовлетворенно кивнув, взял стакан и опустился на кожаный диван. Порцией огневиски заканчивался каждый мой день на протяжении последних нескольких недель. Без него не мог заснуть просто потому, что, закрывая глаза, видел Гермиону. Такое ощущение, что ее образ был выжжен на моих веках. Мы не общались больше двух недель, и никто не пытался сделать шаг к примирению. Зачем? Чтобы все стало еще сложнее?

Стакан опустел, и я с сожалением поставил его на журнальный столик с автоматической мыслью: Айлин уберет. Только вот ее я по своей непонятно откуда взявшейся душевной доброте одолжил старшему Уизли, чтобы она хоть какое-то время могла побыть рядом с могилой брата. Наверное, я сошел с ума, раз, во-первых, думал о домовике, а во-вторых, по собственному желанию отправил ее к Уизли. Ладно бы просто отправил, но ведь я строго наказал ей слушать временных хозяев. Помешательство, скажете вы, и будете абсолютно правы.

Я встал с дивана и уже совсем было собирался подняться в спальню, когда вслед за очередным громовым раскатом в дверь постучали. Открывать, конечно, было некому, и я подошел к двери сам. За дверью оказалась – кто бы вы думали? – Гермиона.

Она выглядела потерянной. Дождь поливал сильнейший, и пока она дошла от защитной границы, к которой аппарировала, до двери дома, успела промокнуть насквозь. Юбка прилипла к ногам, волосы облепили лицо, а сама она стояла и, дрожа, обнимала себя за плечи. В сердце шевельнулось нечто похожее на чувство жалости, но я усилием воли подавил его и, привалившись к косяку, усмехнулся и ненавязчиво протянул:

— Как думаешь, Гермиона, мне стоит перестать удивляться твоим внезапным появлениям на пороге моего дома?

Она не ответила, что само по себе было удивительно – эта женщина никогда не позволяла насмехаться над собой. Вместо грубой отповеди она сделала несколько шагов вперед и прижалась ко мне холодным телом, крепко обвив руками. Стыдно признаться, но я несколько опешил.

— Ты простудилась и лишилась голоса? – попытался пошутить я. На это она тоже ничего не ответила, и тут я разозлился, отцепил ее от себя и встряхнул за плечи. – Что происходит, Грейнджер?!

Она снова не ответила. Ярость захлестывала меня до предела, когда она провела ладонью по моему лицу и прошептала:

— Ты знаешь, что я никогда не верила в прорицания. Возможно, напрасно? Мне приснилось, что война не закончилась. Что на ней погибли Гарри, Джинни, Джордж, Анджелина, ты... Я осталась в живых, но потеряла всех.

— Ты должна помнить, чем закончился твой предыдущий сон, – может, и жестоко было напоминать ей о Краме, но слова вырвались сами собой.

— Но в этот раз все совсем по-другому, – тихо проговорила она.

— Это просто сон, – процедил я.

— Да, всего лишь сон. Только и во сне я разрывалась на куски от осознания того, что больше тебя ни разу не увижу, не услышу твоего голоса и не проведу ни одной пикировки.

Ярость испарилась. Всегда был уверен, что нежность – это не мое. Никогда не испытывал этого чувства до этого момента. Гермиона выглядела маленькой девочкой, потерявшейся в парке развлечений. За время, прошедшее со дня нашего знакомства, а это чуть больше десяти лет, я видел ее такой впервые. Она смотрела на меня снизу вверх большими влажными глазами маленького совенка, и я не мог выдавить ни слова – опять же, впервые за долгие годы. Она была единственной, кто не боялся смотреть в мои глаза, а значит, единственной, чьи глаза мог видеть и я. И эти глаза мне, как ни странно, нравились!

Она приподнялась на цыпочки и прижалась к моим губам легким поцелуем, потом очень неуверенно снова обвила мою шею тонкими руками, продолжая целовать, в то время как я пытался понять, что мне делать. Через несколько минут я представил себе эту картину со стороны: девушка, повисшая на столбе. Стряхнув с себя оцепенение, я крепко обнял ее за талию, уловив глухой стон, и жадно ответил на поцелуй. Он был весьма далек от того целомудренного касания губами, которым меня одарила Грейнджер, и ей это не понравилось: она отстранилась, прошептала мне в губы: «Не так», – и вернулась к невинному занятию. Она хотела чуткости и ласки. И получила (я в очередной раз удивился сам себе).

Аккуратно подняв на руки хрупкую девушку, я понес ее наверх. Сердце билось о ребра, что было непривычно. Впрочем, весь сегодняшний вечер выбивался из привычного распорядка.

— Странное ощущение, да? – тихо спросила Гермиона, когда я поставил ее на пол в своей спальне.

— Да, – согласился я, разглядывая привлекательное лицо.

Она положила руки на мою грудь, коснулась пальчиками пуговиц рубашки и стала их расстегивать. Пальцы не слушались: она либо волновалась, либо еще не согрелась. Я успокаивающе накрыл ее ладони своими и во второй раз утонул в ее теплых глазах. Она судорожно вздохнула и резко дернула рукой. Пуговицы рубашки застучали по паркетному полу, и я довольно улыбнулся:

— Мне казалось, сегодня сентиментальный вечер.

— Так и есть, – хрипло отозвалась она. – Будет. – И с улыбкой добавила: – Извини, я не умею нежно раздевать и раздеваться.

— Я научу, – шепнул я ей в ухо. Я, правда, этого тоже никогда не делал. Но был уверен, что сейчас получится.

Губы коснулись ее губ, я нащупал молнию на спинке платья и не спеша потянул ее вниз, одновременно касаясь пальцами бархатистой кожи спины. Почувствовал, как под пальцами появляются мурашки, снова провел руками по спине, на этот раз вверх, и опустил лямки ее платья. Оно послушно упало к ногам, предоставив мне возможность любоваться совершенным телом в свете далекого уличного фонаря, бившем в окно. Она оторвалась от моих губ и выпрямилась, слегка покраснев: видимо, я смутил ее откровенным разглядыванием. Почему я не делал этого раньше?! Красивая плавная линия бедер, тонкая талия, небольшая упругая грудь с напрягшимися сосками часто вздымалась. Восхитительная женщина. Совершенная.

Она сделала шаг ко мне и дрожащей рукой коснулась щеки.

— Я сегодня волнуюсь, – доверительно шепнула Гермиона.

— Я тоже, – хмыкнул я, прижимая ее к себе. Она коснулась грудью моей обнаженной груди, и я почувствовал, как по телу от головы до пальцев ног пробежалась горячая волна возбуждения, которое я перестал стараться сдержать. Она улыбнулась и подняла лицо.

— Тебе помочь снять штаны? – Голос прозвучал ехидно, но мягко.

— Помоги.

Она приподнялась на цыпочки и, прикоснувшись к моим губам языком, взялась за пряжку ремня и быстро расстегнула штаны. Поцеловала меня в подбородок, спустилась к шее, к груди, до низа живота... Когда она, опустившись на колени, сняла с меня штаны, я решительно ее поднял. Она непонимающе посмотрела на меня.

— Не сейчас.

Она лукаво кивнула и сделала шаг назад, к кровати. Я молча последовал за ней и, когда она легла, снял с нее последнюю деталь одежды. Она повторила за мной это действие, задержав руки внизу моего живота чуть дольше, чем положено.

Я поднимаю ее руки, и она пристраивает их на моей груди, призывно смотря на мои губы. Я принимаю ее молчаливое приглашение, впиваясь в губы голодным поцелуем, не в силах больше сдерживаться. Она толкает меня в грудь, и я перекатываюсь на спину, увлекая ее за собой.

Гермиона оказывается сверху. Целует лицо, старательно обходя своим вниманием губы, прокладывает дорожку из поцелуев к уху, прикусывает мочку, скользит по контуру языком.

— Хватит, – хрипло требую я.

— Нет, – так же хрипло отвечает она, спускаясь к шее.

Я с трудом выношу это и, придержав ее за талию, снова укладываю на спину. Хочу показать ей, как она только что меня мучила, и склоняюсь к груди, обводя языком соски, прикусывая их и лаская. Она прогибается в пояснице, запустив руки в мои волосы, и крепче вжимает меня в себя. Я довольно улыбаюсь и возвращаюсь к губам. Ее глаза закрыты, как и всегда, но сегодня меня это не устраивает.

— Открой глаза.

Она слушается, и в этот момент я медленно вхожу в нее. С ее губ срывается тягучий стон наслаждения, и она, одной рукой вцепившись в свои волосы, вторую вытягивает наверх. Я тянусь к ее руке, и наши пальцы переплетаются. Гермиона удивленно распахивает глаза шире. Ее можно понять: мы никогда не занимались любовью, держась за руки. В общем-то, мы и любовью раньше не занимались, а просто удовлетворяли свои потребности. Она не отрывает взгляда от моих глаз, крепче сжав мою руку, а второй рукой ведет по моим губам. Я слегка прикусываю ее пальцы, и она быстрым, почти неуловимым движением притягивает мою голову к себе. Наши губы снова встречаются. Спустя несколько минут она откидывает голову назад, переставая отвечать на поцелуй и часто-часто дыша. Ее тело сотрясает крупная дрожь, она что есть силы вцепляется в мои плечи, прижимаясь ко мне всем телом, я чувствую ее горячее благодарное дыхание на своей щеке, а через несколько мгновений ловлю своими губами ее крик. Ее хватка ослабевает, губы отрываются от моих, руки соскальзывают с моих плеч и падают на кровать.

* * *
За окном занимался рассвет. Гермиона лежала, доверительно положив голову мне на грудь, и кончиками пальцев, едва касаясь, вырисовывала на ней круги. Я водил пальцами по ее спине, чувствуя себя... удовлетворенным? Счастливым? Конечно, счастливым. Признаться себе в том, что полноценно себя чувствую лишь рядом с ней, было нелегко, но оно того стоило, потому что я больше не был намерен ее от себя отпускать. Хватит. Сначала мы больше года трепали друг другу нервы, пытаясь что-то построить я с Асторией, а она с Крамом, теперь еще две недели. И зачем? Кому это, спрашивается, надо?

Она поцеловала меня в плечо и подняла голову, заглянув мне в глаза.

— Знаешь, Мэрилин Монро сказала гениальные слова: «Карьера – чудесная вещь, но она никого не сможет согреть в холодную ночь».

— Кто это – Мэрилин Монро? – спросил я, водя большим пальцем по ее губам. Не сказать, чтобы мне было очень интересно, но Гермиона наверняка хотела, чтобы я как-то прокомментировал ее слова.

— Актриса. Магловская, – она пожала плечами и перебралась чуть выше, потеревшись носом о мой подбородок.

— Видимо, очень умная женщина? – Я вдохнул цитрусовый аромат ее волос.

— Да, мудрая, – согласилась она. Какое-то время мы молчали. – Ты тоже считаешь, что это правда?

По тому, как напряглось ее тело в ожидании ответа, я понял, что для нее это очень важно.

— Конечно. Мы с тобой явились прекрасным примером этого.

— Я скучала по тебе, – прошептала она, устраиваясь поудобнее.

— И я по тебе, очень, – я обвил ее руками так крепко, как только мог. Возникло совершенно нелепое желание растворить ее в себе, чтобы больше никогда не пришлось разлучаться. Слишком трудно нам обоим, как оказалось, дались эти недели.

Видя ее почти каждый день, я был уверен, что для нее наши отношения ничего не значили, и не делал первый шаг именно по этой причине: не хотел навязываться и просить. Я же Малфой, в конце концов! Момент, когда столкнулась моя слизеринская железная решимость и ее гриффиндорская упрямая гордость. А сейчас моя хрупкая гордячка прижималась ко мне, и я, такой весь сильный и решительный, был готов отдать душу дьяволу  за бесценок, лишь бы это мгновение продолжалось вечно.

— Изви... – начала она, но я быстро ее перебил.

— Пару месяцев назад я запретил тебе произносить это слово. – Я коснулся губами ее виска и продолжил: – Извиняться должен я. Повел себя, как дурак, в ответ на твои честность, открытость и искренность. Надо было догадаться. И выпускать тебя из кабинета точно не стоило.

— Я не должна была обижаться, я ведь прекрасно тебя знаю, – я почувствовал, как на мою шею упали две капли, и приподнял ее подбородок.

— Сейчас я возненавижу себя, обещаю, – заверил я. Она улыбнулась и стерла слезы.

— Так лучше?

— Гораздо, – я кивнул, разглядывая утонченные черты лица. – Мерлин, Гермиона! Представляешь ли ты, как красива?!

Она залилась краской.

— Перестань.

— Нет, не перестану. Ты должна это знать.

— Хорошо, – согласилась она. – Теперь я это знаю. Доволен?

— Ты совершенно зря не считаешь себя красивой, – упрямо повторил я.

— Драко, уймись! – рассмеялась она и слегка стукнула меня кулачком в плечо. Впервые мое имя показалось мне какой-то волшебной музыкой.

— Будто никто тебе этого не говорил!

— Нет, – она смущенно покачала головой.

— Ни Уизли, ни Крам? – Улыбка с ее лица пропала. И зачем я это сказал?..

— Драко...

— Идиоты. Гермиона, ты красива и темпераментна!

— Пожалуйста, помолчи, – твердо попросила она; в ее глазах сверкнул злой испуг.

— Слишком красива и темпераментна для них, да? Тебе ведь нужен взрыв эмоций, а с ними было скучно? – Что я несу?? Только теперь уже не остановлюсь, ревность поглощает. Я сам себе напомнил об их существовании, а сейчас в голове стучала мысль, что они любили ее так же, что она так же отзывалась. В последнем моем вопросе, наверное, прозвучала надежда: я действительно хотел, чтобы она ответила утвердительно.

— Заткнись, Малфой, – сквозь зубы прошипела она, сверкая глазами.

— Значит, я прав, – меня не так просто сбить с толку, и она прекрасно это знает.

— Нет! – Что значит «нет»???

— Может, тогда ты объяснишь мне, почему полчаса назад ты стонала подо мной, а не под... – Она не дала мне договорить, хлестнула меня по щеке и вскочила с кровати.

— Немедленно замолчи! Черт, черт... Как я могла... – Тут она посмотрела мне в глаза и с расстановкой произнесла: – Ненавижу тебя.

Это меня отрезвило. Блеснувшие в ее глазах слезы остудили мой ненормальный порыв мгновенно. Я видел, что она не лгала. Или, по крайней мере, была уверена, что не лгала. Вопреки всем ее уверениям, я знал ее гораздо лучше, чем она думала, поэтому склонялся ко второму варианту. Я тоже поднялся с постели и подошел к ней. Она сделала от меня пару шагов и наткнулась спиной на стену, смотря на меня с настороженностью во взгляде.

Надеюсь, что в моем взгляде читалось раскаяние, потому что сейчас я со страхом думал о том, что будет, если она уйдет. Взвешивая каждое слово, я пытался подобрать необходимые слова.

— От ненависти до любви один шаг, – медленно произнес я, подходя к ней и отводя с лица каштановые пряди. – Может, попробуешь его сделать?

Она недоверчиво всматривалась в мое лицо не меньше минуты, но я был невозмутим. Проведя в уме какой-то сверхсложный анализ эмоций, написанных на моем лице, она громко и искренне рассмеялась, а через несколько секунд так же внезапно умолкла. Подняла на меня свои прекрасные глаза и провела тыльной стороной ладони по щеке.

— Только после тебя, – тихо ответила моя великолепная женщина.

Эпилог

– 1 –

Когда я вошла в кабинет мужа, он, как обычно, сидел за столом, уткнувшись в свитки.

— Драко... – тихо позвала я.

— Подожди, не сейчас, – не поднимая глаз, он продолжал хмуро разглядывать пергаменты.

— Драко, мы должны поговорить, – упрямо повторила я. Хватит, время договоров давно прошло, я хочу разговаривать со своим мужем в любое время!

— Гермиона, я сказал: я занят, давай позже.

— Малфой, акромантул тобой подавись! – прокричала я. – Ты не понимаешь, что я хочу поговорить с тобой сейчас?!

— Гре...

— Ну, ну, – подбодрила я, вскидывая брови. – Гре... что? Неужели Грейнджер? Или, может, грех? Гренка? Грейпфрут? Греция? Если мое мнение тебя интересует, то я за Грецию.

Он рассмеялся.

— Миссис Малфой, вы так же невыносимы, как и мисс Грейнджер когда-то!

— Удивительно, – ахнула я. – Как такое могло произойти?

— Сам удивляюсь, – Драко пожал плечами, поднялся с кресла, подошел ко мне и торжественно произнес: – Я внимательно тебя слушаю.

— Мерлин, какая честь... Напоминаю: сегодня воскресенье!

На лицо мужа набежало облачко задумчивости: видимо, он пытался вспомнить о наших планах на воскресенье.

— И?.. – все-таки спросил он через пару минут. Вспомнить не вышло.

— Ну, во-первых, ты обещал, что дома работать не будешь вообще, – начала загибать пальцы я. – Я, конечно, тебе не поверила, потому что прекрасно тебя знаю, и со всем своим милосердием, трепетно и, что самое главное, молча сносила факт того, что ты совершенно не держишь свое слово. Во-вторых, смирившись с тем, что мой муж – трудоголик, я всего лишь вежливо и покладисто поинтересовалась, можем ли мы провести вместе выходные. Муж, конечно, согласился, но я, вроде бы опытная женщина, почему-то не стала напоминать ему об этом вчера, искренне надеясь, что он вспомнит сам. И вот наступило воскресенье. Проснувшись утром... – видимо, я увлеклась, потому что Драко в нетерпении потребовал:

— Гермиона, ближе к телу... то есть к делу.

— Вот! Как раз о близости наших тел поговорить я и хотела!

— Я всегда готов, – разулыбался он, хватая меня за талию и прижимая к себе.

Я порозовела.

— Я беременна.

Драко замер, вглядываясь в мое лицо, и после паузы прерывающимся голосом поинтересовался:

— Правда?

Я закатила глаза.

— Нет, я так шучу! Ха-ха. Смешная шутка, да?

— Побудь серьезной! – прикрикнул он.

— Это ты мне? – удивилась я. Кто бы говорил о серьезности!

— Милая!

— Конечно, правда!

Он молча обнял меня и зарылся носом в волосы.

— Я счастлив, – заявил он через несколько минут.

— И я, – я улыбнулась. – Очень-очень. Представляешь, у нас будет маленький сероглазый блондинчик...

— Или маленькая кареглазая шатеночка, – подхватил он. – Имя ребенку буду давать я!

— С какой стати?! – опешила я.

— В семье Блэк, откуда родом моя мать, есть свои традиции, уходящие корнями в глубину веков...

— Помолчи, я слышала это уже сто раз. И какое имя ты собрался дать нашему ребенку?

— Если это будет девочка, я бы хотел назвать ее Альхеной, а мальчика – Канопусом.

Я, наверное, пошатнулась, потому что Драко обеспокоенно спросил:

— Что? Голова закружилась?

— Да, закружилась. Я не могу понять, за что ты так ненавидишь нашего будущего ребенка?

— Почему ненавижу? – удивился он.

— Вот и я думаю – почему?! Ты дашь нашему ребенку одно из этих имен только через мой труп!

— Гермиона, но это традиция!

— Мерлин, да неужели тебе понравились только эти названия звезд?! В конце концов, есть созвездие Волосы Вероники, есть звезда Майя! Сына можно, на худой конец, Орионом назвать!

— Но это банально...

— Да, пускай над нашим ребенком издеваются однокурсники, зато их папу нельзя будет обвинить в банальности! – с сарказмом проговорила я.

— Хорошо! – вспылил он. – Давай договоримся: если у нас родится дочь, имя ей дам я, а если сын – ты.

— Нет уж, давай наоборот!

— Почему? – насторожился он.

— Потому что сын сможет постоять за себя, а дочь – нет!

— Если у нашей дочери будет твой характер, мы можем назвать ее как угодно – мало никому не покажется!

— Мы договорились?

— Договорились, – буркнул он. – А теперь иди ко мне...

– 2 –

— Я выбрал два имени, разрешаю тебе выбрать из них.

— Какая честь!

— Давай подойдем к делу со всей ответственностью, – укорил он, глядя на посапывающего в кроватке сына.

— Хорошо, я слушаю, – я мысленно сжалась, боясь представить, какие имена он выбрал.

— Первое имя – Акрукс, – я побледнела. – Второе – Скорпиус.

— Второе! – воскликнула я, боясь, что он предложит еще что-то.

— А почему не первое? Я его сам выбирал!

— А второе кто? – удивилась я.

— Мама предложила.

Моя свекровь – святая женщина, воистину.

— Я с ней согласна.

— Она почему-то так и думала, – нахмурился Драко.

— Видишь, как мы чудесно друг друга понимаем! А вторым именем я бы предложила твое, – решила польстить я.

— Второе я тоже уже выбрал! Гиперион!

— М-м-м... КАК?

— Это не обсуждается, – отрезал он, а я мысленно возблагодарила небеса за то, что второе имя, по сути, знать никто не будет.

— Скорпиус Гиперион Малфой, – медленно произнесла я.

— По-моему, прекрасно!

— Вообще-то да, – удивленно отозвалась я. Полностью это действительно звучит вполне ничего себе.

— Остановимся на этом.

— Чудесно, – я кивнула. – Я тоже придумала имя! – порадовала я, с нежностью проводя рукой по головке дочери. Да, каждый из нас мечтал об одном ребенке, а родились близнецы. Придется нам учиться распределять между ними время поровну.

— Какое? – Сейчас, когда одной проблемой стало меньше, он пришел в благодушное состояние.

— Сомневаюсь между Валентиной и Элоизой.

— Мерлин... Откуда ты взяла такие имена?!

— Из «Графа Монте-Кристо», это книга Дюма, она очень мне нравится!

— Допустим, но что за ужасное имя – Валентина? Звучит по-деревенски!

— Значит, будет Элоизой!

— И где здесь название созвездия? – ехидно спросил он.

— Ну зачем, Драко?!

— Так положено! Пускай будет Вероника, да? Вероника Элоиза Малфой.

— Хорошо, – согласилась я.

Быть женатыми – значит, уметь идти на компромиссы, ведь так?

– 3 –

— Это так странно: я боялась, что не смогу распределять время между двумя детьми, а сейчас у меня прекрасно это получается, причем остается даже свободное время.

— Это ненадолго, – нежно ответил Драко, поглаживая рукой мой большой живот.

— Точно, – со вздохом кивнула я. – Зато потом дети отправятся в Хогвартс, и у нас будет уйма времени для себя!

— Детям еще семь лет до Школы, – напомнил он.

— Ну и что?! Могу я помечтать?

— Конечно, – согласился Драко. – Откровенно говоря, я тоже жду этого момента.

— Что будем делать с именем?

— А что с ним делать? – удивился муж. – Мы договорились: первое имя для дочери придумываешь ты, второе – я.

— Я выбрала!

— Я тоже.

Мы помолчали.

— Я бы хотела, чтобы ее звали Кассиопеей. Судя по мифам, она была красавицей.

— Ни за что бы не подумал, что ты согласишься назвать нашу дочь таким именем! – рассмеялся он.

— Можно же сократить. Будем называть ее Касси. По-моему, очень мило.

— Согласен, – Драко кивнул. – А я выбрал имя Майя.

— Пять лет назад ты об этом и слышать ничего не хотел, – прищурилась я.

— Времена меняются. Кассиопея Майя Малфой, – торжественно проговорил он.

— Драко...

— Только не говори, что тебе не нравится, – предупредил он.

— Нравится... И Касси, похоже, тоже.

— В смысле?

— Без смысла! – я резво поднялась с дивана. – У меня воды отошли!

– 4 –

— «Дорогие мамуля и папочка!

Только что закончился наш первый ужин, и сейчас я уже сижу в факультетской гостиной. Здесь так красиво! Большой камин, из окна виден пруд...»

— Из окна, – недовольно отозвался Драко. – Значит, они не на Слизерине.

— Не перебивай! – возмутилась я и продолжила чтение: – «... виден пруд, а сколько мягких диванов! Представляете, как здорово, Фредди Уизли сделали старостой его курса!»

— Мерлин, дети Драко Малфоя учатся на Гриффиндоре...

— Как Фредди сделали старостой – ума не приложу.

— Он явно что-то подсыпал Макгонагалл, – съязвил Драко.

— С него станется, – кивнула я. – «Он уже показал мне два потайных хода...»

— Нашу дочь исключат из Школы!

— Меня больше удивляет, почему он не показал потайные ходы Скорпиусу.

— Не могу поверить, моя дочь будет нарушать школьные правила, а сын – нет.

— «... и рассказал, что в Запретном лесу живут кентавры и единороги. Это так интересно! А вчера мы видели самого настоящего кентавра, представляете, он ведет какой-то предмет!..»

— Поразительно.

— Драко, помолчи, дай дочитать! «... А еще мы получили расписание, и завтра у нашего курса урок профессора Лонгботтома...»

— Чему он научит наших детей?

— «... Со Скорпиусом мы после ужина не виделись...» Как это??

— Он не вынес того, что попал в Гриффиндор, и решил объявить забастовку, – гордо проговорил Драко.

Я перевернула лист пергамента.

— «... потому что его распределили на Слизерин».

— Спасибо, Салазар! – облегченно выдохнул муж. – Хотя бы сын! Какое счастье!

— «Завтра за ужином мы напишем вам еще одно письмо, а сейчас пора спать! Я вас очень люблю (и Скорпиус тоже)! Целую! Уже скучаю. Ваша Вероника».

Я стерла с глаз слезы.

— Ну что ты? – Драко придвинулся ко мне и приобнял за плечи.

— Я тоже скучаю...

— Думаю, что Касси не даст тебе скучать. Сейчас проснется и устроит концерт для фортепиано с оркестром.

— Драко, она не играет по ночам. – Да, мы отдали нашу младшую дочь учиться музыке, и пока она ходила туда с удовольствием и, возвращаясь домой, демонстрировала навыки.

— Я имел в виду ее способности к проказам, которые совершенно непонятным образом передались ей от Уизли. Говорил я тебе, детям надо меньше времени проводить вместе!

— Зато сейчас Касси спит, – мурлыкнула я, бросив на мужа лукавый взгляд.

— К счастью, – кивнул он, целуя меня.

– 5 –

— «Мам, пап, привет!

Забыла написать вчера, сами понимаете, столько дел, пишу сегодня между уроками, в двух словах. Я не попала ни на факультет Скорпиуса, ни на факультет Вероники. Шляпа со мной очень долго беседовала, задавала какие-то нелепые вопросы, а когда я у нее спросила, как ее зовут, потому что мне было неудобно называть ее Шляпой (ну, это если бы она ко мне обращалась «девочка», так?), надолго замолчала и отправила меня в Равенкло. Я совсем не уверена, что мне здесь нравится: здесь есть умные ребята, а есть какие-то ненормальные, честное слово! Я уже хотела пройти в кабинет к Макгонагалл и еще раз поговорить со Шляпой, но было уже поздно.

Сегодня я спросила у Вероники про потайные ходы. Она сделала вид, что не понимает, о чем я говорю, представляете?! Сама бегает по всяким закоулкам, а мне не дает! Пап, поговори с ней, а? Так нечестно!..»

— Еще чего не хватало! – мгновенно отреагировал упомянутый папа.

— «Так и знала, что ты откажешься. Мам, а ты поговоришь? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Папа наверняка нарушал школьные правила не столько раз, сколько их нарушала ты, поэтому ты должна меня понять!

В общем, ладно, мне пора. Сейчас у нас будет история магии, а это очень важный предмет!

Пишите чаще. Целую. Касс».

— Не слишком ли наша дочь проницательна? Так и знала, что ты откажешься, мам, ну пожалуйста, – передразнил он.

— Ты даже не хочешь обсудить факультет, на который попала наша дочь? – удивленно вскинула брови я, отводя разговор от опасной темы. Я была близка к тому, чтобы действительно написать Веронике письмо с просьбой поделиться знаниями с младшей сестрой.

— Что тут обсуждать. У нее твой ум, так что я не удивлен. Слава Мерлину, хотя бы на Хаффлпафф никто из наших детей не попал.

— Они слишком умны для этого факультета, – с гордостью проговорила я. Это действительно было так: с оценками по предметам у них все было отлично. Хромало лишь поведение: предыдущие три года Макгонагалл не реже двух раз в месяц присылала нам письма с сообщениями о новых проказах Вероники, Скорпиуса и отпрысков Гарри и Джинни и Анджелины и Джорджа. К счастью, в этом году Школу закончит главный инициатор развлечений – Фредди, так что мы сможем надеяться на то, что Вероника и Скорпиус углубятся в учебу. Кто же виноват, что она им дается слишком легко?!

— Да, умны. Их родители были в числе лучших учеников Школы!

— Но-но-но, я попрошу!

— Хорошо-хорошо, их мать была лучшей студенткой все годы обучения, а отец просто входил в десятку. Сути это не меняет!

— Ничуть, – согласилась я. – Как ты думаешь, как скоро Касси присоединится к банде наших старших детей?

— Боюсь, что к концу недели, – тяжело вздохнул Драко.

— Как же хорошо, что мы можем отдохнуть хотя бы до Рождества... – я откинулась на спинку дивана, прикрыв глаза.

— Полгода наедине, – Драко поцеловал мою руку. – Как на заре отношений!

– 6 –

— Мам, пап, привет! – раздалось из холла, и несколькими секундами спустя в гостиной появилась Вероника. Ей не так давно исполнилось девятнадцать, и выросла она настоящей красавицей. Я мечтала, что буду воспитывать сероглазых блондинчиков, Драко хотел любоваться на кареглазых шатенов, а в итоге наши старшие дети – кареглазые блондины (удивительно, да?), а Касс – сероглазая шатенка.

— Здравствуй, солнышко, – я обняла и поцеловала дочь.

— Я скоро забуду, как ты выглядишь! – покачал головой Драко, когда Вероника поцеловала и его. – Стой-ка. Что это у тебя на руке?

— Где? – дочь покраснела и спрятала левую руку за спину.

— Вот именно там, – папу не так легко провести, это знаем и я, и Вероника, но она, тем не менее, пытается.

— Ничего-ничего, пап, честное слово.

— Вероника...

— К нам сегодня на ужин придет Фред!

— Все, конец спокойной жизни, – Драко прикрыл глаза ладонью. – Скажи, милая, он придет именно по той причине, которая сейчас вертится в моей голове?

— Пап, ты отказался учить меня легилименции, – напомнила Вероника.

— Однако это не помешало тебе овладеть ей лучше, чем я! – рассмеялся Драко. – Ты и без легилименции прекрасно знаешь, о чем я думаю.

— Понятия не имею, – она мило улыбнулась. – Ладно, я пойду готовиться к ужину.

— Кажется, у нашей дочери скоро свадьба, – вздохнул Драко, когда Вероника исчезла за дверью.

— Она уже взрослая.

— Мерлин, дочь Драко Малфоя выходит замуж за Фреда Уизли...

— Судя по тому, что на ее руке кольцо, она согласилась. Значит, она его любит.

— Да, если он не изобрел какое-нибудь супер-приворотное зелье!

— Драко! – я замахнулась на мужа полотенцем. – О чем ты говоришь?

— Шучу-шучу! – Он дурашливо поднял руки. – К ужину стоит подготовиться. Может...

— Никаких домовых эльфов в моем доме, – опередила я.

— Да, но ты живешь в моем доме.

— Я соглашаюсь на помощь только в крайних случаях, и этот крайним не является!

— Я люблю тебя, – улыбнулся Драко. – И за твой пунктик насчет эльфов – тоже.

Я закатила глаза и довольно улыбнулась.

Чуть позже за ужином мы с ним смотрели на пару на противоположном конце стола – нашу дочь и ее будущего мужа. О свадьбе, впрочем, не было сказано еще ни слова, и Драко это явно начало надоедать.

— Фред?..

— Да, мистер Малфой? – вежливо отозвался тот.

— Мы рады, что вы с Вероникой решили узаконить отношения, – не выдержал муж.

Фред довольно улыбнулся, а мы с Вероникой рассмеялись.

— Я же говорила, что папа все скажет сам! – гордо произнесла Вероника, и Фред послал ей нежный взгляд.

— Спасибо, мистер и миссис Малфой, – поблагодарил он через несколько мгновений.

– 7 –

— Уважаемые мистер и миссис Малфой... – важно начал молодой человек и оборвал себя на середине фразы, потому что Драко подавился. Я заботливо похлопала его по спине.

— В чем дело? – шепотом спросила я, склоняясь к нему.

— Неужели опять?

— Ты что! – я рассмеялась. – Давай выслушаем.

— Продолжайте, – кивнул Драко, откашлявшись.

— Итак, уважаемые мистер и миссис Малфой! Мы с Кассиопеей рады сообщить, что собираемся пожениться!

— Что?! – воскликнула я.

— Ну что ты, давай выслушаем, – съязвил Драко мне на ухо.

— Что тут слушать! Кассиопея еще совсем ребенок, она даже не закончила Школу!

— Мама, но мне уже семнадцать, я совершеннолетняя! – возмутилась дочь.

— Никакой свадьбы до сдачи Ж.А.Б.А., я сказала!

— Не смей бросать Школу, не позорь мать, – перегибаясь через стол к дочери, с довольной улыбкой шепнул Драко.

Молодой человек дочери доверительно наклонился к будущему тестю.

— Знаете, я могу поговорить с мамой, она с удовольствием поможет нашей будущей родственнице.

— В чем? – насторожился Драко.

— Похоже, у вашей супруги проблемы с мозгошмыгами...

Драко чуть не упал со стула, и за столом повисла зловещая тишина.

— М-м-м... Касси, доченька, ты, кажется, не назвала нам фамилию своего будущего мужа, – странно высоким голосом заговорил Драко.

— Простите, это моя вина, – спохватился тот. – Моя фамилия Саламандер. Лоркан Саламандер.

– 8 –

— Ладно, родство с Уизли я пережил, хоть и с трудом, – бушевал Драко, меряя огромными шагами спальню. – Но родство с Лавгуд?! С Полоумной Лавгуд?!

— Луна была вполне себе нормальной девушкой, – спокойно ответила я. Свою вспышку я уже пережила, и теперь мне доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие наблюдать, как муж мечется по комнате.

— Да, нормальной! Ну, чуть сумасшедшей, слегка безумной, а так – вполне нормальной! – саркастически выплюнул он.

— Она просто была немного отстраненной, только и всего.

— Мерлин, как хорошо, что не дожил отец, – он запустил руки в волосы.

— Твой отец прекрасно пережил наш брак, – напомнила я. Ложью это, между прочим, почти не было. Он даже перестал обращаться ко мне словом «девочка» и стал называть по имени, правда, перекашиваясь при этом так, будто его пытали Круциатусом.

— Моя старшая дочь вышла замуж за Уизли, – Драко загнул палец. – Теперь я узнаю, что младшая дочь собирается замуж за сына Полоумной Лавгуд! Не хватало еще, чтобы мой единственный сын – надежда семьи! – женился на дочери Поттера!

— Зато Лили слизеринка, – пожала плечами я.

— Ну и что! Она дочь Поттера! Мерлин, и это мои дети...

— Все в отца, – кивнула я. – Прошу заметить, что ты – тоже, между прочим, единственный сын и надежда семьи – женился на маглорожденной. И если бы мы не поженились, этого всего, вероятно, удалось бы избежать.

Он замер, будто налетел на стену.

— Но я не жалею.

— И они не жалеют! Подумай: тебе не жить ни с Фредом, ни с Лорканом...

— Зато я буду воспитывать их детей! – снова вспыхнул Драко. – Ты можешь себе представить, как дети Касси обсуждают, как нам мешают жить эти... как их... нервотрепы!

— Милый, нервотрепы – это наши дети. А Лоркан говорил о мозгошмыгах, – поправила я, пытаясь не засмеяться.

— Бабуль, ты ругаешься, но я не обижаюсь, ведь это все мозгоклюи, – пискляво передразнил он, надо полагать, нашу будущую внучку.

Я расхохоталась и рухнула на кровать, не в силах успокоиться.

— Мозгошмы-ы-ыги! – с трудом проговорила я.

— Дедуля, мозгожуи могут быть опасны! – а это, видимо, наш внук.

Перестав его слушать, я продолжала громко смеяться, лежа на кровати, и спустя пару минут почувствовала, как прогнулась кровать рядом, и Драко, точно так же, как и двадцать лет назад, обжигая меня своим дыханием, прошептал:

— Я люблю твой смех.

Я вмиг посерьезнела, заглядывая в глаза, которые за прошедшие годы не стали ни на йоту менее любимыми.

— А я люблю, когда ты ворчишь.

– 9 –

— Знаешь, когда я два года назад говорил о том, что мой сын женится на дочери Поттера, это были просто мои опасения, а не пожелание...

— Перестань, милый! Наши дети счастливы, это главное.

— Да! Конечно, счастливы! А я четыре года назад породнился с Уизли, два – с ненормальной семейкой Саламандер-Лавгуд, а сегодня возвел в квадрат степень родства с Уизли, да еще и стал родственником Поттера!

— Зато все наши дети разъехались по своим домам, – подмигнула я.

— Я не могу поверить, что наконец-то мы остались в этом доме одни, – вытягиваясь на диване, простонал Драко.

— И больше никаких ссор, драк... – подхватила я.

— А уж о памперсах и детском питании вообще можно забыть, – с удовольствием продолжил он.

— И Скорпиус, и Лили были сегодня очень красивыми. Как, впрочем, и Вероника на своей свадьбе, и Касс, – я вспомнила дочерей, шествующих в белоснежных платьях к алтарю под руку с отцом.

— Вся в мать, – Драко ухватил меня за руку и уронил на себя. – Я люблю тебя. Люблю.

— И я те...

— Мам? Пап? – раздалось из камина. – Вы здесь?

— Притворимся, что нет, – шепнул Драко.

— Я буквально на две минуты, нам с Фредом уже пора убегать.

— Две минуты – это ведь совсем чуть-чуть, – тихо проговорила я.

— Да, Вероника, мы здесь, – закатив глаза, Драко, придерживая меня, сел. – Что случилось?

— Мы хотели сказать на свадьбе Скорпиуса и Лили, или приехать к вам, но, честно говоря, было некогда... В общем, я беременна! – счастливо выкрикнула дочь и, отвернувшись, крикнула в сторону: – Иду! Все, мне пора.

Какое-то время мы с Драко сидели молча.

— Я не успела насладиться свободной жизнью, – жалобно сказала я через несколько минут.

— Гермиона, пожалуйста, давай уедем! – жарко воскликнул муж. – Лет на десять, пока ребенок в Школу не пойдет!

— А Кассиопея? Скорпиус? Вероника, в конце концов?..

— У наших детей уже давно своя жизнь, у нас, наконец-то, – своя! Они должны понимать, что их родители, в конце концов, еще молоды! И что они...

— Я не договорила, – я перебила Драко, прикрыв его рот своей ладонью. – Я тоже очень тебя люблю.

Драко помолчал.

— Я решил. Вещи собирать не будем, купим там. Поехали! – не отпуская моей руки, он поднялся с дивана и направился к выходу.

— Подожди, Драко! – пыталась я воззвать к здравому смыслу. – Куда мы поедем?!

Он остановился и, обернувшись, посмотрел мне в глаза.

— Туда, где нас никто не станет искать.

КОНЕЦ