Глава 2

— Вы шутите?! – пораженно спросили Сириус с Джеймсом в один голос.

Подобная новость просто не укладывалась в голове: ощущение, что спишь и видишь особо фантастичный сон. В мертвой тишине замершей гостиной их слова прозвучали набатом.

— Нисколько, — МакГонагалл многозначительно посмотрела на Мародеров и с нажимом добавила: — Я надеюсь, что вы сможете преодолеть ваши предрассудки.

Сириус в этом сильно сомневался, но вслух произносить не стал: зачем разочаровывать декана?

Странно. С какой радости Снейпа перевели в Гриффиндор, да еще на последнем курсе? Что-то тут нечисто. Сириус переглянулся с Джеймсом и прочитал в его глазах те же самые сомнения. А вот Лили смотрела на бывшего приятеля с надеждой.

— С какой стати его вдруг перевели в Гриффиндор? – озвучил Джеймс вопрос всех присутствующих.

— Это вас совершенно не касается, мистер Поттер, — отрезала МакГонагалл. – Будьте уверены – у директора есть достаточно веские причины.

Когда декан говорила таким тоном, сразу становилось понятно – разговор окончен, спорить бесполезно. Она увела Снейпа показать ему спальню, на их сотрудничество, видимо, не надеясь. И правильно.

Тишина, царившая в гостиной, взорвалась сразу множеством голосов: гриффиндорцы принялись возбужденно обсуждать столь ошеломляющую новость. И раньше случалось, хоть и очень редко, чтобы кого-то переводили с одного факультета на другой уже в процессе обучения. Но чтобы слизеринец – в Гриффиндор?! Происходило что-то явно нетривиальное.

— И что это было? – опять за всех спросил Джеймс.

Ответом ему было дружное пожатие плечами.

— А ведь нам теперь с ним в одной комнате жить придется, — тихо вставил Питер, заранее испуганный подобной перспективой.

Занятые появлением Снейпа на их факультете как таковым, об этой стороне вопроса Мародеры не задумывались, и после замечания Питера все потрясенно уставились на него. На их ошеломленных лицах было написано: почти год с Нюниусом в ОДНОЙ КОМНАТЕ! Конец света.

— Дела-а-а, — протянул Джеймс, взлохматив себе волосы.

Марлин ехидно хихикнула, и Сириус скорчил ей обиженную мину, на что она только рассмеялась. Невозможная девчонка: нет бы – посочувствовать, так она хохочет. Глядя на нее, он и сам начал улыбаться, хотя настроение после появления Снейпа было не из лучших. Ремус хмыкнул и дипломатично заметил:

— Значит, придется найти общий язык.

— Чего? – возмутился Сириус. – Это с ним общий язык?! Ты рехнулся, Лунатик?

Ремус вздохнул обреченно, покачав головой. Ему на помощь неожиданно пришла Лили:

— Может, все-таки попробуете?

Сириус с Джеймсом уставились на нее возмущенно, но она не дала им открыть рот:

— Ну пожалуйста, мальчики… Он ведь мой друг… был. Вы же должны понимать, что значит друг!

— Вот именно, что был, — веско заметил Джеймс.

Лили посмотрела на него так жалобно и умоляюще, что Джеймс сдался:

— Ладно, попробую. Но ничего не обещаю.

— Спасибо! – Лили кинулась ему на шею и впервые поцеловала прилюдно.

Джеймс засветился, как рождественская елка, тут же позабыв о новом соседе. Сириус усмехнулся на них и задумчиво посмотрел в сторону спален: да уж, веселая им жизнь предстоит в этом году! Счастье еще, что они уже заканчивают школу.

Профессор МакГонагалл покинула гостиную, напоследок прочитав лично Мародерам прочувствованную лекцию о том, чтобы они постарались если уж не жить в согласии (на что она даже не надеялась), то хотя бы соблюдать нейтралитет; а остальным велев не приставать к новому сокурснику и, уж тем более, не травить его.

— Что это с вами? – раздался рядом голос Алисы, только что вернувшейся в гостиную.

От неожиданности все подпрыгнули, и она удивленно приподняла брови. Узнав новость века, Алиса пораженно присвистнула и посмотрела на Лили, пытаясь понять, что подруга думает по этому поводу. А ту раздирали противоречивые чувства: она не знала, то ли ей радоваться, то ли, наоборот, беспокоиться по поводу сложившейся ситуации.

В спальню Мародеры поднялись поздней ночью: как-то не хотелось сидеть в одном помещении со Снейпом, который, с тех пор как ушла МакГонагалл, оставался там, не рискуя появляться в гостиной. Лили проводила их встревоженным и умоляющим взглядом: она серьезно опасалась, что они тут же и сцепятся с ее бывшим другом. Собственно, ее опасения были не так уж и беспочвенны. Но обошлось: Снейп то ли уже спал, то ли делал вид, во всяком случае, полог его кровати был плотно задернут, и при их появлении оттуда не донеслось ни звука.

Сириус по выражению лица Джеймса видел, как тому очень хочется вытворить что-нибудь эдакое, чтобы проверить реакцию Снейпа, но, с другой стороны, он не хочет нарушать обещание, данное Лили. Да к тому же и Ремус посмотрел на обоих очень выразительно – мол, не начинайте опять, оставьте уже его в покое. И Джеймс, посверлив взглядом задернутый полог пятой кровати, вздохнул и отвернулся.

Конечно же, мирно сосуществовать не удалось. Уже на следующее утро они схлестнулись со Снейпом. На этот раз дело ограничилось очень ехидной словесной пикировкой, когда слова ранили больнее любых заклинаний.

Джеймс был преисполнен стремления честно выполнить просьбу Лили, но Снейп выводил его из себя. Складывалось впечатление, что он нарочно нарывается на драку. Понять бы еще, зачем? К их перепалке присоединился Сириус, который просто не мог оставить друга разбираться в одиночку. Стычка неизбежно переросла бы в драку, если бы не своевременное вмешательство Ремуса, как всегда стремившегося всех помирить. Он рявкнул на друзей и утащил их завтракать. А в Большом зале Снейп сел с самого края гриффиндорского стола – вокруг него тут же образовалась пустота, поскольку никто не захотел сесть рядом, – и они только время от времени обменивались убийственными взглядами.

* * *
Лили очень хотелось поговорить с Северусом: происходило что-то странное, и ей просто необходимо было выяснить, что именно. Кроме того, вдруг это поможет помирить мальчиков? Но тот весь день избегал ее попыток заговорить с ним: на уроках садился подальше от их компании, что неудивительно, ее записки игнорировал, а с первым ударом колокола загадочно исчезал, появляясь только к началу следующего урока.

Зато после травологии он подошел к ней сам. Как тогда в сентябре, когда пытался поговорить с ней в последний раз. Возможно, причина была в том, что только на этот предмет Лили ходила без Джеймса. Да и вообще, из Мародеров травологию посещал один Ремус, который вместе с Алисой подозрительно посмотрел на Северуса, потом на Лили, взглядом спрашивая, нужно ли им остаться. Лили мотнула головой и махнула им – идите. За эти годы Северус нисколько не изменился, разве что вырос: все такой же худой, сутуловатый, черные волосы падают на лицо, наполовину закрывая его, а в непроницаемо-черных глазах затаилась тщательно скрываемая тоска. Лили вздохнула: она все еще сожалела о разрушенной дружбе.

Они медленно брели вдоль озера, которое шло рябью под порывами ветра. Ветер трепал волосы Лили, кидая их в лицо, развевал полы мантии и холодил ноги. Небо хмурилось, и Лили озабоченно глянула на сгущающиеся тучи: может, им стоит вернуться в замок, пока не пошел дождь? Но предложить это вслух она не решилась.

Северус резко остановился и посмотрел девушке прямо в глаза:

— Лили… Помнишь, ты сказала, что если я откажусь от идей Волдеморта…

Лили моргнула: понимание происходящего медленно доходило до ее сознания. Неужели он все-таки понял?..

— Так тебя поэтому перевели в Гриффиндор? Чтобы оградить от сокурсников, которые… – в ее голосе зазвучала неуверенная радость, и в глазах Северуса вспыхнула надежда.

Он молча кивнул, все так же, не отрываясь, глядя ей в глаза. Лили подпрыгнула и порывисто обняла его, но, не успели его руки сомкнуться на ее талии, тут же отскочила назад.

— Я так рада, Сев!

Лили была безмерно счастлива, что он одумался, понял, что путь Волдеморта ведет в бездну; а особенно тому, что вновь обрела друга.

— Друзья? – спросил он с каким-то странным выражением.

— Друзья. И, Сев… постарайся – я не говорю подружиться – но хотя бы не ругаться с мальчиками.

Северус скривился, и Лили вздохнула:

— Я очень тебя прошу. Я не могу все время разрываться между вами.

Несколько мгновений он, нахмурившись, разглядывал озеро, а Лили ждала, затаив дыхание. Наконец, он кивнул, так и не повернувшись к ней. Лили благодарно сжала его ладонь:

— Спасибо!

Может, все-таки удастся их сдружить? Она была уверена, что врагами они стали лишь по досадной случайности. Не такие уж они и разные, как кажется на первый взгляд.

— Лили!

Девушка подпрыгнула и резко обернулась: к ним быстрым шагом шел Джеймс. Увлеченная разговором с Северусом, она совсем забыла, что Джеймс придет ее встретить после травологии.

— Что ему нужно? – тут же спросил Джеймс, недобро уставившись на Северуса.

— Не твое дело, Поттер! – не растерялся тот.

Джеймс скрипнул зубами, и его рука дернулась к карману за палочкой, но Лили поспешно сжала его пальцы, призывая успокоиться. Он бросил на нее быстрый взгляд, хмыкнул и небрежно процедил:

— Твое счастье, Снейп, что я обещал Лили не драться с тобой.

Теперь уже зубами скрипнул Северус и прошипел, точно раздразненная змея:

— Еще неизвестно, чье счастье!

Джеймс сделал шаг в его сторону, но Лили поспешно схватила его за руку и дернула назад, преодолев некоторое сопротивление. Он все-таки подчинился, напоследок бросив на Северуса презрительный взгляд. Лили посмотрела на друга осуждающе и с упреком произнесла:

— Я же просила тебя, Сев!

Не дожидаясь ответа, она потянула Джеймса к замку. Некоторое время они шли молча, пока Джеймс не вернулся к своему изначальному вопросу:

— Так чего он хотел?

— Помириться. Мы теперь снова друзья. Я тебя еще раз очень прошу: постарайся быть потерпеливее с ним.

Джеймс снова скривился, вздохнул, помолчал, не глядя на нее, что-то обдумывая, и тихо ответил:

— Я пытаюсь, Лил. Но ты же видишь – он сам нарывается.

Лили в свою очередь обреченно вздохнула: ну, что с ними делать? Кажется, этот год попортит ей немало нервов. Может, стоит рассказать о том, что поведал ей Северус? Но поразмыслив, Лили решила, что не имеет на это права – это его жизнь, и ему решать, кому о ней рассказывать.

* * *
Северус старался поменьше времени проводить в спальне, да и в общей гостиной было не слишком уютно под прицелом недоверчивых, презрительных, а порой и откровенно враждебных взглядов. Он чувствовал себя изгоем, что не улучшало настроения и не добавляло душевного спокойствия. Плюс напряжение от ежеминутного ожидания мести со стороны бывших сокурсников. В результате его врожденная язвительность возросла в геометрической прогрессии, что способствовало конфликтам с новыми сокурсниками.

До прямых столкновений с врагами номер один не доходило только благодаря вмешательству Лили, которая во время очередной разборки, буквально встала между ними. От этого на душе стало еще хуже, потому что на Северуса она при этом совсем не смотрела, словно его здесь и не было: она не отрывала глаз от Поттера.

— Джеймс, пожалуйста! – ее голос звучал так умоляюще и жалобно, что немедленно захотелось дать Поттеру в морду.

Тот уступил, смерив Северуса презрительным взглядом:

— Хорошо. Я… — бросил взгляд на Блэка и уточнил: — Мы не будем цепляться к нему, если он не будет лезть к нам.

Лили облегченно вздохнула и поспешила утащить Поттера подальше. От соблазна, надо полагать. Самое забавное, что обещание свое он выполнил: с того дня Северуса просто игнорировали. Но легче от этого почему-то не стало.

В спальню Северус возвращался как можно позже, надеясь, что его враги к тому времени лягут спать. К сожалению, удавалось это далеко не всегда: они часто где-то бродили по ночам и возвращались еще позже. Из-за постоянно взвинченных нервов, Северус частенько не мог заснуть и пол ночи лежал, бездумно глядя в полог.

Спокойно побыть в спальне можно было только во время квиддичных матчей, когда враги уходили на поле. Сам он, не будучи фанатом квиддича, на матчи почти никогда не ходил и во время них наслаждался столь редкой тишиной, воцарявшейся в гриффиндорской башне. Как это было в день матча Слизерин-Равенкло. Хотя Гриффиндор не участвовал, соседи по комнате ушли смотреть игру, и Северус весь день оставался в спальне, читая, забравшись с ногами на кровать.

Но вот парадокс – именно сейчас, в тишине и спокойствии, Северус никак не мог сосредоточиться на книге и то и дело невольно бросал взгляд в окно, из которого виднелось квиддичное поле, откуда доносились приглушенные расстоянием азартные крики. Возникло иррациональное чувство обиды, что они там все вместе веселятся, а он тут один, как прокаженный, к которому никто не хочет приближаться.

Вечером, когда ненавистные гриффиндорцы вернулись, Северус притворился спящим. На этот раз они не ввалились шумной толпой, как бывало обычно, а вошли тихо и почти незаметно. Северус напрягся: наверняка это не предвещает ничего хорошего. Но они молча легли спать, обменявшись лишь пожеланием друг другу спокойной ночи. Северус продолжал прислушиваться и только поэтому заметил, как кто-то встал и вышел из комнаты, когда все уснули. Спать расхотелось совсем, и он стал прислушиваться еще внимательнее. Но все затихло, только сонное дыхание доносилось с соседних кроватей. Северус уже сам начал засыпать, когда раздался шорох и снова кто-то вышел. На этот раз он, не выдержав, тоже выбрался из кровати, чтобы выяснить, что происходит.

И чуть не наткнулся на Поттера, замершего на лестнице. Северус едва успел отступить назад, пока тот его не увидел. Однако его опасения были напрасны: Поттер сосредоточенно смотрел куда-то вниз, не замечая ничего вокруг. Северус осторожно выглянул, чтобы понять, что в темной пустой гостиной могло так приковать внимание врага. Не сразу он заметил силуэт сидевшего на подоконнике парня и не сразу узнал в нем Блэка. Тот сидел, уткнувшись лицом в колени, и… плакал. Северус даже глазам не поверил и протер их на всякий случай: до сих пор он был абсолютно убежден, что Блэк не способен на подобные выражения чувств, как, впрочем, и на сами чувства. Он всегда был высокомерным, холодным и презрительным: казалось, ничто на свете не может его задеть. А вот, оказывается, может. Северус отдал бы что угодно, лишь бы узнать, что это было.

Поттер окликнул друга и спустился к нему. Теперь они сидели на подоконнике рядом, о чем-то тихо разговаривая. Увы, с позиции Северуса слов было не разобрать. Зато все прекрасно было видно: и как, утешая, Поттер обнял Блэка за плечи, и как тот уткнулся ему в плечо детским беззащитным жестом. От увиденного словно ножом резануло по сердцу: у него никогда не было настоящих близких друзей, из тех, что поддержат, утешат, а в случае необходимости закроют собой. Лили – не в счет. Она все-таки девочка, и даже в лучшие времена их дружбы у них не было такого абсолютного доверия и открытости друг перед другом. В этот момент Северус вдруг с пугающей ясностью осознал, что заставляло его раз за разом нарываться на стычки с гриффиндорской четверкой: он отчаянно завидовал их дружбе. Признаваться в этом самому себе было до крайности неприятно.

Блэк рассмеялся на какие-то слова Поттера, и они спрыгнули с подоконника. Северус поспешно вернулся в спальню, задернул полог и замер на своей кровати, почти не дыша. Они вошли, бесшумно ступая, чтобы не разбудить остальных, и, больше ни слова не говоря, легли спать. Северус же после этого не мог заснуть всю ночь: перед глазами стояла подсмотренная в гостиной сцена, а в сердце пульсировала обида и зависть.

* * *
Холодный нейтралитет продержался недолго: Джеймс и Сириус схлестнулись со Снейпом всего полмесяца спустя после памятного разговора с Лили. Мародеры столкнулись с ним, когда возвращались с квиддичного поля после тренировки. Ремус, заметив его, быстро подхватил друзей под руки, чтобы оградить от соблазна, одновременно кивнув Питеру, чтобы шел вперед. Но это не помогло. Снейп начал первый: ляпнул что-то пренебрежительное, поравнявшись с ними. Ребята, конечно, не могли не ответить. И началось. Ремус всегда поражался, как у них, слово за слово, за считанные секунды доходит чуть ли не до драки.

Он попытался образумить друзей и угомонить Снейпа, но тут этот последний с ехидной улыбочкой выдал:

— Ты, Блэк, все с дружками своими носишься, а до брата родного тебе и дела нет. Побеспокоился быть хоть раз, чем тот живет…

Договорить он не успел, поскольку побелевший как смерть Сириус метнулся вперед с явным намерением порвать Снейпа на кусочки. Ремус с Джеймсом едва успели схватить его за руки и оттащить от этого идиота. Намеренно или случайно, но слова Снейпа ударили по самому больному месту: совсем недавно Сириус узнал о том, что Регулус стал Пожирателем Смерти, и окончательно разругался с братом. Склонный во всем усматривать свою вину, он уже который день терзал себя тем, что не уследил, не уберег, не смог оградить Регулуса от влияния родни.

Сириус вырвался из рук друзей и выхватил палочку, Снейп немедленно отреагировал тем же. Они сражались с попеременным успехом, пока Снейпу не удалось ранить Сириуса, и тогда уже Джеймс не смог оставаться в стороне и включился в схватку.

В тот день Марлин, Лили и Алиса не пошли с парнями на тренировку, решив немного позаниматься. Точнее – Лили решила, а Марлин с Алисой уступили ее уговорам после некоторого сопротивления.

Долго Марлин не выдержала: под укоризненным взглядом Лили и веселым Алисы она бросила учебники и отошла к окну. Просто преступление в такую чудесную погоду сидеть за книгами. Тренировка, наверное, уже закончилась. Пойти бы сейчас встретить парней и погулять с Сириусом у озера, которое сверкало и переливалось в солнечных лучах. Марлин уже хотела повернуться к Лили, чтобы попробовать ее убедить отдохнуть немного, как вдруг неподалеку от квиддичного поля засверкали вспышки заклятий.

— Лили… — взволнованно окликнула Марлин подругу.

— Даже не думай, — отрезала та, не поднимая головы от конспекта.

— Да нет, ты не поняла. Иди сюда быстрее.

Видимо, голос у нее был достаточно выразительный, поскольку Лили все-таки подошла, попутно бросив на нее взгляд, говорящий: «Если это очередная твоя уловка…» Но едва заметив вспышки заклятий, она бегом бросилась из гостиной, и Марлин с Алисой поспешили за ней.

Когда девушки подбежали к квиддичному полю, схватка была в самом разгаре. Лили метнулась между Снейпом и Джеймсом, рискуя попасть под шальное заклинание, и оба, как по команде, опустили палочки, только продолжая прожигать друг друга ненавидящими взглядами.

— Джим! Я же просила тебя! – возмущенно воскликнула Лили.

— Тогда уйми своего змееныша! – с неожиданной злостью рявкнул Джеймс.

Лили опешила и растерянно захлопала глазами: до сих пор Джеймс никогда не говорил с ней подобным тоном. А значит… Марлин резко развернулась к Сириусу – и точно: мантия у него на правом плече пропиталась кровью. В памяти немедленно вспыхнула та страшная картина, когда она нашла его почти бездыханным в одном из пустынных коридоров. Марлин подскочила и зло прошипела в лицо Снейпу:

— Ты! Змея слизеринская! Мало тебе, что ты в прошлом году его чуть не убил?!

— Марлин! – предостерегающее восклицание Сириуса заставило ее понять, что сказала она лишнее.

Но было поздно: Джеймс, замерев, переводил взгляд с друга на Снейпа с непередаваемым выражением лица.

— Так это был ты! – процедил он с такой яростью в голосе, что Снейп попятился.

Джеймс попытался обойти Лили, которая пребывала в полной прострации и уже не знала, что предпринять, чтобы разрулить ситуацию, которая стремительно достигала критической точки. Быстро взявший себя в руки Снейп не преминул ехидно вставить:

— А ты до сих пор этого не знал, Поттер? Неужели Блэк тебе не пожаловался?

— Я никогда ни на что не жалуюсь, Нюниус! – бросил Сириус со всем своим блэковским высокомерием.

Джеймс резко остановился, бросив попытки добраться до Снейпа, обойдя Лили, и столь же резко развернулся к другу:

— Бродяга?

Тот вздохнул и, посмотрев ему прямо в глаза, мотнул головой в сторону пребывающей в ступоре Лили. Джеймс чуть нахмурился и спустя пару мгновений кивнул. Пока длился их безмолвный диалог, Лили неверяще смотрела на Снейпа – у того хватило совести смущенно отвести взгляд.

— Ты – труп, Снейп, — раздался холодный голос Джеймса. Настолько холодный, что Марлин не поверила своим ушам: она никогда еще не слышала у него подобного тона.

— Сохатый! – Сириус и Ремус одновременно подскочили к нему, пытаясь удержать, Питер только испуганно пискнул.

Но Джеймс ловко вывернулся из их рук. Лили метнулась вперед, встав у него на пути и глядя на него перепуганными глазами.

— Лили, отойди, — все тем же холодно-спокойным тоном попросил Джеймс.

— Джим! – умоляюще произнесла Лили, упершись ему в грудь ладонью.

— Что?! – взорвался он. – Ты опять будешь его защищать?! Или ты теперь его  любишь: поигрались, и будет? Пора вернуться к Севушке?!

Воцарилась мертвая тишина. Лили побледнела и отступила на шаг, глядя на него расширившимися глазами.

— Джи-им! – едва слышно простонал Ремус.

Но Джеймс уже и сам понял, что именно он сейчас сболтнул: в его глазах появился ужас и мольба о прощении. Лили, выйдя из ступора, ровным, ничего не выражающим голосом произнесла:

— Сев, уйди.

Снейп попытался спорить, но Лили вдруг рявкнула:

— Я сказала: уйди, Северус! – таким тоном, что все вздрогнули. Никто и не подозревал, что добрая и мягкая Лили может так говорить.

Снейп, пробурчав что-то себе под нос, повиновался, одарив на прощание их компанию ненавидящим взглядом.

— Лили, прости, я вовсе не хотел…

Договорить Джеймс не успел: Лили залепила ему звонкую пощечину так, что у него даже голова дернулась. После чего она резко развернулась и быстро зашагала к озеру. Алиса побежала за ней следом и, догнав, начала что-то тихонько говорить, на что Лили только отмахнулась, сердито мотнув головой.

— Лили! – в голосе Джеймса зазвенело отчаяние.

Она даже не обернулась. Джеймс хотел броситься за ней, но друзья его удержали:

— Не стоит сейчас, Сохатый. Пусть она остынет.

Джеймс с сомнением посмотрел на них, вслед Лили, но кивнул, соглашаясь.

Марлин ошеломленно помотала головой. Однако дела… Вот Джим сказанул так сказанул. Язык мой – враг мой, точно. А в случае Джеймса это высказывание вдвойне справедливо. Марлин попробовала представить, как бы она отреагировала на подобное, и решила, что Лили повела себя еще очень сдержанно: она бы точно одной пощечиной не ограничилась. Захотелось прибить Снейпа, начавшего эту свару. Зачем его только перевели в Гриффиндор? От него и раньше были одни проблемы, а теперь так просто житья нет. От Снейпа мысли Марлин перескочили к Сириусу, который задумчиво и виновато наблюдал за поникшим другом.

— Дай сюда руку, — велела она.

Он поморщился, пробормотав, что это всего лишь царапина, но спорить с ней не стал. Пока она залечивала эту так называемую царапину, Сириус не сводил глаз с Джеймса.

— Прости, Джим, — тихо произнес он.

Джеймс только сердито передернул плечами:

— Ты-то в чем виноват?

— В том, что вся эта кутерьма началась из-за меня. Я должен был просто не обращать внимания на его слова…

— Не говори ерунду, Бродяга, — Джеймс устало вздохнул. – Кто виноват, так это Снейп. Вечно ему неймется. Вот чего он сейчас к нам полез? Никто ведь его не трогал!

Джеймс снова начал злиться, и Ремус успокаивающе положил ему руку на плечо.

Несколько дней Лили упорно избегала Мародеров, исчезая сразу после уроков в неизвестном направлении и возвращаясь в гостиную только для того, чтобы, ни на кого не глядя, быстро пробежать в девичьи спальни. Джеймс несколько раз пытался ее остановить, извиниться, поговорить, но все напрасно. Новости друзья получали лишь через Марлин, и новости эти были неутешительными – каждый раз она печально сообщала:

— Она все еще злится и не хочет говорить о Джиме.

Утешало только то, что Снейпа Лили тоже избегала. Оба были этим столь расстроены, что даже перестали ругаться.

* * *
Сириус поймал Лили после травологии, и она подумала, что это уже становится традицией: заводить с ней конфиденциальные беседы именно после этого урока. Нельзя сказать, чтобы это было неожиданностью. Скорее наоборот: Лили постоянно ждала, что со дня на день Сириус придет просить за друга. Но ее готовности к подобному разговору это не увеличивало.

— Цветочек, не сердись на Джима. Он тебя любит и давно сто раз пожалел о сказанном. На самом деле, это я виноват.

Лили удивленно вскинула на него глаза:

— А ты тут при чем?

— Джим из-за меня тогда взбесился: из-за того что Снейп… Впрочем, неважно. Он не хотел тебя обидеть, просто ты вмешалась не вовремя.

Лили долго молчала, наблюдая за тем, как ветер срывает с деревьев последние листья.

— Я знаю, Северус сам его спровоцировал, — тихо произнесла она. – Но я не могу постоянно разрываться между ними. Если он любит меня, пусть научится сдерживаться.

Сириус покачал головой:

— Этого бы не произошло, если бы дело касалось только самого Джима.

Лили повернулась и внимательно посмотрела на юношу.

— Знаешь, Сириус, — задумчиво произнесла она, – иногда мне кажется, что Джеймс тебя любит больше, чем меня.

Сириус опешил и несколько секунд недоверчиво ее разглядывал. Лили даже поежилась.

— Цветочек, ты что… ревнуешь?

Лили передернула плечами и снова отвернулась. Как ни не хотелось в этом признаваться, он был прав: она действительно ревновала.

— Вот скажи, Сириус, — решилась она задать провокационный вопрос, — если бы Джеймсу пришлось выбирать между мной и тобой, кого бы он выбрал?

— Это как это? – удивился он.

— Ну, предположим, случилось бы так, что ты влюбился не в Марлин, а в меня. Кого бы выбрал Джим в такой ситуации?

Сириус поколебался и как-то неуверенно ответил, глядя в сторону:

— Тебя, наверное.

— Врешь.

Сириус вздохнул и посмотрел на нее прямо:

— Ладно, вру. Но знаешь, Лили, если бы такое случилось на самом деле, Сохатый никогда бы об этом не узнал. И выбирать ему бы не пришлось, — он помолчал и решительно добавил: — Он любит тебя, Лил, и ему плохо без тебя.

С этими словами он развернулся и ушел, оставив Лили осознавать сказанное.

Проснувшись утром в воскресенье, Лили почувствовала, что в комнате что-то не так. В следующую секунду она поняла: воздух был пропитан цветочным благоуханием. Лили удивленно распахнула глаза, чтобы обнаружить, что весь пол спальни засыпан самыми разнообразными цветами, которые складывались в слово «прости». Лили хмыкнула и приподняла брови. Как он только умудряется устраивать подобное?

— Однако, — протянула Алиса с соседней кровати и хитро добавила: — Неужели и после этого не простишь?

Лили молча пожала плечами. На самом деле, она давно простила Джеймса, просто потому, что ему она простила бы что угодно, и упиралась исключительно в воспитательных целях. От созерцания цветочного ковра ее отвлек возглас Элинор:

— Ой, Лили, смотри!

Лили выглянула в окно, куда показывала Элинор, и обнаружила в ясном синем небе громадную сияющую надпись:

«Лили, прости меня. Я люблю тебя»

— Как был показушник, так и остался, — пробормотала она, но не смогла не улыбнуться.

Вот уже несколько дней подавленное настроение начало стремительно улучшаться. По выходе из спальни ее ждал еще один сюрприз: прямо от порога начинались небольшие мигающие стрелки, ведущие вниз по лестнице. Они подвели ее к камину в Общей гостиной и уперлись в коробочку с надписью: «Открой меня!» Лили хихикнула. Интересно, Джеймс тоже читал Льюиса Кэрролла, или это просто совпадение? В коробке обнаружилась белая лилия и записка: «Иди по следам на выходе из гостиной». Лили расплылась в улыбке, которая стала еще шире, когда у портрета Полной Дамы она увидела нарисованные следы от оленьих копыт, рядом с каждым из которых лежал цветок ландыша. Где только он достал ландыши в ноябре? Лили засмеялась и пошла по следам, подбирая по пути цветы.

Следы привели к Выручай-комнате, рядом с которой надпись прямо на полу гласила: «Думай обо мне».

Выручай-комната на этот раз выглядела как уютная гостиная, освещенная свечами и хрустальными шарами, висящими прямо в воздухе. Рядом с окном, из которого открывался вид на море, стоял столик, накрытый на двоих. А посередине комнаты замер величественный олень с венком из лилий на рогах. Как только за Лили закрылась дверь, олень опустился на колени и склонил голову. Девушка фыркнула, провела ладошкой по его морде и легонько щелкнула по носу.

— Твои извинения приняты, — произнесла она нарочито снисходительным тоном. – Надеюсь, больше такого не повторится.

Джеймс превратился в человека – венок упал ему на шею – и, заключив ее в объятия, произнес с широкой улыбкой, но очень серьезно:

— Ни в коем случае.

Лили испытала настоящее блаженство, вновь почувствовав себя в кольце родных рук. Эта неделя показалась ей целой вечностью. Легонько коснувшись его губ своими, Лили прошептала:

— Мне тебя так не хватало!

Его карие глаза вспыхнули безграничным счастьем, и в следующее мгновение Лили забыла обо всем на свете, растворившись в жарком поцелуе.

— Ну как? – встретил Ремус вопросом вернувшегося Сириуса.

— Отлично! – Бродяга довольно ухмыльнулся. – При виде следов она засмеялась, и вообще, выражение лица у нее было вполне счастливое. Думаю, сейчас они целуются, забыв обо всех разногласиях.

Друзья не обратили внимания, что казавшийся спящим Снейп внимательно прислушивался к их разговору, как незадолго до того не менее внимательно следил за разработкой Великого Плана. При последних словах Сириуса он скрипнул зубами и сжал кулаки. Но Мародеры, так ничего и не заметив, умчались на завтрак.

* * *
На завтраке в Большом зале ни Поттер, ни Лили не появились, как и позже в Гриффиндорской гостиной. Воспользовавшись тем, что большинство гриффиндорцев ушли во двор дышать свежим воздухом, Северус вернулся в спальню и забрался с ногами на подоконник, мрачно уставившись на улицу. Лучше бы он этого не делал, право. Потому что там некоторое время спустя он заметил Лили и Поттера, неспешно прогуливавшихся, держась за руки. Даже с такого расстояния было заметно, как сияет лицо Лили, как счастливо она улыбается, не отрывая от Поттера глаз, с какой нежностью смахивает первый снег с его лохматой шевелюры, попутно взлохматив ее еще больше. Жгучая ревность затопила душу. Ну, чем он хуже Поттера? Почему в нем, в Северусе, она видела лишь друга, всегда только друга?

Поттер схватил Лили в охапку и закружил по школьному двору, успевшему за это утро покрыться снежным ковром. Она засмеялась, запрокинув голову и обняв его за шею – ее рыжие волосы взметнулись огненным всполохом. Северус скрипнул зубами. В этот момент в парочку попал снежок, запущенный усмехающимся Блэком. Рядом с ним наготове с еще одним снежком стояла МакКиннон, а чуть поодаль – Люпин, Петтигрю и Стоун. Поттер поставил Лили на землю, и тут же завязалась снежная битва. Появилось совершенно необъяснимое и невозможное желание присоединиться к ним. Почему он не может так же наслаждаться жизнью?

Северус слез с подоконника и попытался заняться уроками, чтобы прогнать непрошенные желания.

Между Северусом и его врагами установился настороженный нейтралитет. Он еще несколько раз пытался их задеть, но после того случая они перестали реагировать на его подначки. И Северус бросил это дело, тем более что Лили из-за этого сердилась и обижалась. Счастье еще, что они не слишком много времени проводили в спальне, постоянно где-то пропадая.

Разговаривала с ним одна Лили, когда не была занята Поттером. Иногда пытался заговорить Люпин, но тут уж Северус сам обрывал его попытки: он не собирался общаться ни с кем из этой компании.

Северус чувствовал себя очень одиноким. Правда, у него и в Слизерине не было настоящих друзей. Но здесь… Наблюдать за чужой дружбой, за теплом и доверительностью отношений соседей по комнате, за их беспечной жизнерадостностью было болезненным контрастом к собственной жизни.

Глава 4

Взять в Орден Феникса школьников директор отказался, и приняты они были туда только по окончании Хогвартса.

После первого же собрания Ордена, на котором были представлены новые члены, Дамблдор отвел Северуса в сторону для конфиденциального разговора, что само по себе уже ничего хорошего не предвещало. Дамблдор без предисловий сообщил, что Ордену очень нужен шпион в стане Волдеморта, а поскольку у Северуса есть метка, он идеально подходит на эту роль.

— Я не могу тебе приказывать, Северус. Это очень опасно, сам понимаешь.

Северус кивнул: опасно – это не то слово. Если Волдеморт хотя бы заподозрит подвох, смерть будет лучшим, что с ним может случиться. Но что-то внутри сразу согласилось на предложение директора. Возможно, старая, въевшаяся в кровь привычка доказывать всем, и в первую очередь самому себе, что он ничуть не хуже мародерской четверки. Даже после того, как они помирились и почти подружились, это стремление осталось. Он сам не заметил, как ответил:

— Хорошо, сэр, я согласен.

Казалось, Дамблдор ожидал от него именно такого ответа и нисколько не удивился. Не зря же у директора была репутация человека, который все про всех знает.

— Но прежде всего, — добавил он, — тебе необходимо научиться как следует закрывать свое сознание от влияния извне.

— Я владею окклюменцией, — признался Северус.

На этот раз директор был удивлен. Он протестировал Северуса, остался вполне доволен результатом и только назначил несколько тренировок, чтобы усовершенствовать его умение. Означенные тренировки длились несколько дней и были столь выматывающими, что вечером Северус падал в кровать в таком состоянии, словно пахал весь день, но от дикой головной боли не сразу мог заснуть. Однако он не жаловался: чтобы выжить в стане Волдеморта, надо уметь не просто закрывать свой разум, но делать это так, чтобы Лорд не догадался о том, что от него что-то скрывают.

Лили беспокоилась о нем, что доставляло Северусу тихую радость, но было вполне естественно. А вот то, что будут беспокоиться остальные, стало неожиданностью. Как ни странно, неожиданностью приятной. Ведь, кроме Лили, о нем еще никто никогда не заботился, включая родителей.

В резиденции Волдеморта Северус сразу наткнулся на Малфоя.

— Снейп? – подозрительно прищурился тот. – Решил вернуться с покаянием?

Когда-то Люциус внушал ему смесь уважения, восхищения и робости, желание подражать ему. Когда-то Северус гордился тем, что чистокровный и знатный Малфой почтил его своей дружбой, и готов был если не на все, то на многое, чтобы не лишиться его благосклонности. Но те времена прошли. Узнав, что такое настоящая дружба, Северус понял, что Люциусу, в сущности, наплевать и на него, и на всех остальных: по-настоящему его интересовал только он сам. И Северус спокойно и холодно ответил:

— Мне надо поговорить с Лордом.

Малфой смерил его недоверчивым взглядом, хмыкнул и отступил в сторону, насмешливо протянув:

— Ну иди… самоубийца.

Спустя несколько часов томительного ожидания Темный Лорд соизволил принять Северуса, с порога встретив его Круциатусом. После чего согласился выслушать.

— Мой Лорд, — прохрипел Северус, отдышавшись после Круциатуса, — Дамблдор узнал, что я стал вашим последователем, и в школе насильно не пускал меня никуда. Зато мне удалось воспользоваться ситуацией и втереться к ним в доверие: сейчас я могу стать вашим шпионом.

— Шпионом, говоришь? Посмотри мне в глаза!

Несколько мгновений, долгих, словно вечность, длился их безмолвный поединок.

— Шпион – это хорошо, — произнес Волдеморт ничего не выражающим ровным голосом, при звуках которого хотелось сжаться в комок и исчезнуть. – Но если я узнаю, что ты обманываешь меня – а я обязательно узнаю – смерть покажется тебе счастьем…

Северус почтительно поклонился и вышел из комнаты, позволив себе вздохнуть, только закрыв за собой дверь.

Отныне для него началось балансирование на грани, хождение по лезвию бритвы. Волдеморту надо было сообщать хотя бы о некоторых планах Ордена, чтобы доказать свою лояльность; Дамблдору – о планах Волдеморта, но так, чтобы последний не догадался, откуда идет утечка информации. Северус не мог участвовать в боевых заданиях Ордена, зато приходилось сражаться на стороне Пожирателей Смерти, и по мере сил он пытался защитить их жертвы. Особенно тяжело было, когда в битве он встречался с Лили и Мародерами. В такие моменты он мог только следить, чтобы кто-нибудь из Пожирателей не задел Лили, сам полностью выключаясь из схватки. И этого не могли не заметить.

— Что-то ты, Снейп, больше в стороне прохлаждаешься, чем дерешься… — подозрительно протянул Мальсибер после одной такой операции, когда Северус едва успел оттолкнуть Лили от траектории летящей в нее Авады.

— А может, у меня спецзадание от Лорда? – нахально ответил он, прожигая Мальсибера высокомерным презрительным взглядом.

Тот хмыкнул, но спорить не стал, не исключая такой возможности. В тот раз обошлось. Но в один «прекрасный» момент кто-нибудь мог донести Лорду о странном поведении Северуса.

От дикого нервного напряжения характер Северуса, желчный от природы, испортился окончательно. Как ни странно, успокоение ему приносило только общество бывших врагов. Кто бы ему сказал такое пару лет назад, заавадил бы точно за подобные предположения. А теперь… Все-таки с ними было удивительно тепло. Наверное, впервые в жизни Северус по-настоящему почувствовал, что значит поддержка друзей. Даже когда он по привычке начинал ехидничать, они отвечали ему с не меньшим сарказмом, но без былой злости и враждебности. Теперь их перепалки можно было назвать шутливой пикировкой, и это тоже снимало груз с души. Увы, Северус не мог себе позволить часто с ними встречаться – это могло навлечь ненужные подозрения.

Удовольствие, которое Северус получал от общения с бывшими врагами, портили только два момента. Одним из них было фантастическое взаимопонимание между Поттером и Блэком. То первое впечатление, когда он сел рядом с Мародерами в гриффиндорской гостиной, не обмануло: эти двое прекрасно понимали друг друга без слов – им стоило лишь посмотреть друг другу в глаза. Это воскрешало в душе былую зависть: у него никогда не было никого настолько близкого. Но теперь зависть не влекла за собой, как прежде, желания хорошенько чем-нибудь приложить обоих.

Вторым и, пожалуй, главным моментом, была Лили. Северус старался смириться с тем, что она выбрала не его, научиться довольствоваться ее дружеским участием. Иногда получалось. Более того – он нашел в себе силы прийти на свадьбу Лили с Джеймсом и поздравить их. Почти искренне.

В конце августа в автомобильной катастрофе погибли родители Лили. Северус не был на похоронах, но когда Блэк рассказал ему о них… Северус никогда не любил Петунью Эванс – теперь уже Дурсль – но сейчас ему захотелось ее убить. Он был совершенно согласен с формулировкой Сириуса – стерва и есть. Причем, завистливая. Как можно так ненавидеть родную сестру, да еще такую, как Лили?! Она же не виновата в том, что Петунья – магла! В конце концов, у Марлин младший брат тоже не волшебник, но он вполне нормально к сестре относится.

Одним из редких светлых моментов, когда Северус мог по-настоящему расслабиться и отдохнуть, стало Рождество, которое встречали у Поттеров всей компанией.

Крупными пушистыми хлопьями падал снег, запорошивший Годрикову Лощину. Особенно красиво снежная карусель смотрелась из окна поттеровского особняка, когда в тепле и уюте можно было любоваться кружащимися в желтом свете фонарей снежинками.

Северус молча наблюдал за этим зрелищем, полностью выпав из общей беседы, которая, как всегда, зашла о войне. Пока Лили не воспротивилась развитию этой темы, в ответ на что Люпин заметил, что желание хозяйки – закон, а Блэк с усмешкой добавил:

— А желание будущей матери – вдвойне закон.

Северус резко развернулся и, замерев, уставился на счастливо зардевшуюся Лили. Если до этого он не участвовал в разговоре, то теперь уже ничего и не слышал. Он, не отрываясь, смотрел на Лили, пытаясь осознать тот факт, что у нее будет ребенок… ребенок Поттера. Да, он давно понял, что надеяться ему не на что, но… тоненькая ниточка безумной надежды продолжала до сих пор жить в сердце. И сейчас она разорвалась с болезненным звоном.

* * *
Весной один за другим начали гибнуть члены Ордена Феникса – будто Пожиратели методично искали и уничтожали именно их. Напрашивался единственный вывод: среди них завелся предатель.

Вскоре после гибели Боунса с семьей, Северуса вызвал к себе Темный Лорд.

— Мне стало известно, что ты шпионишь для Дамблдора, Северус, — без предисловий начал он своим бесстрастным, неживым голосом.

Северус внутренне содрогнулся, но сумел остаться невозмутимым и спокойно возразил:

— Вас обманули, мой Лорд: я служу только вам.

— Вот как? – Волдеморт сощурился и небрежно бросил: — Круцио!

От дикой боли, выворачивающей наизнанку, Северус упал на колени и до крови закусил губу, чтобы не закричать. Но глухой стон сдержать не удалось. Когда у него перед глазами поплыли красные круги и он начал думать, что больше не вынесет боли, пытка внезапно прекратилась.

— Посмотри мне в глаза! – велел Волдеморт, и Северус поднял голову, из последних сил выставляя все ментальные щиты.

Долго, бесконечно долго, Волдеморт смотрел ему в глаза, стараясь проникнуть в самую глубь сознания. Наконец, он хмыкнул и прервал контакт.

— Берегись, Северус, — холодно предупредил он, — ты знаешь, что будет, если ты подведешь меня…

Выйдя от Темного Лорда, Северус аппарировал домой и без сил рухнул на кровать. Лишь полчаса спустя в сознание проникла неожиданная мысль: кто мог донести на него? В Ордене он почти не появлялся, и то, что он шпион, знали единицы, а точнее семь человек, включая Дамблдора. Северус принялся перебирать в уме посвященных, пытаясь понять, кто мог переметнуться к Волдеморту. Девушки исключались сразу, хотя бы потому, что обе маглорожденные, не говоря о прочих причинах. Блэк тоже не мог – этот скорее глотку сам себе перережет, чем друзей предаст. Поттер – в этом отношении точная его копия. Люпин… вряд ли. Хоть он и оборотень, но друзей любит и предавать их не станет. А вот Петтигрю… Северус никогда не любил это ничтожество: он всегда считал его двуличным подхалимом, и сближение с Мародерами его мнения не изменило.

Однако остальным говорить о своих подозрениях пока не стоит: без неопровержимых доказательств в предательство друга они не поверят. Но понаблюдать за Петтигрю стоило в любом случае.

Пришлось стать еще осторожнее – Северус совсем перестал встречаться со своими новыми друзьями. Исключением стало рождения сына у Поттеров.

Он зашел проведать Лили, когда она вернулась домой из больницы, и счастливая молодая мать тут же похвасталась ему своим сыном: крошечным, беззащитным существом, до жути похожим на Джеймса, но унаследовавшим от Лили ее удивительные зеленые глаза.

— Хочешь подержать? – спросила Лили и, не дожидаясь ответа, всучила ему в руки ребенка.

Северус взял его осторожно, точно хрустального, боясь что-нибудь повредить у такого малыша, и когда он уставился на Северуса своими зелеными глазищами, тот почувствовал, как это ни парадоксально, будто растаяла ледяная корка, сковывавшая его сердце: спрятанная в глубине души ревность.

Он потерял Лили, зато у него появились друзья. Кто бы мог подумать, что он будет дружить с гриффиндорцами, да еще с ЭТИМИ гриффиндорцами! Правильно говорят: в жизни может быть что угодно.

* * *
Вернувшись поздним вечером из штаба Ордена, Сириус, не ужиная, рухнул в кровать, но отдохнуть ему не дали. Едва он начал засыпать, как раздался громкий настойчивый стук в дверь. Сириус попытался его проигнорировать – мало ли, может, его нет дома, постучат и уйдут – но гость не успокаивался.

— Сириус, я знаю, что ты дома. Открой, — совершенно отчетливо раздался голос… которого он не слышал уже почти три года.

Подпрыгнув, Сириус рванул к двери, распахнув которую, нос к носу столкнулся с взволнованным и каким-то взъерошенным Регулусом. Пару секунд он в ступоре изучал брата, ни слова ни говоря.

— Может, все-таки пригласишь войти? – несколько нервно усмехнулся тот. – Я уж не говорю о том, чтобы поздороваться. Или ты в Гриффиндоре все манеры растерял?

Сириус молча отступил, давая ему пройти, и Регулус с деланной небрежностью вошел в дом. Но маска скучающего аристократа быстро с него слетела, и он принялся с любопытством оглядываться.

— А неплохо тут у тебя. Уютно.

— Ты зачем пришел? – захлопнув дверь, Сириус остался стоять у входа.

— И это вместо: «Здравствуй, брат, я рад тебя видеть»!

Регулус скорчил до боли знакомую обиженную физиономию, в душе всколыхнулось море противоречивых эмоций. Захотелось сначала врезать ему как следует, а потом схватить в охапку и не отпускать никуда. Вместо всего этого Сириус устало произнес:

— Кончай выделываться. У меня и так был тяжелый день.

Регулус резко помрачнел и уставился себе под ноги. Молчал он долго и вдруг едва слышно произнес:

— Прости меня, Сириус. Ты был прав во всем. Я – дурак, что не послушал.

Сириус удивленно моргнул:

— Ты это сейчас о чем?

— О Темном Лорде, — Регулус поднял глаза, совершенно несчастные. – Ты даже не представляешь, до какой степени он безумен.

В голосе Рега звенело отчаяние и ужас. С чем же он таким столкнулся, что до него дошло, наконец? Сириус кивнул на кресло:

— Садись.

Достав бутылку вина, он протянул брату бокал. Подумал, налил и себе.

— Рассказывай.

И Регулус рассказал. О том, что такое крестраж, Сириус знал – не зря же он рос в семье Блэк – но никогда не думал, что может найтись безумец, который бы решился сотворить с собой подобное. А вот ведь нашелся.

— И что ты хочешь? – спросил он. – Самому достать этот медальон?

Регулус мрачно кивнул.

— А что тебя там ждет, ты узнал?

Этот мелкий идиот знал, как добраться до крестража и о том, что надо будет выпить жидкость в чаше. Но, что это за жидкость и как она подействует на человека, он понятия не имел. А туда же – собрался мир спасать! Сириус выругался сквозь зубы:

— Как был дурак…

Регулус так жалобно на него посмотрел, что он не стал продолжать эту тему. Хорошо хоть додумался прийти к Сириусу за помощью: страшно подумать, что могло бы случиться, сунься Рег туда в одиночку.

— Короче, сейчас поздно уже. Оставайся у меня ночевать. А завтра соберем совет.

— Ты что, хочешь, чтобы я встретился с вашими?! Они ж убьют меня, не разбираясь!

— Никто тебя не убьет, не дергайся. Послушай меня, хоть раз в жизни!

Регулус насупился, но кивнул и спорить больше не стал.

Утром Сириус первым делом разослал друзьям сообщения, и, к тому времени как Регулус проснулся, собрались все, кроме Питера, который ответил, что ему очень жаль, но сейчас он прийти не может.

Пока Сириус объяснял ситуацию, Регулус, забравшись в кресло в дальнем углу, настороженно посматривал оттуда на его друзей. Ремус слушал сосредоточенно, задумчиво постукивая по столу кончиками пальцев. Джеймс прохаживался взад-вперед, встревожено нахмурившись и время от времени бросая на Рега внимательные взгляды.

— Значит так, — подвел он итог. – Мы имеем: остров, к которому может подплыть только кто-то один. Чаша, из которой придется пить неизвестно что. И, скорее всего, выпивший будет совершенно обессилен. Да вот еще вопрос – эльфу было приказано выпить, и ослушаться он не мог, а сможет ли выпить человек без посторонней помощи?

— Туда по любому в одиночку соваться нельзя, — вставил Ремус.

— Но лодка не повезет двоих, — возразил Регулус, — только одного волшебника.

— Стой-ка! – Сириус замер. – Одного волшебника, говоришь? А если волшебника и животное?

Джеймс сразу уловил его мысль, глаза у него загорелись, и он усиленно закивал. Регулус недоуменно пожал плечами:

— Возьмет, наверное. Но какой смысл…

— Кто поедет? – перебил его Джеймс, глядя Сириусу в глаза.

— Олень в лодку не поместится, так что без вариантов, Сохатый, — усмехнулся тот.

Джеймс насупился, но с этим утверждением было не поспорить.

— Тогда встает вопрос, кто будет вторым, — вставил Ремус.

— Я, — хором заявили Джеймс и Регулус и удивленно посмотрели друг на друга.

Ремус не стал высказываться столь категорично, только, слегка улыбнувшись, заметил:

— Будем жребий кидать?

Джеймс проглотил готовое сорваться: «Я туда Бродягу одного не пущу!» — и, пожав плечами, кивнул. Сириус хмыкнул, как обычно поняв его мысли не хуже, чем свои собственные.

Жребий пал на Ремуса, который воспринял это обстоятельство, словно другого и не ждал. Сириуса всегда поражала его способность любые прихоти судьбы встречать вот с таким выражением, будто он заранее знал, как все сложится.

Они аппарировали к морю, над которым высилась высокая черная скала. В обрыве зияла трещина с бурлящей в ней темной водой.

— Нам туда, — кивнул Рег на расщелину.

Добираться пришлось вплавь, а вода была не просто холодной – ледяной: конец сентября, как ни как. Хорошо еще, Джеймс вспомнил то заклинание, которым пользовался, когда добывал элойи из хогвартского озера.

По узкому темному туннелю шли молча: разговаривать никому не хотелось, к тому же это могло быть небезопасно. Кто знает, что за защита установлена в пещере. Через некоторое время туннель уперся в стену, по видимости совершенно глухую.

— И что дальше? – ни к кому собственно не обращаясь, спросил Сириус.

— Нужна кровь, чтобы заплатить за вход, — сообщил Регулус.

— То есть?

Не утруждаясь объяснениями, Регулус достал небольшой ножик и полоснул себе по ладони, после чего приложил ее раной к стене. На ней немедленно появился светящийся серебристый контур арки, внутри которой камень исчез, и открылся проход.

— Однако, — ошеломленно покачал головой Джеймс.

Проход привел их в пещеру с высокими сводами, почти полностью занятую громадным озером, дальний берег которого терялся в непроглядной тьме. Регулус призвал лодку – Сириус не успел заметить, каким способом – после чего деловито сообщил:

— Вот на этой лодке и следует отправляться на остров, где стоит чаша с крестражем. Садиться в нее вдвоем даже не стоит пытаться: она вырвется из рук и уплывет. Вплавь озеро тоже не пересечь – оно полно инферналов.

Регулус выжидающе уставился на брата – мол, что за план у тебя был? Без лишних слов Сириус перекинулся в пса и запрыгнул в лодку, с удовольствием полюбовавшись оттуда на ошеломленную физиономию Рега. Тот похлопал глазами, но быстро взял себя в руки и состроил невозмутимую физиономию – аристокра-а-ат!

Следом за Сириусом в лодку шагнул Ремус.

— Удачи, ребята, — тихо произнес Джеймс, с тревогой глядя на них.

Ремус слабо улыбнулся и махнул рукой, Сириус гавкнул и посмотрел на друга: «Все будет в порядке, Сохатый, не дергайся!» Джеймс усмехнулся – правда, немного нервно – и кивнул.

По озеру плыли медленно, стараясь не слишком беспокоить воду, и потому довольно долго. Наконец, перед лодкой из темноты выступил крошечный каменный островок, на котором не было ничего, кроме чаши на постаменте, светящейся изумрудным светом, разгонявшим окружающий мрак.

Сириус первый выпрыгнул из лодки, сразу же вернувшись в человеческий облик, и приблизился к чаше. Он уже зачерпнул жидкость из нее, когда Ремус схватил его за руку.

— Постой, Бродяга, — произнес он, — может, есть другой способ.

— Рег сказал: вылить ее нельзя.

— Но можно попытаться зачерпнуть медальон ковшом.

Сириус посмотрел на друга и кивнул. Но – увы, проклятый медальон вычерпываться не желал: он упорно ускользал от ковша, точно живой.

— Бесполезно, — констатировал Сириус.

Ремус нахмурился и пару секунд что-то обдумывал, вдруг, взявшись за ножку чаши, снял ее с постамента. И едва ее не выронил.

— Тяжелая, зараза! – выдохнул Ремус, вцепившись в нее уже двумя руками: и это при его-то силе оборотня. – Отвезем к Дамблдору, а он уж решит, что с этой гадостью делать.

— Рем, ты – гений! – Сириус восхищенно покачал головой.

Ему столь простое решение в голову бы не пришло: ну, кто мог подумать, что Волдеморт не прикрепит как-нибудь чашу к постаменту? С другой стороны, возможно, обычному человеку чашу было не поднять, если уж оборотень, на порядок более сильный остальных людей, едва удерживал ее в руках… Ремус только усмехнулся и мотнул головой на лодку – мол, перекидывайся, и рвем отсюда когти.

Когда они подплыли к берегу, Джеймс метался по нему взад-вперед, а Регулус в небрежно-изящной позе замер, прислонившись к стене. Точь-в-точь как сам Сириус в таких ситуациях. Заметив лодку, оба кинулись к воде, затормозив только у самого края, с трудом подавив желание броситься в озеро им навстречу.

— Ну как? – встретил их Джеймс.

Регулус молча смотрел с напряженным вопросом в глазах.

Вместо ответа Ремус продемонстрировал чашу.

— Крестраж внутри, — сообщил он. – Мы решили, что не стоит пить неизвестно что, а лучше отнести все к Дамблдору.

Регулус аж рот приоткрыл от изумления: ему столь простой выход тоже в голову не приходил. Джеймс одобрительно кивнул:

— Правильно, — и вздохнул с явным облегчением.

У Дамблдора обнаружился Снейп, сообщавший ему последние новости из стана врага. Оба настороженно покосились на Регулуса, и Сириус неуловимым движением шагнул вперед так, чтобы брат оказался за его спиной.

Историю о том, что у Волдеморта есть крестраж, Дамблдор, в отличие от Снейпа, воспринял совершенно невозмутимо. Похоже, он если и не знал наверняка, то, во всяком случае, предполагал подобную возможность. Зато при виде чаши вся невозмутимость слетела с директора, и он недоверчиво переводил взгляд с нее на своих бывших учеников и обратно не меньше минуты.

— Да, мальчики, — произнес он, покачав головой, — не ожидал. Даже от вас.

Друзья с усмешкой переглянулись. Снейп изучал чашу с таким выражением лица, будто хотел разложить ее содержимое на составные части при помощи одного взгляда. Выслушав их подробный отчет, Дамблдор подвел итог:

— Северус изучит состав этой жидкости, и тогда будем думать, что с ней делать. Метку Регулуса можно блокировать, если он, конечно, действительно хочет перейти на нашу сторону.

Директор внимательно посмотрел на Рега поверх своих очков-половинок. Тот молча кивнул, нервно сглотнув.

— Хорошо. Тогда, Регулус, останься: мы обсудим твою безопасность. Остальные могут идти, — и совсем другим, теплым и мягким тоном он добавил: — Спасибо, мальчики. Вы просто молодцы!

Глава 6

После ареста Беллатрикс Лестрейндж Пожиратели как с цепи сорвались: сражения с ними становились все ожесточеннее, все чаще гибли люди. Вскоре после неудавшегося нападения на МакКиннонов на кусочки разорвало заклинанием Бенджи Фенвика, а еще несколько дней спустя от руки Волдеморта погибла Доркас Медоуз. Ремус, работавший в ее магазине, снова остался без работы. Он не стал искать новую – все равно бесполезно, поскольку никто не захочет брать оборотня – и с головой погрузился в дела Ордена, стремясь как можно быстрее покончить с этим безумием. С каждым днем над страной сгущались тучи. Каждый день они встречали со страхом узнать о смерти кого-то из близких.

Ремус долго размышлял над словами Северуса о Питере, не в силах прийти ни к какому окончательному решению. Пару раз он даже порывался откровенно поговорить с другом, но что-то его останавливало. Возможно, страх убедиться в правоте Северуса.

Незадолго до Рождества Дамблдор собрал всю компанию у себя в директорском кабинете Хогвартса. Не было только Питера. Джеймс удивился этому факту: если позвали всех, то почему для Хвоста сделали исключение? Но вслух свой вопрос не высказал. Директор не стал тратить время на предисловия, даже не предложил им чаю.

— К сожалению, подтвердились мои предположения, что тот медальон был не единственным крестражем Волдеморта.

Дамблдор сделал паузу, оглядев их пораженные лица. В тишине, спокойствии и защищенности директорского кабинета эти слова прозвучали столь резким контрастом, что казались бредом. Даже один крестраж необратимо калечит душу, кем же надо быть, чтобы сделать их несколько?! И кстати, несколько – это сколько? Словно прочитав мысли Джеймса, Дамблдор продолжил:

— На данный момент крестражей существует пять, включая медальон. Я смог выяснить, что представляют собой три из них, и где находится один из них. С него вы и начнете.

— Мы? – спросил Регулус.

— Именно, — кивнул директор и едва заметно усмехнулся. – У вас неплохо получилось с медальоном, так что, смею надеяться, вы и дальше будете действовать столь же успешно.

Джеймс немедленно повернулся к жене и выпалил:

— Ты не участвуешь!

Лили, может, и стала бы спорить, да маленький ребенок не позволял участвовать в подобных мероприятиях. Она и так, оставив его на попечении Алисы, чтобы иметь возможность прийти сюда, каждую секунду беспокоилась, как он там. Лили, безусловно, доверяла подруге, но она не привыкла так надолго оставлять своего малыша. Она кивнула на слова Джеймса, озабоченно нахмурившись – то, что муж ввязывается во что-то очень опасное, беспокоила ее не меньше, чем оставшийся один Гарри. Лили стиснула руку Джеймса, на ее лице громадными буквами было написано: «Будь осторожен!» Он, улыбнувшись, мягко сжал ее ладонь в ответ.

— Даже не думай сказать мне что-либо подобное! – вдруг раздался возмущенный голос Марлин.

Джеймс с Лили синхронно обернулись, чтобы увидеть, как Сириус и Марлин в упор смотрят друг на друга – будто в гляделки играют. Бродяга пытался найти достойные аргументы, а Марлин вся подобралась, готовясь отстаивать свое право идти с ними. Победила Марлин: памятуя о ссоре на шестом курсе из-за ее желания пойти в авроры, Сириус не стал затевать еще один подобный скандал, однако свое недовольство скрывать не посчитал нужным. Но Марлин его нагло проигнорировала. Джеймс усмехнулся: эта девчонка всегда добивается, чего хочет.

Дамблдор, с видимым удовольствием наблюдавший эту сцену, заметил:

— Думаю, Северусу тоже не следует участвовать: мало ли кто вас увидит.

Снейп нахмурился, но крыть ему было нечем. Положение двойного агента имеет свои неудобства.

На поиски крестража отправились на следующий день.

Они аппарировали на окраине Литтл-Хэнглтона – магловской деревушки, лежащей между двумя холмами – и, следуя указаниям Дамблдора, быстро нашли заброшенную хибару в рощице неподалеку от нее. Это строение с большой натяжкой можно было назвать домом: темные от времени стены покосились, крыша местами обвалилась, стекол в окнах не осталось, а где остались, они были настолько грязными, что сквозь них ничего не было видно. Все это было запорошено толстым слоем снега. Хмурое небо со свинцовыми облаками, грозившими вот-вот разразиться снегопадом, только усугубляло и без того не слишком радужное настроение. Друзья осторожно переступили кривой порог хижины и оказались в небольшой темной комнатке с минимумом мебели, такой же разваливающейся, как и сам дом. Они огляделись, пытаясь понять, с чего начинать поиски.

— Акцио крестраж! – испробовал Джеймс самый простой вариант.

Ничего не произошло. Джеймс пожал плечами: он и не думал, что это подействует, но надо же было попытаться. Рассредоточившись по лачуге, они принялись методично обыскивать каждый дюйм.

— Здесь… — раздался приглушенный голос Регулуса.

Все немедленно собрались к нему и уставились на дыру, образовавшуюся на месте вынутых им из пола досок… и ничего не увидели.

— Где? – недоуменно спросила Марлин.

Регулус одарил ее взглядом, в котором явственно читалось: «Что взять с грязнокровки?» — но, перехватив угрожающий взгляд Сириуса, виновато потупился и ровным голосом объяснил:

— Оно под чарами невидимости. И окружено мощнейшими защитными заклинаниями.

Марлин предпочла его взгляд проигнорировать. Если она и обиделась, то ничем этого не выдала, не желая осложнять отношения между братьями. У Регулуса случались порой подобные эксцессы – все-таки воспитание очень трудно вытравить. Сириус в общем спокойно относился к ним, но не тогда, когда это касалось Марлин. Только благодаря мудрому поведению самой девушки, старавшейся сглаживать острые углы, он не начинал в такие моменты ругаться с братом.

Чары невидимости сняли довольно легко, и перед ними предстало уродливое кольцо с черным камнем. А вот с остальными заклинаниями пришлось повозиться. Занимался ими Регулус, как наиболее осведомленный в темной магии. Сириус помогал ему, вспоминая все, чему учили в родном доме, что еще не успел забыть. Помогал и Ремус, всегда бывший среди них первым в защитной магии. Джеймс с Марлин больше наблюдали, иногда что-нибудь советуя.

— Все! – выдохнул Регулус через пару часов напряженной работы, вытерев со лба выступивший, несмотря на пронизывающий холод, пот. – Можно брать.

Для этого они специально приготовили небольшую коробку, заранее обработанную защитными чарами, поскольку Дамблдор велел ни в коем случае не надевать кольцо и лучше даже не прикасаться к нему голыми руками.

Первой попавшейся под руку щепкой Сириус осторожно подцепил крестраж, чтобы положить его в коробку, и едва не выронил: его передернуло, точно от разряда, появилось дикое желание надеть кольцо. Как будто что-то настойчиво шептало в ухо: «Надень, надень, ты обретешь великую силу!» На несколько мгновений Сириус выпал из окружающей действительности, не видя никого и ничего, кроме кольца, которое непреодолимо тянуло к себе. Неимоверным усилием воли он подавил это желание и, стряхнув кольцо в коробку, закрыл ее и помотал головой, прогоняя наваждение.

— Что? – спросил Джеймс.

— Оно пытается заставить, чтобы его надели, — ошеломленно ответил Сириус.

Регулус понимающе кивнул, будто предполагал подобное, и тут же достал точную копию кольца. Это была его идея – вместо украденного крестража подсунуть Волдеморту обычное кольцо. Не то чтобы они считали, что подобная замена его обманет, но, может быть, отвлечет внимание на какое-то время. Положив кольцо на место крестража, они принялись восстанавливать чары, потратив на это почти столько же времени, сколько на их снятие. Под конец Сириус чувствовал себя выжатым лимоном, а ведь он только помогал. В каком же состоянии был Регулус? Держался он с достоинством истинного аристократа, словно каждый день подобные подвиги совершает, но бледное до синевы лицо и подрагивавшие руки его выдавали. Сириус положил ладонь на плечо брата и слегка его сжал, получив в ответ слабую улыбку.

— Упс! Ребята, у нас гость, — вдруг сообщил Джеймс, когда они уже собрались покидать лачугу.

Все тут же оказались рядом с ним у окна, чтобы увидеть высокого и статного, но с жутким лицом мужчину, направлявшегося в их сторону. В котором они узнали Волдеморта.

— Аппарируем! – скомандовал благоразумный Ремус.

Джеймс с Сириусом заспорили было, но быстро поняли, что Ремус прав – сейчас не время для сражений, и лучше исчезнуть, пока их не увидели.

— В Хогсмид, — внес предложение Джеймс.

Они переглянулись и кивнули. В следующую секунду лачуга опустела.

А еще пару минут спустя окрестности Литтл-Хэнглтона огласил страшный, нечеловеческий вой, исполненный безумной ярости. Жители деревни вздрогнули и заозирались, пытаясь понять, кто или что могло издавать подобные звуки. Но друзья этого уже не слышали.

Кольцо вместе с отчетом о проделанной работе было немедленно передано Дамблдору, который, узнав о появлении Волдеморта, озабоченно нахмурился. Присутствовавший при этом Северус подозрительно оглядел всю компанию и неожиданно выдал:

— Кто из вас проболтался об операции?

Все дружно на него уставились в полном недоумении, и он пояснил:

— Я не имею в виду – кому-то постороннему. А вот – Петтигрю, например.

— Я Питу говорил, — признал Джеймс, — когда он поинтересовался, куда мы все собрались. А что?

— Поттер, ты – идиот! – прошипел Снейп, разом напомнив старые времена, когда они не могли встретиться, чтобы не сцепиться.

Джеймс сердито сощурился и прожег его раздраженным взглядом:

— Объяснись!

— Да чего тут объяснять! Про операцию знали только здесь присутствующие, из которых никто не мог донести Волдеморту. Плюс Петтигрю. Какой вывод напрашивается?

Джеймс тут же ощетинился: да как он смеет даже заикаться о подобном!

— Пит – не предатель! Может, это ты и донес, а?

Марлин, напряженно выпрямившись, переводила встревоженный взгляд с одного на другого. Сириус, сузив глаза, прожигал Снейпа точно таким же взглядом, как Джеймс. Ремус, побледнев и прикусив губу, подался вперед, внимательно всматриваясь в его лицо, словно пытался прочитать его мысли. И один только Регулус кивнул, соглашаясь с Северусом.

— К сожалению, Джеймс, — вмешался Дамблдор, — Северус, скорее всего, прав.

Джеймс открыл рот, чтобы заспорить, но директор поднял руку, призывая его к молчанию, и он проглотил готовые сорваться возражения.

— Он давно уже говорил мне об этом, и я все это время наблюдал за Питером. У меня достаточно веские основания полагать, что он – шпион, поэтому я не поставил его – единственного из вас – в известность о крестражах. И то, что произошло сегодня, только подтверждает наши предположения. Я знаю – всегда тяжело разочаровываться в друге, но факт остается фактом.

— Это еще не факт! – запальчиво возразил Джеймс, но скорее в силу природного упрямства. Слова директора подняли в душе целую бурю: в голове не укладывалось, что малыш Пит мог стать предателем. Почему?!

Джеймс обернулся к Сириусу и прочитал в его глазах то же смятение и непонимание. Дамблдор только молча покачал головой. От этого простого жеста веяло безнадежностью.

Джеймс чувствовал даже не боль, а недоумение и обиду. Никогда в жизни он не заподозрил бы ни одного из своих друзей, и вот – пожалуйста! Ремус протяжно вздохнул, глядя на остальных с обреченным пониманием. В глазах Сириуса вместе с осознанием все отчетливее читалось обещание придушить предателя собственными руками. Регулус с тревогой посмотрел сначала на брата, а потом на Марлин, словно прося ее вмешаться. И Марлин взяла Сириуса за руку, мягко сжав пальцы, призывая успокоиться. Переведя на нее взгляд, он едва заметно улыбнулся. Несмотря на полный раздрай в душе, Джеймс не мог не усмехнуться: очень удобно, когда есть Марлин, чтобы приводить Бродягу в чувство. Жаль Лили нет сейчас рядом: он бы тоже не отказался от подобного утешения.

Северус хмыкнул, наблюдая за ними, но в его взгляде промелькнуло нечто похожее на сочувствие.

— А может, стоит поговорить с ним? — с последней надеждой спросил Ремус. – Выяснить, что случилось на самом деле?

— Ты смеешься, Люпин?! – с сарказмом произнес Северус. — Так он тебе и сказал, ага!

— Есть другой вариант, — вдруг деловым тоном предложил Джеймс, сам удивляясь собственной рассудительности и хладнокровию. – Снейп, ты же все равно бываешь у Волдеморта, можешь проследить…

— Мне на глаза он тоже не стремится показываться…

— Погоди, ты не дослушал. Возьмешь мою мантию-невидимку, таким образом, останешься незамеченным и сможешь все выяснить наверняка. Только осторожно – слух у Хвоста хороший, и про мантию он знает.

— У этих мантий ограниченный срок действия. Да и не очень они надежны, — возразил Северус.

— Это обычные, — Джеймс ухмыльнулся и переглянулся с Сириусом. – А у меня – единственная настоящая. Передавалась в нашей семье из поколения в поколение.

— Это имеет смысл, — произнес Дамблдор, который при последних словах Джеймса подался вперед, внимательно вглядываясь в его лицо.

Северус посверлил его мрачным взглядом и кивнул. Вот и отлично. Так они будут знать точно. Потому что, даже несмотря на подтверждение Дамблдора, в предательство Пита как-то не верилось. Не хотелось верить.

* * *
Результаты слежки Снейп предоставил друзьям через несколько дней. Для этого уже традиционно собрались в кабинете директора в Хогвартсе.

— Чтобы не было сомнений, предлагаю сразу использовать Думосбор, — заявил Северус без предисловий.

Дамблдор без лишних слов достал огромный Думосбор, видимо, рассчитанный на просмотр сразу несколькими людьми. Снейп вылил туда серебристое содержимое из небольшой склянки, и, переглянувшись, они дружно опустили головы в чашу.

Когда прошло первое головокружение, Марлин огляделась и обнаружила, что они оказались в мрачном заснеженном лесу, одним своим видом вызывавшим желание исчезнуть отсюда подальше. Она сразу заметила быстро, но бесшумно шагавшего по лесу Снейпа под мантией-невидимкой. Похоже, мантия не мешала видеть в воспоминаниях того, кому они принадлежат. А вот семенящую впереди Северуса знакомую крупную крысу она разглядела далеко не сразу, а, разглядев, привычно дернулась и поежилась. Ну, не любила она крыс! Заметив ее жест, Сириус насмешливо ухмыльнулся, и она скорчила ему обиженную рожицу.

Все дружно двинулись за Снейпом-из-воспоминания и вскоре оказались у входа в роскошный белокаменный дворец. Войдя в него, крыса побежала быстрее по длинному коридору. Вдруг она резко остановилась у двери, внимательно осмотрелась и превратилась в Питера. Он еще раз нервно огляделся и осторожно постучал в дверь. Ребята замерли. Если до сих пор можно было подумать, что он пробрался сюда на разведку, то теперь эта версия отпадала. Ремус горько вздохнул, глаза у него сделались совершенно несчастные. Сириус сжал кулаки так, что костяшки побелели, и Марлин мягко положила поверх свою ладонь. Джеймс скрипнул зубами. Они с Сириусом обменялись взглядами, не обещающими предателю ничего хорошего.

— Входи! – раздался из-за двери ледяной властный голос.

Питер осторожно шагнул за дверь, следом за ним проскользнул остававшийся невидимым Северус-из-воспоминаний. Он не пошел дальше за Хвостом, а наблюдал издалека, благо обширная зала, в которой они оказались, была погружена во тьму, из которой выделялся только окруженный свечами трон Волдеморта.

— Питер, — протянул он, — ты подвел меня…

— Но, мой Лорд… — испуганно пискнул тот.

— Молчать! Ты сказал, что твои друзья отправляются за крестражем в хижину Мраксов. Я был там в то время, которое ты сообщил, однако пришел слишком поздно. Крестража уже не было на месте! Эти идиоты еще и подложили мне обманку, как будто я не смогу отличить от крестража обычное кольцо! Ты осмелился дать мне неверную информацию? – в голосе Волдеморта зазвучала угроза, и Питер сжался в комочек.

— Нет, мой Лорд! Как вы могли такое подумать? Я сказал вам то, что узнал. Может…

— Меня не интересуют твои оправдания. Ты хоть понимаешь, как важен для меня крестраж?! А теперь он исчез. По твоей вине, Питер! За ошибки надо платить. Ты ведь знаешь об этом?

Голос Волдеморта стал почти ласковым, и от этого становилось совсем жутко. В следующее мгновение прозвучало лениво-равнодушное:

— Круцио!

Хвост закричал и, упав на пол, начал извиваться, напоминая червяка-переростка.

Марлин скривилась от отвращения и тут же почувствовала, как ее что-то дернуло – они снова оказались в кабинете директора. Она помотала головой, пытаясь прийти в себя после увиденного. На парней было страшно смотреть: у них были такие лица… Даже слов подходящих не находилось, чтобы описать это выражение. Сама Марлин большого потрясения не испытала: Петтигрю она никогда особенно не любила. Он всегда ей казался каким-то… ненастоящим. Но мальчики… Получить нож в спину от того, кого считал другом – это тяжелое испытание. Даже Снейп не стал вставлять ехидных комментариев, только молча уничтожил воспоминания и поставил Думосбор на место.

Довольно долго стояла напряженная тишина. Сириус, Джеймс и Ремус смотрели друг на друга, пытаясь осознать, принять, понять. Гнетущее молчание разорвал тихий, но полный ярости голос Сириуса:

— Убью крысеныша!

— Не надо самосуда, Сириус, — вмешался Дамблдор. – Петтигрю получит причитающееся ему по закону.

— Да?! – вскинулся Сириус. – Как Розье тогда на третьем курсе?

Дамблдор недоуменно приподнял брови, не поняв, о чем речь. Зато поняла Марлин: он имел в виду тот случай, когда Розье во время матча сбил Джеймса с метлы, едва не убив его.

— Бродяга, — укоризненно произнес Ремус.

Сириус возмущенно фыркнул, но больше спорить не стал. Марлин обняла его, уткнувшись носом в плечо. Это всегда действовало безотказно, подействовало и сейчас: он стал понемногу успокаиваться. Зато Дамблдор заинтересовался другим вопросом:

— Давно вы стали анимагами?

— Откуда?.. – начал было Джеймс, но оборвал себя: – Ах да, воспоминание…

Ребята переглянулись, и Сириус неохотно, но в то же время с некоторой гордостью сообщил:

— На пятом курсе.

Такого пораженного лица у директора Марлин еще ни разу не видела. Она нервно хихикнула: если бы не трагичность ситуации, это было бы очень забавно. Все-таки удивить Дамблдора – дорогого стоит.

— И зачем, позвольте спросить, было идти на такой риск?

Они снова переглянулись, Ремус резко помрачнел. На этот раз ответил Джеймс:

— Пусть это останется нашей тайной, сэр. Тем более что все уже в прошлом.

Дамблдор хмыкнул, внимательно оглядел их всех по очереди, но настаивать не стал. А может, он сам догадался без их откровений. Это ж Дамблдор. В школе говорили, что он все про всех знает.

* * *
Мародеры все-таки выпросили у Дамблдора разрешения поговорить с Питером наедине до официального ареста.

— Хвост, есть разговор, — мрачно изрек Джеймс, когда в штабе Ордена, кроме них, никого не осталось.

Петтигрю посмотрел настороженно – слишком уж странные были лица у друзей – но кивнул.

— Давно ты шпионишь для Волдеморта? – ровным, ничего не выражающим тоном произнес Сириус.

Питер вздрогнул и сжался, но ответил как ни в чем ни бывало, с легким недоумением:

— Не понимаю, о чем ты, Бродяга?

Если бы Ремус не знал его столько лет, ни за что не почувствовал бы фальши. А Пит, оказывается, неплохой актер!

— Не понимаешь? – в голосе Сириуса зазвучало рычание волкодава. Он шагнул вперед, и Питер невольно попятился. – А как ты донес своему «Лорду» о том, что мы отправились за крестражем, это ты понимаешь?

— С чего ты взял? – пискнул Питер, глаза его забегали по сторонам, словно в поисках выхода.

— Северус поделился своими наблюдениями, — вставил Джеймс, не отрывая от теперь уже бывшего друга изучающего взгляда.

Ремус не вмешивался в разговор, стоя чуть позади друзей, только внимательно наблюдал за Питером, отмечая каждую его реакцию.

— И вы верите ему больше, чем мне?! – отчаянно воскликнул Питер. – Ему, с кем еще пару лет назад были на ножах? Да он сам шпион!

— Есть такая замечательная вещь – Думосбор называется, — почти ласково произнес Джеймс, проигнорировав обвинение в адрес Снейпа. – Никогда не слышал?

— И мы с помощью этой вещи кое-что весьма любопытное видели, — подхватил Сириус. – Например, как Волдеморт был недоволен тем, что не застал нас в хижине Мраксов…

Питер попятился и уперся спиной в стену, затравленно глядя на друзей. И Сириус припечатал:

— Куда он отправился по ТВОЕЙ наводке!

— Вы сами виноваты! – вдруг тоненько выкрикнул Питер, его лицо исказилось неожиданной злостью. – Вы выбрали слишком слабую сторону, которая обречена на поражение! А я хочу быть с теми, кто победит!

Сириус с Джеймсом переглянулись — выражения их лиц не предвещали ничего хорошего.

Внезапно Питер исчез, а вместо него серая крыса метнулась к выходу. Но не успел он достичь двери, как огромный черный пес одним прыжком догнал его и придавил к полу тяжелой когтистой лапой. Он рыкнул, и крыса сжалась в комочек, сразу перестав сопротивляться. Не долго думая, Ремус наколдовал клетку, наложил на нее чары неразбиваемости и, вытащив крысу из-под лапы Бродяги, бросил ее туда. Все это заняло считанные секунды.

— Азкабан по тебе плачет, Хвост, — процедил Сириус, снова став человеком.

Крыса в клетке не пошевелилась, только зло зыркнула глазками-бусинками.

Все трое были подавлены происшедшим и на суд не пошли, не желая лишний раз смотреть на того, кого столько лет считали другом, за кого, не задумываясь, отдали бы жизнь, и кто хладнокровно принес их в жертву своему благополучию.

Вечером все собрались у Поттеров. Лили с Марлин пытались, как могли, развеселить парней, но, вопреки всем их усилиям, царила подавленная унылая атмосфера.

Вдруг, оторвавшись от созерцания покрытого снежным ковром сада за окном, Сириус задумчиво произнес:

— Годрикова Шляпа впадает в маразм.

Все присутствующие недоуменно переглянулись, а Джеймс взглядом спросил друга: «Что ты имеешь в виду?»

— Хвост явно подходит для Слизерина, — пояснил тот, — а Снейп – для Гриффиндора.

Джеймс с Ремусом дружно хмыкнули. Регулус посмотрел на брата возмущенно: ему было обидно за родной факультет. Северус, только что отхлебнувший горячего чая, поперхнулся и закашлялся. Лили бросилась стучать его по спине. Он отмахнулся от нее и просипел, озвучив мысли Регулуса:

— С чего ты решил, Блэк, что это ничтожество подходит для Слизерина? Или ты считаешь, что там все сволочи?

— Я имел в виду вовсе не это, — спокойно возразил Сириус, посмотрев ему в глаза, — а то, что подобная изворотливость – исключительно слизеринская черта.

— Что ж. Во мне этого качества тоже хватает.

— Ты себе льстишь, — неожиданно весело заявил Сириус, спрыгнув с подоконника. – Только безбашенный гриффиндорец, напрочь лишенный инстинкта самосохранения, может шпионить в стане Волдеморта.

На несколько секунд повисло молчание, которое разорвал дружный хохот. Пожалуй, в их веселье проскальзывали истерические нотки, но смех помог прогнать напряжение последних дней и вздохнуть свободно.

Глава 8

На четвертом крестраже дело застопорилось надолго. Незаметно пролетела зима, наступила весна, а они не продвинулись ни на йоту: где только не искали, даже навестили приют, в котором рос Том Риддл – и все без толку. А ведь еще была работа в Ордене, которая тоже отнимала немало сил и времени, плюс для Северуса необходимость появляться у Волдеморта и участвовать в его делах. Свободного времени не оставалось совсем.

Но ради события, состоявшегося в апреле, все дела и заботы были отложены. Пусть даже на один день.

Из чистого ехидства Сириус выполнил свое обещание и прислал Джеймсу приглашение на свадьбу на гербовом пергаменте. Который неизвестно где достал – с семьей-то он давно уже не общался – разве что из старых запасов дяди Альфарда, которому когда-то принадлежал дом. Ремус, глядя на то, как Бродяга сочиняет послание, просто не мог не улыбаться до ушей: настолько у него было многообещающее выражение лица. В конце концов, Ремус не выдержал и начал читать поверх плеча друга:

«Господин Бродяга имеет честь пригласить господина Сохатого и его многоуважаемую супругу на свое бракосочетание с мисс Мародеркой, которое состоится двадцать четвертого апреля в 12.00 по адресу: Северный Сомрсет, Кенн, Кенн стрит, 11. Форма одежды парадная».

Ремус расхохотался:

— Нет, вы все-таки дети – что один, что другой!

Сириус только довольно усмехнулся и привязал это так называемое приглашение к лапке совы. То ли еще будет при таком начале! Как шафер, Ремус решил внести в это действо хоть какой-нибудь порядок… какой сможет. С другой стороны, Марлин, в отличие от Лили, в случае чего в кактусы их превращать не будет – скорее присоединится.

Джеймс развлекал сына красочными фокусами, когда в окно постучалась сова Сириуса. Увидев на тонком дорогом пергаменте надпись «Приглашение на свадьбу», красующуюся под родовым гербом семьи Блэк, он расплылся в улыбке, а, начав читать, согнулся пополам от хохота.

— Лили! Лил, иди сюда! – позвал Джеймс жену, которая в тот момент на кухне готовила ужин.

Лили прибежала с немного испуганным выражением лица:

— Что такое?

Джеймс протянул ей приглашение.

— Придурки оба, — с деланным неудовольствием пробормотала Лили, однако не сумев сдержать улыбки. – Я ж думала, случилось что – как ты закричал!

— Извини, — в голосе Джеймса не слышалось ни капли раскаяния.

Лили усмехнулась и ласково взъерошила мужу волосы.

— Какие ж вы у меня еще мальчишки! – вздохнула она.

* * *
Проснувшись в отличном настроении солнечным апрельским утром, Марлин не сразу поняла, почему она находится в незнакомой комнате. Но в следующее мгновение вспомнила, что это номер гостиницы в провинциальном городке, неподалеку от которого жил Сириус. Вчера они с родителями и братом приехали сюда, поскольку ее родные не могли аппарировать прямо к свадьбе.

«Сегодня я выхожу замуж», — подумала Марлин. Эта мысль вызывала одновременно и счастье, и тревогу. Немного страшно было начинать совершенно новую жизнь, немного грустно расставаться с родителями и Майклом. Но стоило подумать о том, с кем предстояло начать эту жизнь, как в груди появлялось необыкновенное тепло и все остальное просто меркло.

Стояла чудесная погода, совершенно соответствовавшая настроению Марлин. В ярко-синем, каким оно бывает только весной, небе – ни облачка. Яркое солнце слепило глаза. Белая и розовая кипень цветущих яблонь и вишен, клумбы, пестреющие весенними цветами, придавали городку праздничный вид. Стоило открыть окно, как гостиничный номер наполнил густой цветочный аромат.

На несколько мгновений Марлин замерла у окна, с наслаждением вдыхая благоуханный весенний воздух. Ночью шел дождь, и к цветочному благоуханию примешивался запах сырой земли и свежести.

— Марлин, ты встала уже? – в комнату заглянула мама, и Марлин, отвернувшись от окна, от полноты эмоций кинулась ей на шею.

Мама засмеялась, обняв ее, но создавалось впечатление, что она борется с желанием заплакать.

— Мам, ты чего? – Марлин удивленно посмотрела на нее.

Та с улыбкой качнула головой:

— Не каждый день дочь замуж выдаешь! – и вдруг, снова порывисто обняв ее, прошептала: — Я буду скучать по тебе, дорогая!

— Я буду приезжать в гости часто-часто — ты не успеешь соскучиться! – очень серьезно пообещала Марлин.

Мама рассмеялась, на этот раз гораздо более весело, велела ей выходить завтракать и, ласково потрепав по голове, ушла. Прежде чем выйти к остальным, Марлин не удержалась и открыла шкаф, в котором в полной готовности висело ее свадебное платье. В это платье она влюбилась с первого взгляда, когда они с мамой ходили по магазинам в поисках наряда: облегающий корсаж, украшенный белыми розами, плавно переходил в спускающуюся до самого пола тяжелыми складками юбку, тоже вышитую розами. Марлин легонько провела рукой по платью и, мечтательно улыбнувшись, побежала завтракать.

Ближе к полудню появились Лили с Алисой, которые оставили своих детей на попечение миссис Лонгботтом – свекрови Алисы.

— Вот ведь – последней замуж выходить, — шутливо пожаловалась им Марлин, — и букет-то бросить некому…

— На этот счет не беспокойся, — успокоила ее Лили, — ребята решили пригласить Сьюзан Торренс. Помнишь ее – она недавно в Орден поступила? – и заговорщицким тоном добавила: — Она явно неравнодушна к Северусу, и, по-моему, они решили ей поспособствовать в этом деле.

Марлин хихикнула, представив себе реакцию Северуса, если он узнает об этом заговоре.

Сириус замер у алтаря небольшой уютной церкви Кенна, не отрывая глаз от резных дверей, в которых с минуты на минуту должна была появиться Марлин. Стоявший справа Ремус, почувствовав его волнение, успокаивающе положил руку на плечо, а Джеймс скорчил ему веселую рожицу – в его глазах ясно читалось: «Сделай лицо попроще, а то родственники невесты испугаются». Сириус невольно усмехнулся –  привычка принимать тем более надменный вид, чем больше он волновался, похоже, неискоренима. Джеймс на его усмешку одобрительно показал большой палец – так держать!

Но вот двери раскрылись, и в церковь медленно вступила, будто вплыла, Марлин, сопровождаемая отцом. Позади них шли Лили и Алиса в традиционно светло-розовых платьях подружек невесты, а рядом с ними — страшно важный Майкл: он нес на подушке кольца и был преисполнен осознания серьезности своей миссии.

В белоснежном платье, с кружевной фатой, мерцающей дымкой окутывавшей Марлин, она как никогда была похожа на неземное видение. Девочка-фея. Марлин лучезарно улыбнулась ему, и Сириус улыбнулся в ответ, чувствуя, как отступает волнение.

А когда ее мягкая ладошка уверенно легла в его ладонь, появилось иррациональное ощущение, что он вернулся домой из долгого-долгого путешествия.

Гостей собралось несколько больше, чем на свадьбу Джеймса. Северус подумал, что если бы Сириус не был на ножах с семьей, их было бы гораздо больше. Из семьи здесь были новообретенный братец и кузина Андромеда с мужем и дочерью. Эта последняя мелькала то тут, то там, вечно оказываясь в самых неожиданных местах и каждый раз умудряясь что-нибудь опрокинуть. Северус уже начал вздрагивать, завидев ее ядовито-розовую шевелюру. Ну, копия своего двоюродного дядюшки, который племянницей гордился и на все ее выходки только смеялся. В голову пришла неожиданная мысль, что если у Блэка родится дочь, она вырастет невероятно избалованной девчонкой.

Но вот чего Северус не мог понять, так это как на празднике оказалась Сьюзан Торренс, которая, поймав букет невесты, чуть не запрыгала от счастья. Друзьями они вроде не были, да и познакомились совсем недавно. Иногда у Северуса возникало ощущение, что эта девушка его прямо-таки преследует: мало того, что они с невероятной регулярностью оказывались в паре во время дежурств в Ордене, так теперь еще и здесь она каким-то загадочным образом очутилась.

Сама Сьюзан чувствовала себя немного не в своей тарелке – а кто бы хорошо себя чувствовал в почти незнакомой компании? И старалась держаться поближе к тем, кого знала хотя бы более-менее. То есть, в итоге, к нему. Вообще, все это смахивало на некий заговор с вполне определенной целью. Но когда Северус одарил Блэка вопросительно-изучающим взглядом, тот в ответ скорчил непонимающую физиономию, такую невинную-невинную. Точно такое выражение лица у них с Поттером бывало каждый раз, когда учителя ловили их на очередной проделке. Северус подозрительно сощурился, но от дальнейших размышлений его отвлек Джеймс, вставший с бокалом в руке, чтобы провозгласить тост. Он многообещающе посмотрел на лучшего друга, и Сириус ответил ему взглядом, полным веселого ужаса. Все, кто были на свадьбе Поттера и помнили тост Сириуса, замерли в предвкушении.

— Марлин, — Джеймс отсалютовал девушке бокалом, — миссис Блэк – это серьезно звучит, правда?

— Это звучит гораздо серьезнее, чем тебе кажется Джеймс, — немного печально произнесла сидевшая неподалеку Андромеда, но так тихо, что Поттер ее не услышал.

— Но, в общем, речь не об этом. Ты так органично сразу влилась в нашу компанию, что незаметно стала нашей пятой Мародеркой, — на этом месте Джеймс на секунду споткнулся, и по его лицу пробежала тень – видимо, вспомнил про Петтигрю. Но он быстро взял себя в руки и продолжил: — Нашей сестрой. Наверное, поэтому вы с Бродягой так долго тормозили и не решались поговорить друг с другом, когда всем все было предельно ясно.

Марлин тихонько фыркнула и обменялась со своим теперь уже мужем веселым взглядом.

— Так вот. Мы надеемся, что ты и дальше будешь заботиться о нем, — и после театральной паузы, многозначительным тоном: — Блох вычесывать…

После секундного молчания, повисшего над собравшимися, грянул дружный хохот. Сириус одарил друга взглядом: «Сохатый, тебе не жить!» В школе за этим обычно следовала драка подушками, но ввиду торжественной обстановки пришлось ограничиться взглядами. Северус подозревал, что Джеймс постарается достойно ответить на тост Сириуса насчет рогов, но такого не ожидал. Марлин же нисколько не обиделась на подобное пожелание – только звонко рассмеялась. Те из гостей, кто не знал про их успехи в анимагии, наверное, изрядно удивлялись столь загадочным пожеланиям. Марлин что-то тихонько зашептала родителям, после чего они тоже засмеялись.

— Зачем вычесывать? – неожиданно подхватила тему Лили. – Есть же шампуни специальные.

Джеймс одарил жену восхищенным взглядом и усиленно закивал.

— Лили, Джим на тебя дурно влияет – раньше ты не была такой ехидной, — сокрушенно покачал головой Сириус, с невероятно трагичным выражением лица.

— Тебе это только кажется, — невозмутимо возразила та.

Сьюзан, недоуменно оглядев веселящихся, спросила Северуса:

— Что они все имеют в виду?

— Извини, — качнул тот головой, — не могу объяснить, поскольку это не моя тайна.

— Ага, значит, смысл в этом все-таки есть, — задумчиво произнесла она.

Интересно, какие выводы она сделала? Девочка-то весьма неглупая, могла и до правды додуматься.

Первый танец традиционно открывали жених с невестой. Цветущий весенний сад, украшенный волшебной иллюминацией, был невыразимо прекрасен. Краем глаза Марлин заметила, как Ремус едва заметно взмахнул волшебной палочкой, и их с Сириусом окружил вихрь цветочных лепестков. На мгновение захотелось посмотреть на эту картину со стороны. Но она забыла обо всем, переведя взгляд на Сириуса. Нежная мелодия наполняла каждый уголок сада, а Марлин, не отрываясь, смотрела в глаза своего мужа. И ей вспомнилось, как они познакомились, когда она училась на втором курсе.

За неимением подходящей компании Марлин исследовала Хогвартс в одиночку и не однажды настолько увлекалась этим занятием, что возвращалась в спальню далеко после отбоя. Как это и было в тот раз, когда в темном коридоре, едва освещаемом редкими факелами, она нос к носу столкнулась с четырьмя мальчишками. Удивленно-испуганный вскрик с обеих сторон, кто-то из них додумался зажечь Люмос. И Марлин увидела Сириуса, стоявшего прямо перед ней. Нет, она знала Мародеров: кто ж не знал неугомонную гриффиндорскую четверку? Но ни разу до сих пор не сталкивалась с ними непосредственно. Тогда она еще не поняла, что пропала, встретив любопытный взгляд смешливых синих глаз, в которых светилась такая жажда жизни, что перехватывало дыхание. И она влюбилась сразу и бесповоротно, хотя на то, чтобы осознать это у нее ушла еще пара лет.

Когда полюбил ее Сириус и почему выбрал ее, когда девчонки вешались на него на каждом шагу и он мог выбрать хоть принцессу, для нее так и осталось загадкой. Марлин подумала, что она самая счастливая девушка на свете – судьба столь щедро осыпала ее своими дарами, что порой становилось страшно: не придется ли однажды расплачиваться за это сияющее счастье. Но она не будет об этом думать, не сейчас, когда руки Сириуса нежно обнимают ее, ведя в танце, когда он смотрит на нее с такой улыбкой, что хочется немедленно поцеловать его, вопреки всем своим принципам, забыв о гостях вокруг.

— Сириус… — шепчут ее губы, и мир замирает, когда, словно прочитав в ее глазах все, что она хотела бы сказать, он тихо-тихо произносит:

— Я люблю тебя, радость моя.

Хочется одновременно кричать, петь и смеяться, но вместо этого Марлин утыкается носом ему в плечо и наслаждается ощущением его близости.

— Северус, не хочешь потанцевать? – голос рядом заставил вздрогнуть и оторваться от созерцания Лили, которая танцевала с Джеймсом, что-то говорила ему и смеялась.

На Северуса вопросительно смотрела Сьюзан. Неподалеку спорили Майкл с Нимфадорой, у которой время от времени волосы вспыхивали самыми безумными цветами. Ремус пытался удержать спор в рамках разумного, иногда кидая на Регулуса взгляд, взывающий о помощи. Но тот просто любовался племяшкой, которую сегодня увидел впервые.

Сьюзан терпеливо ждала ответа, и Северус качнул головой:

— Не танцую.

— Почему?

— Не умею, — равнодушно признался он. – И вообще, не вижу в этом смысла.

— Да брось ты – это совсем просто! – воскликнула Сьюзан, проигнорировав вторую часть его высказывания. – Пойдем.

Схватив его за руку, она настойчиво потянула его прочь от стола. Северус пытался упираться, но она не обращала на это внимания и добилась-таки своего. Он сам не заметил, как она вовлекла его в танец, ненавязчиво подсказывая движения. Северус всегда считал танцы глупым занятием, но это неожиданно оказалось приятно. Тем не менее, как только закончилась песня, он собрался вернуться за стол, но его не пустили.

— Ну, пожалуйста, Северус, мне так хочется потанцевать! – Сьюзан сделала умоляющие глаза.

— Пригласи Ремуса, или Регулуса, — попытался отвертеться он.

— А их уже пригласили.

И действительно: Ремуса увела танцевать Лили, а Регулуса – Марлин. Джеймс с Сириусом устроились рядом с детьми и о чем-то тихонько говорили, склонив друг к другу черноволосые головы.

— Северус… — протянула Сьюзан так жалобно, что он сдался.

В конце концов – это же праздник, а на празднике положено веселиться.

Сириус огляделся. Рег разговаривал с Меди – у обоих были необычайно серьезные, но при этом бесконечно счастливые лица. Марлин, смеясь, танцевала с братом, а Тед – с дочерью. Мистер и миссис МакКиннон мечтательно улыбались, наблюдая то за вспышками волшебного фейерверка, расцвечивающего темнеющее небо экзотическими растениями и животными, то за своими детьми. Джим, Лили, Рем, Алиса и Фрэнк рядом с ним что-то весело обсуждали: Сириус не вслушивался в слова – просто наслаждался звучанием их радостных голосов. Даже Северус наконец-то ожил и завел со Сьюзан спор о столь любимых обоими зельях. До Сириуса донеслись обрывки фраз:

— …надо мешать пять раз против часовой стрелки!

— А я тебе говорю, что один раз по часовой стрелке и четыре раза против – гораздо эффективнее!

Сириус улыбнулся, чувствуя себя совершенно счастливым: здесь была его настоящая семья. За каждого из присутствующих он готов был отдать жизнь.

* * *
После свадьбы брата Регулус хотел переехать, но Сириус его не пустил:

— Не выдумывай, — отрезал он, а когда Рег попытался спорить добавил: — Вот скажи мне: куда ты пойдешь? К тому же дом достаточно большой, чтобы всем хватило места.

И Регулус уступил: идти ему было, действительно, некуда. Тем более Марлин тоже была не против. Но про себя решил, что пора задуматься о том, чтобы найти работу: не может же он вечно сидеть на шее у брата.

Гениальная идея попытаться переманить на свою сторону Нарциссу Малфой и попросить ее помощи в поисках крестражей пришла в голову Регулусу прямо за завтраком. Он очень любил эти тихие утренние минуты, когда они втроем собирались за столом – редкие минуты покоя, в которые охвативший страну бардак отступал на периферию. Когда Марлин, накрыв на стол, о чем-то болтала, а полусонный Сириус – ранний подъем всегда был для него пыткой – слушал ее с легкой улыбкой и таким выражением в глазах, что становилось немножко завидно. Именно эта теплая семейная атмосфера натолкнула Регулуса на мысль.

Марлин удивленно замерла, а с Сириуса тут же слетел весь сон, когда он высказал свои соображения:

— Малфой достаточно близок к Волдеморту, чтобы Цисси могла что-то слышать, видеть. Во всяком случае, попытаться разузнать.

— Это да, но захочет ли она? – усомнился Сириус.

— У нее сын растет. Думаю, узнав все обстоятельства, она не откажется нам помочь.

Сириус некоторое время изучающе смотрел на брата, отчего Регулус даже занервничал, и, наконец, кивнул:

— Может получиться. Что ж, тебе и карты в руки.

Не медля больше, Регулус отправил кузине сову, назначив ей встречу в Лондоне, в небольшом магловском кафе на Эвершолт стрит.

Регулус устроился за столиком у окна, из которого открывался живописный вид на старинную лондонскую улицу. Люди спешили по своим делам, перепрыгивая через многочисленные лужи, оставшиеся после недавней грозы. В воздухе ощутимо пахло озоном. Регулус так засмотрелся, что даже не заметил, как Нарцисса вошла в кафе и приблизилась к его столику. Ее недовольный и слегка надменный голос заставил его вздрогнуть:

— Регулус, ты вообще в курсе, что любой Пожиратель Смерти, встретив тебя, убьет, не задумываясь? – как всегда изящная и исполненная достоинства, она опустилась на стул рядом с ним. – А ты вот так просто назначаешь мне свидание не пойми где! — на этих словах она сморщила точеный носик, бросив вокруг презрительный взгляд.

— Я тоже рад видеть тебя, сестренка, — усмехнулся Регулус.

Кузина посверлила его изучающим взглядом и вздохнула:

— Ладно, выкладывай, чего хотел.

— Цисси, ты знаешь, что такое крестраж?

Нарцисса вздрогнула и настороженно кивнула.

— Так вот… — Регулус принялся рассказывать ей о безумии Волдеморта.

Кузина слушала внимательно, чуть нахмурившись, большей частью глядя не на собеседника, а в окно.

— Понимаешь, его уже даже человеком назвать нельзя. Цисси, у тебя ведь маленький ребенок. Ты же не хочешь, чтобы твой сын пошел в услужение этому чудовищу?

Нарцисса оторвалась от созерцания пейзажа за окном и перевела взгляд на кузена. В глубине ее светло-голубых глаз плескалась тщательно спрятанная паника. Однако ответила она ровным голосом, без малейших признаков волнения:

— Ты прав: не хочу. Но чего ты ждешь от меня?

Регулус незаметно перевел дыхание: косвенного согласия он уже добился.

— Люциус ведь принадлежит к ближнему кругу. Может, тебе удастся что-нибудь разузнать о местонахождении двух оставшихся крестражей? Конечно, не напрямую. Но ты же – женщина, к тому же слизеринка: сможешь придумать обходной путь.

Нарцисса слегка наклонила голову, опустив взгляд на полированную светло-коричневую столешницу, и надолго задумалась.

— Хорошо, я попробую, — она посмотрела кузену прямо в глаза.

— Спасибо, Цисси, — Регулус улыбнулся и слегка сжал ее ладонь, — я знал, что на тебя можно положиться.

Он уже хотел встать, но кузина удержала его руку, заставив остаться на месте. Светская маска слетела с ее лица, на котором появилось неуверенное и немного растерянное выражение.

— Скажи, Рег, — нерешительно произнесла она, будто борясь сама с собой, — ты же теперь видишься с Сириусом?

— Более того – я живу с ним в одном доме, — Регулус широко улыбнулся.

— Знаешь, это глупо, но я скучаю по нему. По вам обоим, — она немного помолчала и добавила: — И по Меди.

— Могу устроить тебе встречу, если хочешь. Уверен, и Андромеда, и Сириус будут рады. Только смотри — не ляпни чего-нибудь про его жену, а то все закончится скандалом.

— Жену?! – Нарцисса резко вскинула голову, ее глаза сердито сверкнули. – Хочешь сказать, он все-таки женился на той грязнокровке?!

Регулус протяжно вздохнул:

— Вот это я и имел в виду. Забудь ты это слово, сестренка, если хочешь спокойно пообщаться с Сириусом. И да – он женился. Буквально на днях.

— Поверить не могу, — пробормотала Нарцисса, словно не слыша его, — наследник Рода женат на грязнокровке!

— Цисси! Ты же не знаешь ее совсем. А она замечательная девочка, правда.

— Вот именно: девочка. А наследник Рода должен брать в жены не какую-то девчонку, а леди из хорошей семьи. И не смотри на меня так! Помнится, раньше ты придерживался такого же мнения.

— То было раньше, — Регулус примирительно улыбнулся. – С тех пор я поумнел.

Нарцисса возмущенно передернула плечами и отвернулась к окну, ее тонкие пальцы нервно теребили салфетку. Ни дать ни взять – оскорбленная королева.

— Цисси, — Регулус осторожно коснулся ее руки, — неужели это для тебя в самом деле так важно? Важнее, чем нормальные отношения с братом?

Нарцисса качнула головой и уже спокойнее произнесла:

— Она же не сможет соответствовать. Какая из нее леди Блэк?

— Зато она любит его, — твердо возразил Регулус. – А ты вот можешь похвастаться, что твой знатный и чистокровный Люциус тебя любит?

Нарцисса вздрогнула, но Регулус заставил себя не обращать на это внимания.

— Тебя выдали замуж, не спрашивая твоего мнения. И что? Ты счастлива в браке? Только честно, Цисси!

Нарцисса снова надолго замолчала. Регулусу показалось, что она с трудом сдерживает слезы, и он уже пожалел о своей вспышке.

— Может, ты и прав, — тихо произнесла она, не глядя на него, и без всякого перехода заключила, сразу взяв деловой тон: — Я сообщу тебе, когда что-нибудь узнаю. Пусть Сириус тоже придет. И его… жена. Как ее зовут, кстати?

— Марлин, — Регулус сдержал довольную улыбку. – Предлагаю встретиться у Андромеды.

Нарцисса кивнула, принимая информацию к сведению, с достоинством истинной леди решительно встала и вдруг тепло, по-детски улыбнулась и взлохматила кузену шевелюру:

— До встречи, братец. Рада была с тобой повидаться.

— Я тоже, сестренка, — прошептал Регулус ей вслед, счастливо улыбаясь.

Все складывалось лучше некуда: и Нарциссу привлекли на свою сторону – с ее помощью наверняка многое удастся разузнать, – и семейные отношения начали налаживаться.

Глава 10

После недолгого совещания было решено, что дом Поттеров в Годриковой Лощине следует скрыть при помощи Фиделиуса, поскольку такую защиту не сможет обойти никто – главное выбрать правильного Хранителя. И вот тут Джеймс не сомневался ни секунды:

— Сириус, будешь Хранителем?

Сириус кивнул и после секундного размышления произнес:

— Надо бы это заклятие немного модифицировать…

— Зачем?

— Затем, что обычный Фиделиус в случае смерти Хранителя разрушается. Далеко не сразу – может пройти несколько месяцев, или даже пара лет – но тем не менее. А вот если его модифицировать, чтобы в случае смерти Хранителя он становился неснимаемым…

Джеймс вздрогнул и уставился на него чуть ли не с ужасом:

— Бродяга…

— Не дергайся, Сохатый, — усмехнулся Сириус, — я не собираюсь умирать. Но мало ли что.

— Блэк прав – подстраховаться стоит, — кивнул Северус, заработав от Джеймса сердитый взгляд, но не обратив на него внимания. – Если, конечно, такое в принципе возможно.

— Почти все возможно, если хорошенько раскинуть мозгами, — весело заявил Сириус. – А тут я даже примерно представляю, в каком направлении работать.

На поиски путей модификации Фиделиуса ушла еще пара дней, после чего Сириус, Джеймс и Лили провели обряд. Они решили включить в доступ Ремуса, на случай непредвиденных событий, но в целом, Поттерам предстояло неопределенное количество времени провести взаперти и в одиночестве.

Когда Сириус вернулся домой, ни Марлин, ни Регулуса еще не было, что дало ему возможность морально подготовиться к предстоящему нелегкому разговору.

Вечером после ужина он осторожно спросил:

— Рег, ты не хочешь пожить некоторое время в Хогвартсе, как тебе когда-то Дамблдор предлагал?

Регулус нахмурился, однако спорить не стал. Ему сильно не нравилось оставлять брата одного, но он прекрасно понимал, что любой близкий Сириусу человек в данной ситуации может стать ловушкой для него.

— Надеюсь, ты собираешься найти надежное убежище? – только проворчал он.

— Об этом не беспокойся.

Сириус повернулся к насторожившейся Марлин, но не успел ничего сказать.

— Я останусь с тобой, — тут же выпалила она.

Сириус улыбнулся на мгновение – она уже и мысли его читает – но тут же снова стал серьезным.

— Пожалуйста, Марлин. Мне будет спокойнее, если ты поживешь пока у Поттеров.

Марлин мотнула головой и упрямо поджала губы:

— Я. Останусь. С тобой.

Сириус тяжело вздохнул:

— Пойми: они могут использовать тебя, чтобы шантажировать меня. Я очень тебя прошу…

Марлин пыталась спорить, убеждать, что ее не волнуют никакие опасности, что рядом с ним ей в любом случае будет лучше, но все больше чувствовала, как все ее аргументы разбиваются о его умоляющий, такой несчастный взгляд. Глаза как у побитой собаки – совершенно невозможно им противостоять. И Марлин обреченно кивнула, сдаваясь.

— Спасибо, радость моя, — Сириус лучезарно улыбнулся и обнял ее, а Марлин вдруг подумала, что вот и наступает расплата за счастье, которой она так боялась.

Тем же вечером Сириус отвез жену на мотоцикле в Годрикову Лощину. С Джеймсом и Лили они обговорили этот момент заранее, так что их уже ждали.

— Счастливо оставаться, ребята, — Сириус поцеловал Лили в щеку и потрепал Гарри по вихрастой черноволосой макушке.

Лили молча кивнула и на мгновение обняла его, тут же уступив место мужу. Джеймс, такой бесконечно серьезный, каким Сириус, пожалуй, ни разу еще его не видел, положил ему руку на плечо. Его карие глаза смотрели с нескрываемой тревогой: «Будь осторожен, Бродяга». Сириус улыбнулся и тоже сжал его плечо: «Ничего, Сохатый, прорвемся!» Ответная улыбка Джеймса получилась немного нервной. Им всегда было достаточно просто посмотреть друг другу в глаза, чтобы все понять без слов.

Джеймс с Лили, будто сговорившись, отступили назад, оставив Сириуса с Марлин, которая все это время не сводила с него глаз. Она метнулась вперед и порывисто обняла его, крепко прижавшись и спрятав лицо на его груди. Сириус зарылся губами в ее мягкие каштановые пряди, стиснул в объятиях. Как же не хотелось уходить, оставлять ее! Он глубоко вздохнул и, собрав всю свою волю, попытался отстранить от себя жену, но та только крепче вцепилась в него, плечи ее явственно вздрогнули.

— Марлин, пожалуйста… ты же обещала!

Она помотала головой и подняла к нему лицо, по которому уже неудержимо катились слезы. В глазах застыла отчаянная тоска.

— Ну что ты, радость моя? – прошептал Сириус, ласково проведя ладонью по ее щеке, стирая слезы. – Все будет хорошо – вот увидишь! Мы скоро добудем проклятые крестражи, и вся эта свистопляска закончится.

Марлин кивнула и сердито заморгала, пытаясь перестать плакать. Она была такой трогательной, когда изо всех сил старалась подавить свою боль, чтобы не расстраивать его еще больше. Его храбрая девочка-фея. Как же он будет скучать по ней! Сириус наклонился и жадно поцеловал жену, словно стараясь насытиться впрок ощущением ее мягких губ. Хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

Когда он оторвался от нее, Марлин сама разомкнула объятия и отступила на шаг, крепко сцепив руки за спиной.

— Я люблю тебя, — едва слышно прошептала она.

Веселое летнее солнце, заливавшее комнату, сверкнуло золотыми искрами в ее волосах, подсветило их сзади сияющим ореолом. Сириус отступил и повторил жест Марлин, до белизны стиснув руки, пытаясь преодолеть искушение схватить ее в охапку, снова прижать к себе и не отпускать никогда. Слезы уже высохли на ее щеках, лицо приняло отстраненное выражение, только глаза выдавали ее. Сириус резко отвернулся и быстро вышел из дома.

На секунду, прежде чем спуститься к своему мотоциклу, Сириус замер на пороге, прижавшись спиной к двери. Сердце разрывалось от тоски, но для Марлин так будет лучше: рядом с ним сейчас слишком опасно.

* * *
Только через неделю после наложения Фиделиуса на дом Поттеров Северусу удалось просмотреть сознание Лестрейнджа, когда они вместе сидели в ожидании вызова от Лорда. Рудольфус, замерев в кресле, задумчиво смотрел в окно. Северус устроился за столом напротив него и осторожно коснулся его сознания, проверяя. Перед внутренним взором промелькнул поток образов – Беллатрикс, Темный Лорд, Рабастан. Рудольфус на его попытку никак не отреагировал. Значит, получается – можно действовать дальше.

Нужную информацию Северус добыл на удивление быстро – видимо, Лестрейндж не считал ее такой уж тайной: образы плавали на поверхности подсознания. Он отчетливо увидел роскошно обставленную комнату, с тяжелыми темно-зелеными портьерами на окнах, и резной дубовый стол у окна. Он уже хотел прервать контакт, когда различил еще один образ, который ему очень не понравился.

Друзья собрались у Северуса в Литтл-Уиндинге. Только Сириус остался в своем убежище – съемной квартире в магловском квартале Лондона. Он сначала пытался спорить, добиться права участвовать во всех операциях, но скорее по привычке – он прекрасно понимал, что лишний риск ему сейчас ни к чему. Да и не лишний тоже. И он быстро уступил, правда, скорчив при этом недовольную мину.

Дом Северуса не слишком располагал к приему гостей – неуютная мрачная дыра. Хорошо еще отец-магл, вечно пьяный, злой и издевающийся над матерью, умер несколько лет назад. Мать, и так-то не отличавшаяся цветущим здоровьем, после его смерти сильно сдала и вела затворнический образ жизни, почти не выходя из дома. В дела сына она не вмешивалась, просто удаляясь в свою комнату в те редкие моменты, когда у него бывали гости.

Ремус растерянно огляделся. До сих пор он и не догадывался, что Северус живет в настолько, мягко говоря, неприятном месте. Но Северус смотрел с таким вызовом и надменностью, что Ремус не решился ничего спрашивать: он безошибочно почувствовал, что любые вопросы и замечания на эту тему вызвали бы только раздражение.

— У меня две новости – плохая и хорошая, — с ехидной усмешкой сообщил Северус. – Новость хорошая: Лестрейндж хранит ключ от сейфа в ящике письменного стола в своем рабочем кабинете. Никаких охранных заклинаний – видимо, считает, что никому и в голову не придет его красть. Или, как вариант, что в поместье никто не сможет проникнуть. Новость плохая: сейф Лестрейнджей охраняет дракон.

Они растерянно переглянулись: дракон – это проблема.

— Не страшно, — легкомысленно заявил Регулус. – Наш семейный сейф тоже дракон охраняет. Меня отец как-то брал туда с собой, так что я знаю, как с ним управляться.

Сьюзан, на их совещаниях, как правило, молчавшая, после деланно легкомысленной реплики Регулуса одарила его непонятным взглядом, перехватив который Северус нахмурился и недовольно поджал губы.

— Ну-ну, будем надеяться, — хмыкнул он.

Ремус едва заметно усмехнулся: неужели Сьюзан удалось-таки вызвать у Северуса ответные чувства? По крайней мере, заинтересованность с его стороны была налицо. Она тоже это заметила: ее губ коснулась быстрая улыбка, и она с невинным лицом отвернулась к окну, будто вдруг увидела там что-то невероятно интересное.

* * *
Марлин безмолвной тенью бродила по дому. У Лили сердце сжималось от жалости, глядя на нее. Она не смеялась, не болтала, не шутила, как прежде, улыбалась редко и как-то через силу. Разговорить ее было почти невозможно. Хорошо хоть не запиралась в комнате для гостей, где ее поселили, а находилась в их обществе. Она бралась за любую работу по дому, стараясь отвлечься от гнетущих мыслей, а когда заняться было нечем, забиралась с ногами на подоконник и тоскливо смотрела на улицу, явно ничего там не видя. Лили изо всех сил пыталась ее развлечь, но у нее не очень-то получалось.

Как будто этого было мало, так и Джеймс пребывал в том же состоянии. Только у него тревога выражалась иначе: он метался по дому, как бешеный снитч, хватался то за одно, то за другое, тут же все бросал, и чуть ли не бился головой об стену. Лили, казалось, что она слышит его никогда не высказываемые вслух мысли: зачем он позволил другу так рисковать, зачем предложил ему быть Хранителем?

Лили бегала между ними, пытаясь хоть как-то успокоить. А ведь у нее у самой сердце было не на месте – Сириус был для нее не чужой, она любила его как брата.

Как они только ребенка с ума не свели своими метаниями. Но как ни странно, Гарри действовал на всех троих поразительно умиротворяюще. Общаясь и играя с ним, Джеймс успокаивался хотя бы на некоторое время, Марлин начинала улыбаться, Лили становилось гораздо легче.

В начале августа Марлин спустилась завтракать позже обычного. Лили уже хотела пойти спросить, что случилось – опаздывать было не в ее характере – когда она появилась в столовой. Лили сразу показалось, что выражение лица у подруги какое-то странное, точно она не знает плакать ей или смеяться. Одарив их с Джеймсом задумчивым взглядом, Марлин абсолютно будничным тоном спросила:

— Лили, а у тебя нет зелья для определения беременности?

Воцарилась ошеломленная тишина. Джеймс уставился на Марлин таким откровенно потрясенным взглядом, что Лили невольно хихикнула.

— Вообще нет, — ответила она, тихонько пихнув Джеймса, чтобы он пришел в себя. – Но я могу сварить – это не сложно.

Марлин кивнула и вдруг рассмеялась:

— Джим, у тебя такое лицо, будто я сейчас в какое-нибудь невиданное существо превратилась.

Джеймс, наконец, отмер и усмехнулся:

— Еще бы – такими новостями с утра огорошивать, когда я еще и проснуться как следует не успел.

— Это ты-то проснуться не успел? Вот Сириус с утра бывает… — Марлин осеклась и прикусила губу.

Джеймс сделал вид, что ничего не заметил, и беспечно отмахнулся:

— Да знаю я! Я эту картину маслом в течение семи лет каждый день наблюдал: почему-то именно в мои обязанности входило будить Бродягу на лекции.

Марлин улыбнулась, впервые за последнее время искренне и беззаботно. И Лили облегченно вздохнула.

На приготовление зелья ушло все утро. Марлин хотела помочь, но Лили прогнала ее, сказав, чтобы она лучше присмотрела за Гарри.

Когда Лили с готовым зельем вошла в детскую, Марлин вместе с Гарри собирала волшебную пирамидку.

— Держи, — Лили протянула Марлин зелье и взяла сына на руки. – А я пойду пока Гарри покормлю.

На этот раз сын решил побыть послушным мальчиком и обедал почти без капризов. Лили уже успела накормить его, когда спустилась Марлин и замерла в дверях. Первым ее заметил Джеймс.

— Ну что? – тут же спросил он.

Марлин зарделась:

— Результат положительный.

— Ой, Марлин! Поздравляю! – Лили радостно бросилась обнимать подругу.

Та просияла обалдело-счастливой улыбкой, словно никак не могла в это поверить до конца.

— Здорово! – Джеймс ухмыльнулся и взлохматил себе шевелюру. – Бродяга будет счастлив!

Марлин сразу перестала улыбаться, ее глаза наполнились слезами.

— А я даже сказать ему не могу! – тоскливо произнесла она.

Лили принялась утешать ее, бросив на мужа возмущенный взгляд – думать же надо, прежде чем языком трепать! Джеймс ответил ей взглядом растерянным – кто ж знал, что она так отреагирует?

* * *
Ранним августовским утром, когда, по уверению Северуса, ни Белатрикс, ни Рудольфуса не должно было быть дома, Регулус аппарировал к старинному загородному имению, в котором прежде был лишь однажды в детстве.

Оно располагалось на небольшой возвышенности, окруженной полями. Высокая металлическая ограда, отмечающая границы поместья, тянулась вправо и влево на несколько миль, а на воротах – среди хитро переплетенных украшений – красовался герб Блэков. Регулус приложил раскрытую ладонь к центру герба, и ворота бесшумно распахнулись перед ним.

За ними начинался пышный сад, сквозь который к спрятанному в глубине его дворцу вела широкая аллея, выложенная разноцветными плитками. При ближайшем рассмотрении плитки оказались полудрагоценными камнями: малахитом, аметистами, топазами, цитринами, гранатом. Аллею обрамляли кусты бордовых роз. От деревьев веяло прохладой и свежестью, на идеально подстриженной траве еще не высохла роса.

Идти до замка пришлось довольно долго – минут десять точно. Но вот деревья расступились, и перед Регулусом на открытой площадке возник громадный дворец, выгнутый полукругом. В ярком свете утреннего солнца он сиял серебристыми бликами.

К тяжелым резным дверям вели широкие мраморные ступени. Регулус повторил манипуляцию проделанную с воротами – приложил ладонь к дверям, и они раскрылись, впуская его в прохладный полумрак прихожей. Не успел Регулус оглядеться, как перед ним с легким хлопком появился домовой эльф и низко поклонился ему:

— Мастер Регулус, хозяйки и хозяина нет дома.

Регулус чуть не подпрыгнул от неожиданности и выругался про себя: как же он не подумал, что в доме есть эльф!

— Я подожду, — небрежно бросил он, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать, чтобы отделаться от него.

Эльф снова поклонился и предложил провести его в гостиную.

— Как тебя зовут? – равнодушно осведомился Регулус.

— Тинки, сэр.

— Тинки, приготовь мне чаю.

С очередным поклоном эльф исчез. Регулус быстро, но бесшумно выскользнул в коридор и поднялся по лестнице, покрытой темно-зеленой ковровой дорожкой. На втором этаже перед ним предстал уходящий вглубь длинный коридор с множеством дверей. Хорошо еще, Северус догадался подробно проинструктировать его, где искать нужный кабинет, поскольку на поиски ключа в его распоряжении были считанные минуты, если не секунды. Чувствуя, как от адреналина шумит в висках кровь, Регулус раскрыл пятую дверь по правой стороне коридора и зашел в сумрачный, но роскошный кабинет. Не медля, он выдвинул верхний ящик стола и, немного порывшись в нем, достал маленький золотой ключ. Он хотел тут же аппарировать, но не смог: на поместье стояли антиаппарационные чары. Пришлось бегом спускаться обратно в гостиную, куда Регулус влетел почти одновременно с появлением Тинки, державшего в руках поднос с чаем и круассанами. Изо всех сил пытаясь выровнять сбившееся дыхание, Регулус кивком поблагодарил эльфа и невозмутимо сел в кресло рядом с небольшим круглым столиком. Он выждал некоторое время, не отказав себе в удовольствии выпить чаю, который был поистине чудесен, и позвал эльфа.

— Тинки, — произнес он все тем же холодным небрежным тоном, — я передумал. У меня больше нет времени ждать.

— Хозяевам что-нибудь передать, сэр?

— Нет. Я сам с ними свяжусь.

Поклонившись, эльф проводил его до выхода, и, уже закрывая дверь, Регулус неуловимым движением достал волшебную палочку:

— Обливиэйт!

Регулус успел увидеть ставшими вмиг пустыми глаза эльфа перед тем, как дверь бесшумно закрылась. Он поспешил вглубь сада, прочь от дворца, пока Тинки не пришел в себя после Обливиэйта. Если вперед Регулус шел прогулочным шагом, то теперь бежал со всех ног, уже не замечая ничего вокруг. Только вылетев за пределы поместья и аппарировав прямиком к Ремусу, он облегченно перевел дыхание. Оставалось надеяться, что Рудольфус не хватится ключа в ближайшее время.

Отдав ключ Ремусу и изложив ему вкратце свою авантюру, Регулус отправился к Сириусу: ему нужен был ключ и пароль от сейфа брата. В Лондоне он попал под ливень, тут же вымокнув насквозь, и запрыгал через лужи к нужному дому, не заметив, что неподалеку затаилась крупная серая крыса. При виде него крыса вытянулась в струнку, повела усами и засеменила следом.

Заскочив в подъезд, Регулус высушил одежду, легко взбежал по ступеням на третий этаж и нажал на кнопку звонка. Его всегда забавлял этот магловский способ давать знать хозяевам о своем приходе.

Дверь распахнулась почти сразу же.

— Привет, Рег! – Сириус улыбнулся, пропуская его внутрь.

— Почему не проверяешь, кто пришел? – недовольно спросил Регулус.

— Потому что я поставил чары, которые опознают гостей, — отмахнулся Сириус. – Настроил их на тебя и Рема. Ты лучше расскажи, как дело продвигается. За этим ведь пришел?

— И за этим тоже, — согласился Регулус.

Он оглядел маленькую комнату с минимумом самой простой мебели и вздохнул:

— Как ты только тут живешь?

— Есть хочешь? – спросил Сириус, проигнорировав его реплику.

Регулус мотнул головой и хихикнул:

— У Руди перекусил.

Сириус озадаченно нахмурился, потребовав взглядом: рассказывай. Регулус снова принялся пересказывать свою вылазку. Сириус слушал внимательно, сосредоточенно, с несколько сумрачным выражением лица, только иногда кивал одобрительно. А на том месте, где Регулус остался попить чаю, усмехнулся и покачал головой.

— В общем, мне теперь нужен пароль и ключ от твоего сейфа, — подвел Регулус итог.

Сириус собирался что-то сказать, но передумал и кивнул, помрачнев еще больше. Похоже, он хотел поучаствовать в походе на Гринготтс, да благоразумие пересилило. Регулус искренне сочувствовал брату: для его деятельной натуры сидеть взаперти, тем более, когда близкие ему люди рискуют, было настоящей пыткой. Но у них не было иного выхода.

* * *
Джеймсу с утра было неспокойно. Он пытался убедить себя, что он все выдумал, что это просто сказывается месяц, проведенный взаперти, но непонятная тревога не отступала. Еще больше она усилилась, когда Джеймс услышал, как Лили утешала Марлин:

— Успокойся-успокойся. В твоем положении нельзя так нервничать. И не выдумывай всякие ужасы. Это просто из-за беременности – я, помню, тоже от всякого шороха дергалась.

— Нет, Лили, — голос Марлин звучал напряженно, словно натянутая струна. – Я чувствую – что-то случилось.

— Марлин! – Лили обреченно вздохнула и погладила подругу по руке.

После этого Джеймсу стало еще хуже, и когда вскоре после обеда хлопнула входная дверь, он дернулся, как от взрыва, и бросился в прихожую, едва не налетев на бледного и совершенно несчастного Ремуса.

— Привет, Джим, — голос его звучал глухо, а на лице застыло такое выражение, что сердце болезненно сжалось.

— Рем, что случилось? – с ужасом спросил Джеймс, внезапно охрипшим голосом.

— Сириус пропал.

Джеймсу показалось, что ему вдруг перекрыли доступ воздуха – он судорожно вздохнул, тысяча вопросов завертелась в голове. Но не успел он озвучить хотя бы один из них, а Ремус сказать что-то еще, как позади раздался глухой вскрик, и, резко обернувшись, Джеймс увидел бледную как смерть Марлин, медленно осевшую на пол.

Глава 12

На следующий же день Регулус послал сову Нарциссе с краткой запиской: «Все готово. Р.Б.»

Пока ждали от нее ответа, Дамблдор начал подготовку к решающей битве и собрал членов Ордена Феникса на совет в штаб квартире. Главная проблема состояла в том, что их было слишком мало, чтобы справиться с армией Волдеморта.

— Аластор, — обратился Дамблдор к Грюму, — ты сможешь организовать авроров так, чтобы не вмешивать в это Крауча?

— Тех, кто в моем подразделении – не вопрос. Остальных… Попробую, но обещать не могу.

— А если в нужный момент просто объявить всеобщую мобилизацию, — предложила Сьюзан. – Вы же как глава аврората имеете на это право? А Краучу уже после всего можно сказать, что не было времени его предупреждать.

— Соображаешь, девочка, — одобрительно проворчал Грюм.

Северус бросил на нее взгляд, полный уважения, по его губам скользнула быстрая улыбка, но он тут же отвернулся и сделал непроницаемое лицо. Однако Сьюзан успела заметить и слегка покраснела от удовольствия.

— Значит так, — подвел итог Дамблдор. – Аластор, ты по моему сигналу собираешь авроров. Я собираю Орден. Встречаемся у аврората, и Северус нас направит к логову Волдеморта.

Дамблдор раздал последние инструкции каждому персонально, велел быть готовыми в любой день и распустил собравшихся. Все чувствовали особенность и какую-то торжественность этого собрания: им предстояло не обычное сражение из бесконечной череды таких же сражений, а судьбоносная битва, от которой зависело, каким их мир станет дальше. И из которой многие могли не вернуться, при любом повороте событий.

* * *
Когда в маленькой тюрьме зажегся свет и появился Волдеморт, Сириус невольно вздрогнул: тело инстинктивно ждало боли и реагировало на появление Лорда мелкой дрожью. Сириус сжал зубы и усилием воли подавил ее: еще не хватало, чтобы эта мразь выработала у него условный рефлекс, как у драконов в Гринготтсе.

На этот раз пытки не последовало: Волдеморт просто стоял и смотрел на него. И чего пришел тогда? Или это такой новый способ давить на психику? Наконец, Волдеморт заговорил с деланно доверительной интонацией:

— А знаешь, Сириус, тебе ведь больше не для кого изображать героя…

Сириус не отвечал, только метнул в него мрачный взгляд.

— Твои друзья умерли.

— Врешь! – Сириус резко выпрямился и подался вперед.

Конечно же, Волдеморт врет, хочет помучить его. Но в глубине души заскреблась мысль – а вдруг правда?

— Я знал, что ты мне не поверишь, — спокойно сообщил Лорд. – И побеспокоился о доказательствах.

С этими словами он прикоснулся палочкой к своему виску – вслед за ней потянулась серебристая струйка, которая постепенно начала превращаться в живую картину. Прежде Сириус даже не подозревал, что воспоминания можно просматривать без Думосбора. Картина была точно сотканной из тумана, только цветной и очень четкой. Чем-то она напоминала магловское кино.

Шло сражение в незнакомой местности – горстка членов Ордена Феникса, зажатых в угол Пожирателями Смерти. Сириус принялся выискивать знакомые лица и быстро их нашел: окруженные врагами, яростно сражались Ремус, Джеймс и Марлин. Сердце пропустило удар. А он-то, дурак, думал — они в безопасности. Впрочем, мог бы и догадаться, что Джим не сможет долго сидеть на месте, да и Марлин терпеливостью никогда не отличалась. Пожиратели все сильнее теснили орденцев, и вот… Ремус упал, сраженный зеленым лучом. Сириус стиснул кулаки и глухо зарычал. Не успел он осознать случившееся, как таким же лучом был сражен Джеймс, закрывший собой Марлин, а следом за ним кто-то из Пожирателей убил и ее.

Призрачная картина растаяла. Сириус стоял, вжавшись в стену, не в силах пошевелиться, только хватал ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег. Неправда, неправда, НЕПРАВДА! Мозг усиленно отталкивал от себя увиденное, не хотел признавать.

— Убедился? – раздался рядом холодный голос.

Сириус резко повернулся к его обладателю, только сейчас вспомнив о его присутствии. Дикая ярость и боль затопили рассудок – не сознавая, что делает, Сириус перекинулся в Бродягу и прыгнул на Волдеморта, желая только одного: вцепиться зубами в его горло. Но он был с легкостью отброшен назад с такой силой, что не сразу смог подняться после удара о стену.

— Не советую, Сириус, — спокойно произнес Волдеморт, когда он зарычал, готовясь к новому прыжку. – Не тебе тягаться со мной. Подумай пока – я вернусь позже, когда ты успокоишься.

Волдеморт исчез, и только с его уходом ужас и боль потери обрушились на Сириуса со всей силой. Марлин… Джим… Рем… Те, кто были ему дороже всего на свете, ради кого он жил… И Сириус, так и оставшийся в облике Бродяги, завыл тоскливо и обреченно.

* * *
— Сириус! – Марлин резко села на диване, на котором не заметила, как задремала, пока Лили укладывала Гарри.

Сердце бешено колотилось, будто хотело выпрыгнуть из груди. Светлая комната, насквозь пронизанная солнечными лучами, была резким контрастом к той буре, что бушевала в ее душе.

На ее крик прибежала встревоженная Лили:

— Марлин? Что с тобой?

— Лил, — Марлин перевела на подругу взгляд, полный ужаса, — ему плохо, он в отчаянии…

— О чем ты, дорогая? – Лили села рядом, успокаивающе обняла ее за плечи.

— Знаешь, — Марлин говорила, как в прострации, — я в последнее время чувствую Сириуса, чувствую, когда ему больно и плохо.

Лили задумалась, чуть нахмурившись.

— Кажется, я что-то такое читала. А, вот! — она начала декламировать цитатным тоном: — Волшебница во время беременности может чувствовать состояние отца своего ребенка, даже если он далеко, благодаря магии ребенка, в этот период тесно связанной с магией обоих родителей. Особенно при сильных эмоциональных всплесках.

Марлин согласно закивала:

— Точно. И раньше бывали моменты, когда я знала, что ему больно. Но сейчас… Лили, он в полном отчаянии, словно… Нет, даже не знаю, с чем сравнить. Что этот гад с ним сделал, чтобы довести до такого состояния?! – ее глаза наполнились слезами, и она в бессильной злости сжала кулаки. – А я ничем не могу ему помочь!

— Ш-ш-ш, — Лили ласково обняла ее, притянула к себе. – Зато мы знаем, что Сириус жив. Мальчики обязательно найдут его. Надо верить в это.

— Я надеюсь, — тихо произнесла Марлин. – Без этой надежды я не смогла бы жить.

Отголоски взрыва безграничного отчаяния, который она только что уловила, постепенно стихли – такие моменты всегда были недолгими. Наверное, это хорошо: иначе она бы просто сошла с ума. Но память о нем продолжала терзать душу, заставляла воображение подсовывать картины одну ужасней другой, не давала успокоиться. Сириус, Сириус, Сириус… Что же такое случилось? Как ему помочь?

* * *
Волдеморт не появлялся несколько дней. Все это время Сириус пролежал ничком на полу, почти не шевелясь и игнорируя еду. Жить не хотелось. Поначалу душу терзали боль, отчаяние, ярость, стремление отомстить. Но теперь осталась лишь апатия и желание умереть, чтобы все закончилось. Лили и Гарри все равно будут под защитой, даже в случае его смерти. Как вдруг при мысли о крестнике Сириус, как наяву, услышал голос Джеймса:

— Бродяга, если со мной что-то случится, позаботься о Лили и Гарри.

Что-то дрогнуло в душе. Гарри… Малыш остался без отца, и кто позаботится о нем, если не крестный? А значит, ему есть ради чего жить, ради чего бороться, назло проклятому Волдеморту.

Когда его мучитель вернулся, Сириус встретил его гордым презрительным взглядом, решив, что не даст ему удовольствия видеть свое отчаяние. Волдеморт продолжил говорить с того места, на котором остановился в прошлый раз, словно и не было этих нескольких дней:

— Вот видишь: больше не осталось тех, кто мог бы обвинить тебя в предательстве или захотел бы мстить. Так ради чего тебе страдать? Открой тайну – и я сделаю тебя своим приближенным.

— Ты совсем идиот или прикидываешься? – холодно процедил Сириус. – Неужели ты думал, что из-за того, что ты убил моих друзей и жену, я позволю тебе убить еще и моего крестника?

Лицо Волдеморта перекосилось от злости:

— Я думал, мы сможем договориться мирно. Что ж, как хочешь. Круцио!

Пытка длилась дольше, чем обычно, и только когда Сириус уже думал, что его рассудок не выдержит боли, она внезапно прекратилась. Волдеморт с раздраженным шипением исчез, а Сириус без сил остался лежать, пытаясь прийти в себя.

* * *
Ответ от Нарциссы пришел неделю спустя: «Договорись, чтобы завтра мне был открыт камин в кабинете Дамблдора. Н.М.»

Нарцисса непринужденно вышла из камина в директорском кабинете и, неуловимо-изящным движением стряхнув случайно налипшую золу со светло-голубой дорогой мантии, слегка склонила голову, приветствуя собравшихся:

— Добрый день.

— Миссис Малфой, — Дамблдор наклонил голову в ответ.

Регулус улыбнулся кузине:

— Привет, Цисси.

Та неодобрительно покачала головой: подобное обращение при посторонних – грубое нарушение этикета. Тем не менее, в уголках губ у нее затаилась едва заметная улыбка.

Нарцисса сразу достала из сумочки старую, довольно потрепанную тетрадь, протянула ее Дамблдору и непринужденно опустилась в свободное кресло.

— Я могу быть уверена, что моя семья не пострадает? – спросила она, глядя прямо на Дамблдора.

Тот кивнул:

— Мы приложим к этому все усилия. Благодарю вас, миссис Малфой.

— Есть ли новости о Сириусе? – спросила она по-прежнему ровным светским тоном, но в глазах появилось беспокойство.

— К сожалению, нет. Мы продолжаем искать.

На лице Нарциссы мелькнуло разочарование и еще большее беспокойство, но в следующую секунду оно вновь стало бесстрастным.

— И еще. Я смогла убедить Люциуса, что у Волдеморта нет шансов выиграть. Мой муж будет сражаться на вашей стороне. Можем ли мы рассчитывать, что его не привлекут к суду после всего?

В голосе Нарциссы зазвучало напряжение, почти незаметное, но тренированный слух Регулуса различил его.

— Думаю, могу вам это обещать, — медленно произнес Дамблдор.

— Благодарю, — Нарцисса снова склонила голову и плавно поднялась. – В таком случае я не прощаюсь.

С этими словами она исчезла в камине.

— Что ж, — Дамблдор обвел взглядом их группу. – Последний крестраж у нас в руках. Уничтожим их непосредственно перед началом боя, чтобы не оповещать противника заранее. Сбор завтра в семь утра у аврората. Я сообщу остальным членам Ордена. А пока можете отдыхать.

Этот вечер перед последней битвой, в которой неизвестно, кто выживет, а кто – нет, друзьям хотелось провести вместе. Однако компания вынужденно разделилась на две части. Лили и Марлин не могли покинуть дом, а остальные не могли попасть в него. Джеймс не стал долго задерживаться, сказав, что девушкам тоскливо одним, и он не может бросать их надолго.

— Я бы пригласил всех к себе, — задумчиво произнес он, — да кроме Рема в мой дом никто не сможет попасть.

Ремус отправился с ним, а Регулус, Северус и Сьюзан остались в Хогвартсе в апартаментах, временно выделенных Регулусу. Они пили чай, болтали о чем-то постороннем и совершенно неважном, стараясь не думать о завтрашнем дне.

— Северус, можно с тобой поговорить? – неуверенно спросила Сьюзан, выразительно глянув на Регулуса.

Последний понимающе ухмыльнулся и как бы между прочим заявил:

— Пойду погуляю – погода сегодня отличная.

Северус кивнул на вопрос Сьюзан и проводил Рега озадаченным взглядом. У него было невероятно хитрое, заговорщицкое выражение лица, стократно усилившее его сходство с братом. При мысли о Сириусе Северус вздохнул: где он только не искал его, и все безрезультатно. Где же Волдеморт его держит?

Сьюзан вопреки своему заявлению довольно долго молчала, глядя в сторону, усиленно избегая его взгляда, словно боясь заговорить, что для столь решительной девушки было довольно странно.

— Так что ты хотела сказать? – не выдержал Северус.

— Я… — она, наконец, посмотрела прямо на него, и в ее глазах мелькнуло непонятное выражение. – Понимаешь… Завтра… неизвестно, чем все это кончится. И потому я хотела сказать заранее… я люблю тебя.

Северус удивленно моргнул, гадая, не начались ли у него галлюцинации. Но нет – судя по выражению лица Сьюзан, она сказала именно это. Девушка нравилась ему, даже очень нравилась, но он не предполагал, что дело может дойти до подобных объяснений. Тем более что женским вниманием он никогда не был избалован. Сьюзан, пару секунд понаблюдав за гаммой эмоций, сменявшихся на его лице, быстро продолжила:

— Нет, не говори ничего. Я ничего у тебя не прошу. Я просто хочу, чтобы ты знал, если вдруг… если кто-то из нас не вернется после завтрашней битвы.

Она прикусила губу и снова отвернулась, усиленно рассматривая полыхающий за окном закат. Северус оторопел: он просто не знал, что на это ответить. А оставить признание без ответа было как-то… недостойно. За откровенность хотелось отплатить откровенностью, вот только Северус сам не мог понять, что чувствует. Сьюзан была для него надежным соратником, хорошим другом, но… Но что-то неуловимо изменилось в его сердце, незаметно для него самого. До сих пор Северус был уверен, что будет любить Лили всегда, и даже то, что она счастлива с другим, не сможет изменить этого факта. Однако теперь эта уверенность поколебалась. Лили оставалась для него светлой мечтой, его маяком в бурном море, его Прекрасной Дамой. Но мечтой недостижимой – он это прекрасно понимал и давно успел смириться. А девушка, сидевшая перед ним сейчас, была реальностью.

— Сьюзан? – Северус подался вперед и слегка коснулся ее руки, отчего она живо повернулась к нему. – Ты всегда была для меня другом. Я не могу ничего обещать, но может быть, со временем это изменится. Если, конечно, мы переживем завтрашний день.

— Спасибо, Северус! – Сьюзан сжала его руку и улыбнулась, а улыбка у нее была сияющей.

Северус подумал, что стоит, наверное, попытаться: если уж ему в любви не повезло, пусть хоть кто-то будет счастлив.

Когда Джеймс с Ремусом вошли в дом в Годриковой Лощине, там царил полнейший бедлам: Гарри с поразительной скоростью летал по дому на игрушечной метле, подаренной ему крестным на день рождения. И ведь он не просто так летал, а гонялся за снитчем, который, дразня его, то опускался в зону досягаемости мальчика, то поднимался повыше. Гарри протягивал руку, чтобы его схватить, и возмущенно вопил, когда ему это не удавалось. Лили с Марлин бегали за ним по пятам, следя за тем, чтобы он ни во что не врезался и не разбил чего-нибудь. Кот Рыжик, наученный горьким опытом, забрался на подоконник и оттуда, из безопасности, неодобрительно наблюдал за происходящим.

Джеймс невольно улыбнулся: ему всегда казалось, что война, все связанные с нею несчастья и страхи, остаются за порогом этого дома и никогда не смогут в него проникнуть.

— Ловец растет, — усмехнулся Ремус.

Джеймс кивнул, гордый сыном. Гарри, тем временем, заложив крутой вираж, понесся в их сторону и, чуть ли не подпрыгнув на метле, сумел-таки сцапать снитч. Зато не успел затормозить и врезался прямо в Джеймса, естественно, оказавшись на полу. Ничуть не огорченный своим падением, малыш помотал головой и, обнаружив перед собой отца, радостно заулыбался:

— Па! – и гордо продемонстрировал ему свою добычу.

Джеймс с широкой улыбкой подхватил сына на руки:

— Умница! Отлично летаешь!

— Уф! Наконец-то! – хором выдохнули запыхавшиеся Лили и Марлин, дружно плюхнувшись на диван.

В кои-то веки они были не напряжены, не расстроены, не подавлены и даже улыбались.

Убедившись, что отец оценил его подвиг, Гарри обратил внимание на Ремуса и радостно объявил:

— Лем!

Сынишка усваивал все больше новых слов и с удовольствием демонстрировал свои достижения всем желающим. Джеймс усмехнулся и легонько подкинул его. Гарри повертел головой и, повернувшись к отцу, удивленно спросил:

— Си?

Этот короткий вопрос вмиг уничтожил светлое настроение: словно туча закрыла солнце. Девушки сразу перестали улыбаться, Джеймс с Ремусом обменялись тоскливыми взглядами. Лили тут же попыталась отвлечь их внимание от больной темы.

— Вы голодные? – спросила она, нарушая угрюмое молчание.

— Зверски, — кивнул Джеймс.

— Как волки, — с легкой усмешкой добавил Ремус.

Ужинали молча, если не считать Гарри, который, сидя на коленях отца, беспрестанно вертелся и что-то лопотал. Такая привычная, уютная обстановка, в которой хотелось забыть обо всем и наслаждаться редкими минутами тишины рядом с самыми близкими людьми. Но отсутствие Сириуса, ощущаемое прямо-таки физически, не давало погрузиться в эту атмосферу, разбивало ее и вносило нотку безнадежности.

Джеймс не мог не думать о том, что будь здесь Сириус, они бы не молчали: он бы шутил и смеялся, улыбался Марлин, поддразнивал Лили, развлекал Гарри, спорил с Джеймсом о какой-нибудь ерунде, пока Ремус не рявкнул бы на них, чтобы они угомонились.

— Как все прошло? – прервала Марлин размышления Джеймса.

— Нарцисса принесла оставшийся крестраж, и завтра начинаем последнюю битву, — ровным тоном ответил Ремус.

Девушки встревожено переглянулись.

— Когда все закончится, думаю, мы сможем, наконец, найти Сириуса, — мрачно заключил Джеймс.

Марлин посмотрела на них с отчаянной надеждой и кивнула. Бедняжка, как она измучилась за это время! Лицо так осунулось, что на нем остались одни глаза, которые от этого казались просто огромными. А еще эта ее способность чувствовать состояние Сириуса! Лили как-то поделилась с мужем своим беспокойством за подругу: в такие моменты ей даже успокоительное зелье не помогало. Каждый день Джеймс проклинал свое решение сделать Хранителем Сириуса: своими руками отправил друга кто знает на какие муки!

Лили послала Джеймсу полный тревоги взгляд, в ее глазах он прочитал мольбу: «Будь осторожен!» Печально улыбнувшись, он сжал ее ладонь и прижал к щеке.

Завтра. Так или иначе, все закончится завтра.

Глава 14

«ПОБЕДА НАД ТЕМ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ

Вся страна празднует долгожданную победу над самым темным волшебником столетия. Люди были так счастливы, узнав о победе, что совершенно забыли о необходимости соблюдать статус секретности. Вследствие чего у сотрудников Министерства появилось немало работы по устранению последствия бурных торжеств по всей стране: маглы чрезвычайно встревожены из-за наблюдавшихся ими накануне необъяснимых, с их точки зрения, явлений. Но все это не идет ни в какое сравнение с огромной радостью, охватившей сердца всех англичан. Теперь, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть повержен Альбусом Дамблдором, а все его сторонники, уцелевшие в битве, отправлены в Азкабан, мы можем вздохнуть спокойно: больше никто не угрожает нашим близким. Согласно предоставленной Министерством информации, дементоры, во время войны перешедшие на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть, больше не будут охранять Азкабан. Эти создания тьмы навсегда изгоняются из Англии, а тюрьма отныне будет охраняться только специальным подразделением авроров, что неизмеримо облегчает участь заключенных.

Однако долгожданная победа принесла не только радость, но и неожиданные, а порой и весьма неприятные открытия. Большим потрясением для главы Департамента по магическому законодательству Бартемиуса Крауча стало известие о том, что его единственный сын был Пожирателем Смерти. Молодой человек, которому едва исполнилось девятнадцать, приговорен к пожизненному заключению в Азкабане, а мистер Крауч подал в отставку. Как помнят наши читатели, он собирался выдвинуть свою кандидатуру на пост министра магии, и многие готовы были его поддержать. По непроверенным данным подать в отставку мистера Крауча заставили. Во всяком случае, министром он уже точно не будет, и на этот пост был выдвинут Корнелиус Фадж…»

* * *
На следующий день состояние Сьюзан не изменилось. Просидев все это время рядом с ней и устав от бездействия, Северус предложил целителям свою помощь:

— Может, нужны какие зелья – редкие или дорогие – я могу приготовить.

Оценивающе посмотрев на него, целитель кивнул и выдал ему целый список. За приготовлением зелий время летело незаметно, а главное – сложный процесс, требующий постоянной сосредоточенности, не давал зацикливаться на тревожных мыслях.

Сьюзан очнулась на третий день. Вечером, когда Северус стоял, опершись о подоконник, бездумно глядя на догорающий за окном закат, в свете которого особенно сказочно смотрелись начавшие желтеть деревья, позади раздался тихий голос:

— Северус?

Он резко повернулся, чтобы увидеть, как Сьюзан, слегка приподнявшись на локтях, смотрит на него со слабой улыбкой. Северус одним молниеносным движением переместился к ней и присел рядом.

— Лежи. Тебе нельзя напрягаться.

Сьюзан послушно откинулась обратно на подушку и, чуть нахмурившись, тревожно спросила:

— Как там все закончилось?

— Мы победили. Даже почти без потерь. Погибло пять или шесть авроров. Орденцы все живы, хотя некоторые ранены, — Северус усмехнулся и ехидно добавил: — Ты бы видела, как народ праздновал: чувство, что вся страна коллективно сошла с ума. Некоторые, по-моему, еще до сих пор гуляют.

Сьюзан облегченно вздохнула и тихонько рассмеялась.

— А ребята как?

— Все целы. Ищут Сириуса, но пока безуспешно.

— А ты?

— А я ждал, когда ты очнешься. Я жутко испугался: ты едва не погибла.

Сьюзан одарила его задумчивым взглядом, в глубине ее темно-серых глаз сверкнула надежда. Северус, отчего-то смутившись, опустил голову и принялся внимательно разглядывать свои руки. Некоторое время они молчали, пока Сьюзан не спросила:

— Теперь, когда все закончилось, чем ты собираешься заниматься?

Северус пожал плечами:

— Думаю, что-нибудь связанное с зельями. Может, исследованиями.

— Правда? – Сьюзан широко улыбнулась. – Я думала о том же самом. Даже хотела поступать в Академию.

Северус вскинул на нее глаза, но тут же снова отвел взгляд, на этот раз уставившись в окно. Все время, что она лежала здесь без сознания, он обдумывал, как начнет этот разговор, тысячу раз прокрутил все в голове. Но когда пришло время действовать, все приготовленные слова куда-то улетучились, и он никак не мог решить, с чего начать. Помолчав еще немного, он глубоко вздохнул, собираясь с силами, и осторожно произнес:

— Сьюзан… Когда я найду работу… и устрою свою жизнь… — усилием воли он оторвался от созерцания пейзажа за окном и повернулся к девушке, посмотрев ей прямо в глаза. – Ты выйдешь за меня?

Сьюзан широко распахнула глаза, в которых сверкнула недоверчивая радость, и медленно кивнула:

— Конечно! – и, немного поколебавшись, спросила: — А… Лили?

Северус вздрогнул и удивленно уставился на нее:

— Откуда ты знаешь?!

Сьюзан невесело усмехнулась:

— Я ж не слепая.

— Хочешь сказать, все об этом знают? – Северуса охватил натуральный ужас: а он-то все это время пребывал в уверенности, что никто ни сном, ни духом…

Сьюзан весело кивнула, в ее глазах заплясали озорные искры:

— Все, кроме Джеймса. Хотя сама Лили, пожалуй, тоже не догадывается, — полюбовавшись на его ошарашенную физиономию, она рассмеялась: — Да чего ты так испугался? Тоже мне – сенсация века!

Сьюзан ехидно хихикнула. Вот как? Значит, все в курсе? Пока Северус пытался переварить эту информацию, Сьюзан насмешливо поглядывала на него из-под полуопущенных ресниц, а потом, посерьезнев, произнесла:

— Так ты не ответил…

Северус снова глубоко вздохнул и попытался объяснить:

— Я… знаешь, я и сам не очень понимаю. Я любил Лили с тех пор, как мы познакомились, еще до школы. Но она выбрала другого, и я смирился с этим. Не скажу, что это было легко, но я смог. Долгое время я думал, что никогда не полюблю другую девушку… пока не встретил тебя. То, что я испытываю к тебе, совсем не похоже на то, что было с Лили, но… я уверен – это настоящее.

Северус опустил глаза, не зная, как выразить свои сумбурные чувства и мысли, в которых он сам не мог до конца разобраться. Но он зря беспокоился – Сьюзан прекрасно его поняла. Она осторожно взяла его ладонь и прижала к своей щеке.

— Я сделаю все, чтобы ты был счастлив, — прошептала она.

В груди словно вспыхнул теплый свет, растопивший лед, сковывавший сердце, и Северус подумал, что, наверное, это и есть то, что называют счастьем.

* * *
Нужное заклинание подсказал Дамблдор – оно обнаруживало те места, на которые были наложены какие-либо заклинания, в радиусе до пяти миль. Марлин, которая перебралась обратно в их с Сириусом дом, настояла на том, чтобы принять участие в поисках, аргументировав это тем, что никакой опасности для нее больше нет, а лишняя помощь им не помешает. И тихонько добавила:

— Мне необходимо делать хоть что-нибудь.

Именно последний аргумент окончательно убедил Джеймса, и Марлин присоединилась к их поисковой группе.

На то, чтобы проверить лес, окружавший бывшую резиденцию Волдеморта, ушло пол дня. Но лес был пуст – абсолютно никаких следов магии.

— Зато мы точно знаем, что здесь Бродяги нет, — заявил Джеймс, пытавшийся сохранить оптимизм, хотя голос его заметно дрожал, а на лице застыло потерянное и несчастное выражение.

— Если Волдеморт заключил Сириуса не здесь, в непосредственной близости от себя, то он может быть где угодно, — задумчиво произнес Ремус, изо всех сил стараясь не поддаться унынию.

— Значит, обследуем всю Англию, — Джеймс решительно тряхнул головой и нахмурился.

— А как быть с теми местами, где живут волшебники? – спросил Регулус. – Заклинание ведь будет срабатывать на каждый дом.

— Не думаю, что Волдеморт стал бы держать Сириуса в людных местах, — покачала головой Марлин. – Если только в имениях своих соратников.

Они переглянулись и кивнули друг другу – точно: вот что надо проверить в первую очередь!

Когда и в имениях важнейших аристократических семейств Англии ничего не обнаружилось, друзья приступили к методичному прочесыванию всей страны. На это, конечно, уйдет немало времени, но все лучше, чем сидеть сложа руки. И потом, другого способа все равно не предвиделось.

Как только поправилась Сьюзан, они с Северусом присоединились к поискам. Чтобы дело шло быстрее, друзья разделили страну на отдельные участки, и каждый просматривал свою территорию.

* * *
Волдеморт не появлялся уже очень давно, и Сириус терялся в догадках, что бы это могло значить. То ли это такая новая тактика, чтобы свести его с ума, заставив мучиться неизвестностью в одиночном заключении. То ли во внешнем мире что-то произошло.

В отсутствии Волдеморта была несомненная положительная сторона: оставленный в покое, Сириус плотно взялся за беспалочковую магию и даже добился успехов. Когда у него впервые получился Люмос и камера осветилась дрожащим светом зависшего прямо в воздухе огонька, Сириус почувствовал себя ребенком, сотворившим свое первое заклинание. Воодушевленный успехом, он испробовал более сложные заклинания, но безрезультатно. Ну, ничего – когда-нибудь получится. Зато теперь не придется все время находиться в непроглядной тьме, что добавляло хорошего настроения. Собственно, поэтому он и начал именно с Люмоса.

* * *
В октябре Регулус получил сову от матери – миссис Блэк кратко и сухо сообщала о смерти отца.

Регулус с Марлин как раз только вернулись с поисков, по-прежнему безуспешных, и Марлин тут же взялась готовить ужин, хотя Регулус пытался уговорить ее отдохнуть – вон уже на лице одни глаза остались, скоро истает вся, и что он тогда брату скажет, когда они найдут его? В конце концов, можно же напроситься в гости к Андромеде – она с радостью накормит обоих. Но Марлин только головой покачала.

— Я не могу отдыхать: слишком много мыслей тогда появляется, — тихо произнесла она с таким выражением в глазах, что Регулус сразу перестал спорить.

За это время он полюбил жену брата, как родную сестру, и ему очень хотелось хоть чем-нибудь ее подбодрить, утешить, но он не представлял чем. Марлин была сильной и храбро держалась, но из ее глаз вот уже несколько месяцев не пропадала тоска.

Черный блэковский филин влетел в раскрытое, несмотря на прохладную погоду, окно столовой, бросил письмо на стол перед Регулусом и улетел, не дожидаясь ответа. Регулус минут пять перечитывал письмо снова и снова, не в силах поверить своим глазам. Отец ведь был не так уж и стар, что же с ним случилось? Душу захлестнула волна противоречивых эмоций: он все еще был обижен на родителей, но… они оставались его родителями, и известие о смерти отца стало болезненным ударом. А то, как мать об этом сообщила – будто поставила в известность дальнего родственника, поскольку этого требуют приличия – ранило еще больше.

— Регулус? Что с тобой? – встревоженный голос Марлин, появившейся с подносом в руках в дверях столовой, вывел Регулуса из прострации и заставил вздрогнуть.

Видимо, у него было очень выразительное лицо, поскольку у внимательно изучавшей его Марлин между бровями пролегла тревожная складка.

— Отец умер, — просто сообщил он.

Поставив поднос на стол, Марлин мягко сжала его руку:

— Мне очень жаль, Рег.

Он благодарно улыбнулся, слегка сжав в ответ ее пальцы.

— Ты пойдешь на похороны?

— Да. Что бы там ни было – это мой отец.

Когда она одобрительно кивнула, ему пришло в голову, что Марлин тоже член семьи. Более того, теперь, после смерти отца, она – жена главы Рода. И он нерешительно спросил:

— А ты?

Марлин отрицательно качнула головой и горько усмехнулась:

— Не думаю, что мне там обрадуются.

В этом она была права: мать способна прямо на похоронах устроить скандал по поводу «грязнокровки» в благороднейшем и чистокровнейшем семействе. Подумать только – не так давно он и сам разделял подобные взгляды. Каким же дураком он был! «Идиот мелкий», — вспомнились ему слова Сириуса, и Регулус грустно улыбнулся. Как всегда, при мысли о брате сердце кольнула тревога. Когда же они найдут его?

Подумав, Регулус решил навестить мать прямо сейчас: вдруг ей нужна помощь. Все-таки организация похорон в мире аристократии – довольно хлопотное дело.

В доме на площади Гриммо обнаружилась Нарцисса, встретившая Регулуса в темном сумрачном холле. А раньше он никогда не замечал, насколько мрачен этот дом… Или это просто его далеко не радужное настроение вызвало такой эффект?

— Молодец, что пришел, — сказала кузина, обнимая его. — Тетя Вальбурга совсем раздавлена. А ты сам как?

— Нормально, — отмахнулся Регулус. – Где она?

Нарцисса внимательно оглядела его, явно не убежденная его показным спокойствием, и, тихонько вздохнув, махнула рукой в сторону лестницы:

— У себя.

Регулус медленно, подсознательно пытаясь оттянуть неизбежное, поднялся на второй этаж и постучал в спальню матери. В ответ не раздалось ни звука. Тогда он осторожно приоткрыл дверь:

— Мама?

Вальбурга сидела у окна, как всегда безупречная и надменная, но в глазах, бездумно смотревших в окно, было такое выражение, точно она присутствовала при конце мира. Она не шелохнулась и, кажется, даже не слышала его.

— Мама? – громче повторил Регулус, подходя к ней.

Она вздрогнула и перевела на него взгляд, который тут же сделался презрительным и колючим, как только она осознала, кого видит перед собой.

— Я тебя не приглашала, — холодно произнесла она безжизненным голосом.

— Мама, не надо. Пожалуйста, — умоляюще произнес Регулус.

Опустившись на колени перед ее креслом, он осторожно взял ее руки в свои. Вальбурга вздрогнула, ее пальцы дернулись, но остались в его ладонях – словно она хотела отстраниться, но ей не хватило сил. Она снова отвернулась, и несколько минут они сидели молча. Регулус отметил, как мать постарела за то время, что он не видел ее: в черных блестящих волосах добавилось серебряных нитей, на лице пролегли глубокие морщины, вокруг тонких губ образовались горькие складки.

— А Сириус не соизволил… — вдруг едва слышно прошептала она.

Регулус вздрогнул и пораженно уставился на нее.

— Сириуса похитил Волдеморт несколько месяцев назад, — произнес он, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Мы до сих пор не можем его найти. Ты разве не знала?

Мать резко развернулась и впилась в него жгучим взглядом.

— Откуда ж мне знать? – язвительно хмыкнула она. – Вы ведь оба забыли о том, что у вас есть мать…

Регулус сжал зубы и глубоко вздохнул, пытаясь подавить вспыхнувшее раздражение: ну, почему обязательно надо язвить, почему нельзя поговорить нормально, без скандалов?

— Вообще-то, мама, это ты от нас отказалась! – с нажимом произнес он.

Вальбурга сердито передернула плечами, но больше ничего не сказала. Молчание – знак согласия? Ага, как же! Только не в случае мадам Блэк! Ладно, хоть не подняла крик в своей обычной манере.

Регулус подумал, что ему стоит перебраться жить обратно в родной дом: матери нужна поддержка, хотя она ни за что в этом не признается – одна она тут просто сойдет с ума.

Марлин его решение одобрила и велела о ней не беспокоиться: есть же друзья, которые всегда помогут. В крайнем случае, у родителей погостит – она-то не одна, в отличие от миссис Блэк. И Регулус в который раз поразился великодушию своей невестки. Все-таки Сириусу удивительно повезло с женой.

Следующие несколько дней Регулус занимался организацией похорон. Вымотался совершенно, зато не оставалось времени на размышления.

На похороны собрались все родственники – из тех, что не находились на данный момент в Азкабане, – так что общество получилось довольно многолюдное. Временно были забыты все разногласия, и гордая мадам Блэк спокойно поздоровалась с опальной племянницей Андромедой, хоть и поморщилась презрительно, едва отвернувшись от нее.

Правда, когда накануне Регулус заикнулся о присутствии Марлин (что было предписано этикетом), мать, сердито сверкнув темными глазами, со сдержанной яростью в голосе отрезала:

— Ноги этой грязнокровки не будет в моем доме!

Регулус обреченно вздохнул и сразу бросил спорить: переубедить ее все равно не удастся.

Во время церемонии Регулус вынужден был занять место отсутствующего Сириуса, что заставляло его изрядно нервничать и постоянно возвращало мысли к пропавшему брату: если бы Сириус был здесь… Но Регулус, собрав свою волю в кулак, делал вид, что все в порядке. Кажется, у него неплохо получалось.

День выдался по-настоящему октябрьский: холодный и хмурый, со свинцовыми тучами, застилавшими небо, и ледяным пронизывающим ветром, который пробирал до костей и едва не сбивал с ног. Регулус первым подошел к могиле, чтобы бросить горсть земли на гроб, и только в этот момент по-настоящему осознал, что отца больше нет. На мгновение он почувствовал себя потерянным ребенком, заблудившимся в тумане. Его рука, сжимавшая ком земли, дрогнула, но он быстро совладал с собой, разжал руку – земля с глухим стуком просыпалась на крышку гроба – и уступил место матери.

Все дальнейшее слилось в сознании Регулуса в сплошное смутное пятно: речи, соболезнования, поминальный обед в роскошной зале родного особняка. Хорошо еще, что Андромеда и Нарцисса взяли на себя организацию последнего – один Регулус бы точно не справился.

* * *
Сириус научился с помощью беспалочковой магии делать зарубки на стене и таким способом отсчитывал время. Поскольку солнце в его тюрьму не проникало и время суток определить было невозможно, новый день он считал от того момента, когда просыпался. По всему выходило, что с тех пор, как Волдеморт последний раз появился в его камере, прошло около трех месяцев. Может, его все-таки прикончили, наконец? Как это ни странно, с исчезновением Волдеморта еда не перестала появляться из ниоткуда – значит, голодная смерть не грозила, и это добавляло воодушевления.

В камере стало довольно холодно: отопление в ней не предполагалось. Сириус, до тех пор спавший в облике Бродяги, чтобы было теплее, после долгих тренировок смог трансфигурировать свою мантию в длинную теплую шубу. Чары, правда, приходилось постоянно обновлять, зато лишний повод потренироваться. Сириус пытался найти выход, но то ли дверь была защищена ото всех открывающих заклятий, то ли они ему пока не давались.

Он тренировался до изнеможения, чтобы не оставалось времени и сил на мысли о том, что происходит во внешнем мире. Но они с непреклонной настойчивостью возвращались. В голове постоянно крутились вопросы: как там Лили одна справляется? Что с Регом? О своих потерях Сириус заставлял себя не думать, загоняя тоску в самую глубину души, заставляя ее молчать, иначе недолго отчаяться и потерять душевные силы, необходимые для борьбы. А он должен выбраться отсюда. Ради Гарри.

Глава 16

На ночь все остались у Сириуса, решив, что расходиться по домам уже не имеет смысла. Только Регулус вернулся на площадь Гриммо, сказав, что не хочет надолго оставлять мать. До этого у них был с Сириусом долгий разговор наедине, и Регулус умудрился добиться согласия брата навестить Вальбургу и попытаться помириться. Пожалуй, решающим аргументом стали слова:

— Она очень сдала после смерти отца, без нашей поддержки она просто угаснет в этом фамильном склепе.

Сириус вздохнул и кивнул. Регулус едва заметно улыбнулся – он всегда знал, как можно воздействовать на брата.

Утром Марлин проснулась рано, привыкнув за последний месяц жить по режиму ребенка. Сонно потянувшись, она успела подумать, что скоро проснется Милли и надо будет вставать, как вдруг вспомнила, что произошло накануне. Марлин распахнула глаза, чтобы увидеть сладко спящего рядом Сириуса. Длинная прядь черных волос упала ему на лицо, и Марлин осторожно отвела ее назад, ласково проведя пальцами по щеке. Сириус улыбнулся во сне, и душа замерла от непередаваемого счастья. Как же она жила все это время без него? Небо за окном хмурилось, готовое разразиться дождем, но Марлин казалось, что все в их спальне сияет особым светом, заставляющим ярко играть краски и наполняющим сердце такой легкостью, что кажется, вот-вот взлетишь.

От созерцания спящего любимого Марлин отвлекла захныкавшая Милли. Накинув домашнюю мантию, она взяла дочку на руки, чтобы покормить, закончив с чем и укачав Милли, спустилась на кухню – скоро проснутся ребята, и всю эту банду тоже надо накормить. Однако делать ничего не пришлось: вставшая еще раньше мама уже обо все позаботилась. Марлин оставалось только наслаждаться этим утром – самым чудесным утром в ее жизни – медленно потягивая кофе. Она чувствовала себя так, будто заново родилась.

— Так радостно снова видеть тебя счастливой, дорогая, — тихо произнесла мама, задумчиво и нежно глядя на ее сияющее лицо.

И Марлин подумала, что ей тоже нелегко было все это время: страдания детей – самая страшная мука для матери. За неполный месяц своего материнства она уже успела это понять и почувствовать.

— Спасибо, мам, — Марлин благодарно улыбнулась, слегка сжав ее ладонь.

Как ни странно, первым проснулся Сириус. Он неслышно вошел в гостиную, когда Марлин, стоя у окна, задумчиво наблюдала за тем, как легкий весенний дождик стучит по земле, по молодой листве, по крышам домов. Все-таки анимагические сущности сильно влияли на ребят: если Джеймс топал так, словно и в человеческом облике у него были копыта, то Сириус всегда ходил мягко и бесшумно. Даже в ботинках. А уж тем более когда был босиком, как сейчас.

Сириус обнял Марлин сзади за талию и поцеловал в шею, заставив сладко замереть в его объятиях. Как же она соскучилась по таким вот утрам, по его поцелуям и нежному шепоту на ухо, по веселой улыбке и сияющим синим глазам – сияющим особым светом, предназначенным только ей!

— Твои привычки изменились, — произнесла она некоторое время спустя, — раньше ты не вставал в такую рань, да еще и без посторонней помощи.

Сириус хмыкнул:

— Все меняется.

Она мягко повернулась в его объятиях, чтобы вглядеться в такое родное красивое лицо. Было в его тоне что-то странное, но задуматься об этом Сириус ей не дал, жадно поцеловав ее – все мысли тут же вылетели из головы. От этого занятия их отвлекло ироничное покашливание. Марлин вздрогнула и, покраснев, отстранилась от мужа. С явным сожалением выпустив ее из объятий, Сириус повернулся к ухмыляющемуся Джеймсу:

— Сохатый, а в глаз?

Тот ни капли не смутился:

— Я, конечно, понимаю, что у вас второй медовый месяц и все такое…

И тут же с хохотом отпрыгнул в сторону, когда в него полетела вышитая подушка с дивана. Вот как могут люди, столько пережившие, оставаться такими мальчишками! Марлин с широкой улыбкой наблюдала за их беготней. А уж когда к ним присоединился Ремус, в которого – совершенно случайно – попала подушка, когда он вошел в гостиную, чтобы узнать, что здесь происходит, на мгновение возникло чувство, что они вернулись в школу. Парни, смеясь, носились друг за другом, точно дети, а Марлин, тоже увлеченная атмосферой беспечной радости, принялась их подбадривать и делать ставки.

Веселье прервала Лили, погнавшая всех завтракать, опять же как это бывало в Хогвартсе. При всем ее суровом виде а ля МакГонагалл, было заметно, что она едва сдерживает улыбку.

После завтрака Лили с Гарри вернулись домой, а парни втроем отправились к Снейпу. Дверь им открыла Сьюзан, явно собиравшаяся прямо с порога начать отчитывать их за опоздание, но, увидев Сириуса, она застыла, приоткрыв рот и уставившись на него, практически не мигая. Тот широко улыбнулся, наслаждаясь ситуацией, и отвесил девушке галантный поклон, сделав вид, что снимает с головы шляпу:

— Доброе утро, Сьюзан. Счастлив снова тебя видеть.

— Скорее день, — машинально возразила она и тут же возмущенно спросила: — Откуда ты взялся?! Мы же все на свете обшарили и не могли найти!

— Может, все-таки пригласишь нас в дом? – мягко заметил Ремус. – Там все и обсудим.

Сьюзан посверлила их взглядом еще пару секунд и, отрывисто кивнув, посторонилась, пропуская в дом. Она провела их в небольшую лабораторию, довольно сумрачную, как и положено быть лаборатории, и заставленную всевозможными склянками с зельями и ингредиентами. Северус, сидя за круглым столиком, изучал какой-то древний трактат. Не поднимая от него головы, он недовольно проворчал:

— Где вас носит так долго? Знаете, сколько времени?

— Сколько? – невинно поинтересовался Сириус.

Джеймс тихо фыркнул, Ремус возвел глаза к потолку – все вернулось на круги своя. А он, оказывается, успел подзабыть эту манеру Бродяги из всего устраивать балаган. Давно Ремус уже не чувствовал такого безграничного счастья.

Северус, резко вскинув голову, уставился на Сириуса дикими глазами.

— Блэ-э-эк?! – протянул он, словно сам себе не веря.

— А что? Ты думаешь, у тебя галлюцинации начались? – все тем же невинным тоном осведомился Сириус.

Северус открыл рот, закрыл, снова открыл, напоминая вытащенную из воды рыбу. Джеймс не выдержал и расхохотался. Ремус с улыбкой покачал головой. Сириус ехидно заметил:

— Вот чего ты ржешь, Сохатый? Поверь – у тебя физиономия была не лучше!

Джеймс спорить с этим не собирался, только весело пожал плечами. Снова повернувшись к Северусу, Сириус добавил совсем другим, мягким тоном:

— Не бойся: я не привидение, и ты не сошел с ума.

Северус отмер и пробормотал:

— Давно пора привыкнуть, что у вас – все не как у людей. А я все еще чему-то удивляюсь.

И вдруг, шагнув вперед, обнял Сириуса, изрядно удивив всех присутствующих. Включая себя. Но тут же отступил назад, смутившись своего порыва и постаравшись скрыть смущение за язвительной репликой:

— Придурок ты все-таки – невероятно везучий придурок!

— Везучий – это точно! – согласился Сириус, проигнорировав первую часть его высказывания, и тут же перевел разговор в другое русло: — Слышал, ты жениться собрался?

Сьюзан довольно зарделась, а Северус сердито сверкнул глазами на веселящегося Джеймса и усиленного делающего вид, что он тут совершенно ни при чем, Ремуса.

— Успели уже разболтать…

— Надо же было поговорить о чем-то приятном, — пожал плечами Джеймс.

Северус посмотрел на них подозрительно и потребовал ввести его в курс дела. Сириус принялся снова рассказывать свою эпопею, на этот раз значительно ее сократив. Северус, нахмурившись, постукивал пальцами по столу. Сьюзан слушала, чуть ли не открыв рот. Когда Сириус закончил, на некоторое время воцарилось молчание, но не тяжелое, как нередко бывало, когда они, обсудив все возможные варианты, уже не знали, что еще придумать и где искать, а задумчивое, немного грустное, но все-таки теплое молчание.

— Значит, умеешь теперь беспалочковой магией пользоваться? – Северус посмотрел на Сириуса в упор. – Очень удобно, наверное?

— Да, вообще-то, не особо, — Сириус беспечно пожал плечами, будто и не о нем шла речь. – Жутко много сил отнимает. Так что я собираюсь купить себе новую палочку.

Расставшись с друзьями, Сириус отправился на площадь Гриммо. Делать это совершенно не хотелось, но он же обещал брату попытаться найти с матерью общий язык. Хоть и сомневался, что из этой затеи что-то получится. Он мог забыть о прошлом и о своем далеко не счастливом детстве – в конце концов, ему с ней в одном доме теперь не жить, и можно было бы попробовать мирно сосуществовать – но она ведь никогда не примет Марлин. А терпеть оскорбления в адрес жены он не собирался. Но с другой стороны, Регулус прав: мать наверняка нуждается в поддержке. А какой бы она ни была, и как бы ему порой ни казалось, что он ее ненавидит, это все-таки была его мать.

Сириус нерешительно замер на площади рядом с возникшим перед ним особняком. Как же давно он здесь не был! Он и сам не мог понять, какие чувства испытывает. До сих пор Сириус был уверен, что давно вырвал их всех из сердца, но что же тогда заставило его прийти сюда? Ведь не только же просьба брата? Но от того, что он будет тут стоять, ничего не изменится, и Сириус шагнул вперед, нажал на бронзовую ручку двери. Дом будто вспыхнул изнутри, приветствуя хозяина, дверь бесшумно распахнулась перед ним.

За все прошедшие годы здесь ничего не изменилось, разве что стало еще более мрачно. Дом навевал не самые приятные воспоминания, что не улучшало настроения перед тяжелым разговором с матерью.

Вальбурга, предупрежденная младшим сыном, ждала его в гостиной. Сам Регулус, сидевший по левую сторону от нее, улыбнулся и незаметно подмигнул брату. Совсем как в детстве. Сириус не мог не улыбнуться в ответ. В своем обитом бархатом кресле миссис Блэк казалась королевой: идеально прямая спина, надменное выражение лица, совсем простое темное, но явное дорогое платье. Однако Сириус сразу заметил, что мать сильно постарела, и за гордой аристократичной внешностью угадывалась безмерная усталость и опустошение. Впервые в жизни ему стало ее жаль.

— Добрый день, мадам, — Сириус решил соблюсти все приличия, столь лелеемые матерью, и склонился перед ней в легком поклоне.

Поколебавшись, Вальбурга протянула руку для поцелуя:

— Здравствуй, Сириус, — и голос ее звучал надломлено, хотя по-прежнему властно.

Сириус легко коснулся губами ее руки, которая в этот момент дрогнула, но когда он вскинул на мать взгляд, ни в лице, на котором застыла светская маска, ни в темных глазах ничего невозможно было прочесть. Сириус опустился в кресло напротив и искренне произнес:

— Мне жаль, что я не смог присутствовать на похоронах отца.

Он на самом деле сожалел об этом – известие о смерти отца стало для него неожиданно болезненным ударом.

— Это не твоя вина, — едва слышно произнесла мать.

Сириусу показалось, что он ослышался: чтобы она признала, что он не виноват в чем бы то ни было? Мир сошел с ума! Регулус уставился на нее с не меньшим потрясением и обменялся с братом изумленным взглядом. А мать, словно решив добить их окончательно, продолжила:

— У меня в последние месяцы было достаточно времени для размышлений, и я поняла, что во многом была неправа, — она посмотрела Сириусу прямо в глаза, и в ее взгляде вспыхнуло какое-то непонятное выражение. – Например, в своем отношении к Волдеморту.

Пока Сириус думал, что можно ответить на подобное заявление, она резко сменила тему: заговорила о чем-то незначительном, ясно давая понять, что больше этот вопрос обсуждать не желает. Сириус, снова переглянувшись с братом, пожал плечами. Никогда он даже и предположить не мог, что мать отступит от малейшего из своих убеждений.

Но когда речь зашла о Марлин, Вальбурга знакомо вскинулась, сверкнув глазами, и отчеканила:

— Никогда грязнокровка не будет введена в семью! И видеть ее я не желаю!

Сириус сжал зубы, стараясь сдержать раздражение, а Регулус невинным тоном вставил:

— И внучку свою увидеть не хочешь?

Что-то дрогнуло в лице матери, но, тут же взяв себя в руки, она по-прежнему презрительно бросила:

— Отродье грязнокровки!

А вот это уже было лишнее. Резко подавшись вперед, Сириус процедил убийственно холодным тоном:

— Либо вы прекратите оскорблять мою жену и мою дочь, мадам, либо мы с вами снова поссоримся, и больше я уже никогда сюда не вернусь!

Несколько мгновений они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Вальбурга сдалась первой: она обессилено откинулась на спинку кресла и отвела взгляд. Некоторое время спустя она произнесла бесцветным голосом:

— Хорошо. Я больше ни слова о них не скажу. Но не заставляй меня встречаться с ними.

Сириус кивнул и передернул плечами: он, собственно, на это и не рассчитывал. Зато Регулус почему-то задался целью свести мать с невесткой.

— Один-единственный раз ты можешь потерпеть? – спросил он с умоляющим выражением. – Мы только представим тебе Марлин по всей форме, и можешь больше никогда с ней не общаться…

Мать заколебалась: с одной стороны этикет должен быть соблюден, с другой — ей претило официальное признание «грязнокровки» членом семьи. В конце концов, она сдалась под напором младшего сына, и они камином отправились к Сириусу. Само по себе это уже было удивительно: раньше Вальбурга ни за что бы не отступилась и скорее заново разругалась бы с обоими сыновьями. Видимо, смерть мужа подорвала ее силы, как душевные, так и физические, гораздо больше, чем она хотела показать.

По выходе из камина их ожидало столь разнообразное и многочисленное общество, что Сириус от неожиданности растерялся. Не успел он ничего сообразить, как к нему кинулся рыжий мальчишка:

— Сириус! Как здорово, что ты вернулся!

— Майк! Ты как здесь оказался?

— Нам Марлин позвонила, — затараторил тот, — сказала, что ты нашелся, и пригласила в гости, мы с папой сразу же приехали.

— А тебе разве не положено сейчас быть в школе? – усмехнулся Сириус.

Майкл только фыркнул пренебрежительно – мол, подумаешь школа – ерунда какая, когда тут такое творится! Следом за Майклом к Сириусу с радостным воплем подлетел розововолосый вихрь и тут же повис у него на шее:

— Сириус! Мы так беспокоились!

— Привет, подруга! – Сириус подхватил племянницу на руки. – Я тоже рад тебя видеть.

И началось – Андромеда, Нарцисса, Тед, мистер МакКиннон – Сириус подумал, что такими темпами его скоро задушат в объятиях. Впрочем, он был совершенно не против. После холодной сдержанности матери такая встреча стала приятным контрастом.

За всеобщей радостной суматохой, когда все что-то говорили, по очереди, а то и одновременно обнимали Сириуса, Марлин не сразу заметила незнакомую женщину, замершую с высокомерным выражением лица рядом с Регулусом, а заметив, озадаченно уставилась на нее, пытаясь понять, кто бы это мог быть. На ее лице, еще хранившем следы былой красоты, было написано легкое презрение, но за показной пренебрежительностью все больше проступала растерянность и… сожаление. Недоумение Марлин рассеяло удивленное восклицание Нарциссы, первой заметившей гостью:

— Тетя Вальбурга?

Марлин уставилась на нее на этот раз с ужасом. Тетя Вальбурга? Так это и есть миссис Блэк, мать Сириуса? И что здесь делает эта гордая аристократка? Неужели решила сменить гнев на милость? Марлин испытывала смешанные чувства: с одной стороны, она никогда не любила эту женщину – слишком много боли она причинила Сириусу; с другой – сейчас ей было жаль миссис Блэк, которая, если бы не Регулус, осталась бы совсем одна в своем роскошном, но пустом доме.

Миссис Блэк тем временем поздоровалась с одной племянницей, снисходительно кивнула другой и с пренебрежением огляделась вокруг, всем своим видом давая понять, как ей неприятно находиться в этом доме и в этом обществе. Но за показным высокомерием отчетливо чувствовалась фальшь: теплая, немного суматошная встреча, оказанная ее сыну, явно вызвала у нее какие-то эмоции. Понять бы еще какие.

Когда глаза миссис Блэк остановились на Марлин, та невольно поежилась – ощущение, что тебя препарируют взглядом, равнодушно и несколько брезгливо. Это было обидно: будто она и не человек вовсе, только потому, что маглорожденная. Марлин вскинула голову и ответила не менее гордым прямым взглядом, приподняв брови – ей совершенно нечего стыдиться, что бы об этом не думала помешанная на чистокровности свекровь. Регулус украдкой от Вальбурги показал ей большой палец, Сириус одобрительно улыбнулся и, взяв ее за руку, подвел к матери:

— Матушка, позвольте представить вам мою жену – Марлин Энн Блэк, — и обращаясь к Марлин: — Моя мать – миссис Вальбурга Элеонора Блэк.

Марлин склонила голову, стараясь не выдать своего страха. Смысл этого, на первый взгляд простого, действа, она поняла сразу: каким-то невероятным образом Сириус с Регулусом смогли убедить мать официально ввести ее в семью. Миссис Блэк секунду смотрела на нее, но вот тоже склонила голову, признавая ее. Марлин незаметно перевела дыхание и почувствовала, как Сириус легонько сжал ее пальцы. Бросив на него быстрый взгляд, она прочитала в его глазах: «Все хорошо, не бойся». Марлин улыбнулась и сжала его руку в ответ.

В комнате стояла мертвая тишина, даже неугомонная Дора притихла. Миссис Блэк осмотрела всю компанию и ровным тоном произнесла:

— Ну, что ж, представление состоялось. Я могу возвращаться.

Сириус едва заметно разочарованно вздохнул, а Регулус со словами:

— Погоди секунду, — потянул мать к столу. – Ты же не откажешься почтить нашу трапезу своим присутствием.

Та недовольно глянула на сына, но сопротивляться не стала. Марлин удивленно посмотрела на Сириуса, спрашивая взглядом – что он задумал? Тот только плечами пожал.

Гости, поначалу немного стесненные присутствием миссис Блэк, вскоре расслабились, и возобновилось непринужденное общение. Майкл тут же потребовал у Сириуса рассказать о том, что с ним было. Марлин, одарив брата сердитым взглядом, хотела уже напомнить ему о приличиях, но Сириус качнул головой, не давая ей вмешаться, и снова принялся рассказывать, на этот раз смягчая краски еще больше. Так что и Майкл, и Дора остались в восторге от его приключений. Чего он собственно и добивался – не дать детям почувствовать весь ужас пережитого. Зато недосказанность уловили его кузины и переглянулись с тревогой в глазах. Потом разговор перешел на более спокойные, нейтральные темы. За столом установилась теплая семейная атмосфера: непринужденная дружеская беседа, смех и улыбки.

Миссис Блэк за все это время не проронила ни слова, и можно было бы подумать, что все происходящее ей глубоко противно, если бы не тоска, все больше проступавшая в глазах. Интересно, она хоть когда-нибудь в своей жизни общалась с людьми просто от души, а не по предписаниям этикета?

Проснулась Милли, и, извинившись, Марлин поспешила к ней, перехватив по пути предвкушающий взгляд Регулуса. Так вот что он задумал! Решил, что, увидев маленькую внучку, миссис Блэк не сможет оставаться равнодушной.

Поначалу Вальбурга очень старалась делать вид, что ее это совершенно не касается, пока все присутствующие разглядывали девочку и обсуждали, на кого она больше похожа (в итоге сошлись, что на Сириуса). Но глаза ее выдавали. Сдалась она, когда Сириус забрал у Марлин испуганную таким многочисленным обществом дочь, улыбнулся ей, что-то прошептал, и Милли тут же успокоилась, загулила. Все-таки Сириус обладал удивительным талантом общения с детьми: Гарри не слезал у крестного с колен, Дора каждый раз с радостным воплем вешалась дядюшке на шею, Майкл смотрел на шурина с нескрываемым восхищением и, кажется, считал его примером для подражания. Вот и Милли в одну секунду затихла на руках отца и, совершенно довольная, обозревала присутствующих.

Миссис Блэк смотрела на них с каким-то странным, совершенно непередаваемым выражением, на мгновение у нее в глазах блеснули слезы. Марлин с трудом подавила желание протереть глаза – не померещилось ли? Вальбурга приблизилась к сыну – все тут же молча расступились перед ней – и несколько мгновений внимательно рассматривала Милли. Та, в свою очередь, изучала бабушку. Сириус покосился на мать, переглянулся с братом и с улыбкой произнес:

— Смотри, принцесса, эта твоя бабушка Вальбурга.

Милли потянулась к ней ручкой, ухватилась за рукав темного платья, и когда миссис Блэк встретилась взглядом с синими глазами своей внучки, ледяная маска треснула и надменная аристократка, наконец-то, стала похожа на живую женщину, с человеческими чувствами. Она вопросительно посмотрела на Сириуса, и тот осторожно передал ей девочку.

— Она – настоящая Блэк, — с гордостью объявила Вальбурга после минутного созерцания внучки, вызвав улыбки у всех присутствующих. И вдруг едва заметно улыбнулась сама и добавила: — Просто копия – Сириус в этом возрасте.

Марлин в который раз за этот вечер облегченно вздохнула. Кажется, расчет Регулуса оправдался. Ей вспомнились слова Виктора Гюго: «К сожалению, бывают отцы, которые не любят своих детей, но нет такого деда, который не обожал бы своих внуков». Видимо, на бабушек это тоже распространяется.

* * *
В мае Регулус удивил всех заявлением, что устроился работать в Отдел Тайн, чем вызвал бурю негодования у матери.

— С каких это пор Блэки стали работать? – возмущалась она. – Ладно бы еще – какой важный пост в Министерстве, или в Визенгамоте. Но Отдел Тайн! Что тебе там понадобилось?!

— Там интересно, — просто ответил Регулус, пожав плечами.

Как Вальбурга ни ругалась и ни кричала, Регулус проявил удивительное упорство. Никогда прежде он ей не перечил, был всегда послушным сыном, в отличие от старшенького. А тут вдруг решил показать характер. И Вальбурга уступила. Она ни за что бы не призналась, в первую очередь самой себе, но в глубине души она была довольна – младший сын повел себя как истинный Блэк.

В конце июня к Мародерам неожиданно заявился Грюм с сакраментальным вопросом: не хотят ли они вернуться в Аврорат, теперь, когда Крауча больше нет в Министерстве.

— Вам даже доучиваться не надо, — добавил он, — вас война научила всему, что только можно.

Джеймс с Сириусом переглянулись и решили согласиться, с условием, что Ремуса тоже возьмут. Грюм условие принял сразу же, но неожиданно воспротивился сам Ремус. С ним, оказывается, уже говорил Дамблдор и приглашал его на следующий год занять в очередной раз освободившееся место преподавателя ЗОТИ.

— Честно говоря, преподавание привлекает меня гораздо больше, чем работа аврора, — мягко пресек он готовые сорваться возражения друзей.

— Все это хорошо, но говорят это место проклято, — зловеще произнес Джеймс. – Сколько преподавателей по ЗОТИ уже ушло! И некоторые из них – из жизни…

Сириус фыркнул, Ремус же только отмахнулся с видом «Ну что ты, как маленький!» В общем, он серьезно вознамерился заняться карьерой педагога, и друзья бросили спорить: если это то, чего он действительно хочет, что ж, пусть учит детей – главное, у него будет, наконец, работа. Хотя Джеймс с Сириусом не отказали себе в удовольствии повеселиться от души, представляя Лунатика в роли преподавателя. И это после мародерской юности! Конечно, Рем всегда был самым благоразумным из них, но и он был Мародером, и ничто мародерское было ему не чуждо.

Но вот чего никто не ожидал, так это того, что Дамблдор предложит место профессора зелий, ставшего вакантным после ухода на покой Слизнорта, Северусу. Ну, какой из него преподаватель, в самом-то деле! Однако сам Северус удивительно легко согласился. Не последнее место в его согласии сыграла обещанная Дамблдором личная лаборатория со всеми условиями и возможностью научных изысканий.

В сентябре Ремусу и Северусу предстояло приступить к новой работе, а пока они под руководством профессора МакГонагалл постигали тонкости учебного процесса.

Жизнь постепенно налаживалась.