Год первый

1.1

Мальчик Боря обманул

Брата, бабку и дядьев —

Боря стал теперь манул,

Боря ловит воробьев.

(НОМ, «Перерыв на обед»).

«Кем я хочу стать, когда вырасту.

Сочинение ученика 5 класса начальной школы Литтл-Уингинга Г. Поттера».

Маленький мальчик в дурацких круглых очках и сильно поношенной одежде еле слышно вздохнул, посмотрел в потолок и принялся грызть ручку. Под потолком металась обезумевшая от предчувствия скорой гибели осенняя муха, своим жужжанием заглушая мерное гудение ламп дневного света.

Мальчик проследил за мушиным полетом от двери класса к первому считая от доски окну, потом к учительскому столу и мусорной корзине. Заложив над корзиной крутой вираж, муха свечкой взмыла вверх, покружила над безмозглым черепом Пирса Полкисса, затем подалась резко вправо, вновь поднялась к потолку и исчезла из поля зрения, улетев в заднюю часть класса. Мальчик снова вздохнул, перевел взгляд на лежащий перед ним тетрадный лист, в верхнем углу которого гордо красовалась его фамилия, погрыз ручку еще немного и написал:

«Когда я вырасту, я буду большим и сильным, как Терминатор. У меня будет большой мотоцикл, большой пистолет и большие мускулы. Терминатор не любит зря болтать, и он крут, а еще он не должен ходить каждый день на какую-нибудь скучную работу, а вечером возвращаться домой к какой-нибудь скучной бабе, похожей на вареную селедку. Вместо этого он достает свой большой пистолет и идет веселиться. Когда он так делает, все вокруг взрывается, а девчонки визжат. Мне тоже нравится смотреть на взрывы, хотя я пока видел их только по телевизору, а еще я иногда думаю, что убивать может быть довольно весело, особенно если делать это от души. Я уже придумал, что однажды отравлю дядю Вернона ацетоном или жидкостью для мытья туалета, а тетю Петунию, наверное, буду бить горячей сковородкой, пока ее дурацкая шея не сломается. Я еще не совсем решил, что буду делать с Дадли, но, может быть, для этого подойдут пила, молоток и гвозди, я как раз нашел в сарае целую коробку. Я буду забивать ему в живот гвозди и громко смеяться. А потом я разрежу трупы на кусочки, сложу в мешки для мусора и вынесу на помойку».

Гарри поднял голову и, близоруко щурясь, посмотрел на висевшие над классной доской часы. До конца урока оставалось пятнадцать минут. Муха, примирившись с миром и с собой, сидела на пенале Саманты Дуглас и потирала лапки, и, если чуть-чуть скосить глаза, так, чтобы картинка стала слегка размытой, можно было представить, что она тоже что-то пишет — завещание, например, или мушиную версию Хартии Вольностей.

Гарри скомкал лист с сочинением и сунул его в карман; затем вырвал из тетрадки новый и старательно вывел на нем:

«Кем я хочу стать, когда вырасту.

Сочинение ученика 5 класса начальной школы Литтл-Уингинга Г. Поттера.

Когда я вырасту, я хочу стать ученым и изобрести лекарство от рака, чтобы люди больше не страдали».

1.2

Слафься, виликае чорное Зло!

Дело фсей жызни маей!

Бритву в жывачку я щас палажу

И накармлю ей дитей!

(Аццкая Сотона, «Ивел»)

Хогвартс вызвал у Гарри смешанные чувства.

Конечно, с одной стороны, он был крут. Здоровенный замок, в одном только Большом Зале которого можно было устроить футбольный матч, говорящие портреты, привидения и вообще вся эта атмосфера волшебства… ну, вы понимаете.

С другой стороны, там не было даже электричества. От места, где нет электричества, нельзя ожидать ничего хорошего, и Гарри мысленно приготовился к тому, что теплые сортиры в конструкции замка также не предусмотрены. На его счастье, опасения не оправдались, но Гарри, тем не менее, все равно оставался несколько напряженным.

«Ну-с, посмотрим, что там у нас», — сказала Распределяющая Шляпа, когда до Гарри наконец дошла очередь. — «Ой, мамочки», — добавила она, вчитавшись в поттеровы мысли повнимательней.

«Только не в Слизерин», — телепатировал ей Гарри, стараясь думать по возможности грозно.

«Жаль, что нельзя распределить тебя сразу в Азкабан», — ответила Шляпа. — «А почему это не в Слизерин? В этом гадю… эээ, на этом гордом факультете тебе самое место, дитя мое».

«Не в Слизерин, я сказал!» — мысленно рявкнуло дитя.

«Послушай, он же традиционно считается факультетов темных магов», — продолжала улещивать его Шляпа. — «Неужели тебе не хочется быть темным магом? Это же… ну, как сейчас молодежь говорит — так прикольно!»

Гарри подумал о Том, кого нельзя называть по имени, о котором он узнал совсем недавно и совсем немного, но которого успел записать в безнадежные лузеры — это ж надо было так опростоволоситься, не сумев завалить годовалого пацана. И о бледном сморчке Малфое, с которым придется учиться на одном факультете, он тоже подумал, и желание становиться темным магом зачахло в нем, так толком и не появившись. Прочтя эти его мысли, Шляпа тяжко вздохнула.

«Совсем, не хочешь, да? Ну ладно… может, там тебя хотя бы научат направлять свои агрессивные импульсы в социально приемлемое русло…»

— Гриффиндор!

1.3

Я работаю в аптеке,

Продаю лекарства всяки.

От поносов, от запоров

И от нестоянья члена.

(Александр Лаэртский, «Аптека»)

Несмотря на скептическое отношение к магии, Гарри не мог не оценить ее преимуществ. С помощью магии можно было левитировать тяжелые учебники, поджигать одноклассницам волосы (в прежней школе ему приходилось делать это с помощью обычной зажигалки, что было не слишком удобно, потому что поджигать приходилось с чересчур близкой дистанции), насылать прыщи и трансфигурировать дырявый носок Дадли в испанский сапожок. Правда, пока ничего этого Гарри толком не умел, но собирался научиться.

Но настоящим откровением для него стало зельеварение.

Драматическую профессорскую речь Гарри благополучно пропустил мимо ушей, рисуя вместо этого на своем пергаменте тетку с сиськами, размер которых противоречил всем законам анатомии.

— Поттер! — сказал Снейп внезапно. — Что будет, если я смешаю толченый корень асфоделя с настоем полыни?

— Без понятия, — ответил Гарри и принялся ковырять в носу.

— Вы должны обращаться ко мне «сэр», или «профессор», — возмутился Снейп, — и вытащите палец из носа, вы что, нашли там серебряный рудник?

— Есть, сэрррр, — вытянулся в струнку Поттер, вытаращив на него глаза. — И это мой нос, я делаю с ним, что хочу.

— Пока вы с вашим носом находитесь в моем кабинете, извольте соблюдать правила приличия, — зашипел Снейп, теряя терпение. Затем, осознав, видимо, всю абсурдность происходящего, все же решил сменить тему.

— Ну что ж, попробуем еще раз. Поттер, если я попрошу вас принести мне безоар, где вы станете его искать?

— Не знаю, сэр, — беззаботно ответил Гарри. — Кстати, профессор, а это правда, что лучшее мыло получается из человеческого жира?

Снейп поперхнулся очередной язвительной репликой.

— Поттер, вы в своем уме? — поинтересовался он. — Еще один глупый вопрос, и я сварю мыло из вас. Минус пять баллов с Гриффиндора.

Гарри пожал плечами, всякие там баллы и прочая дребедень его не интересовали, но зато в голове его зрел очередной вопрос — существует ли волшебный напалм или его аналог? Судя по всему, спрашивать у этого странного препода было бессмысленно, и Гарри решил его лишний раз не трогать, пока тот вроде бы оставил в покое его. Практическая часть также не вызвала у него энтузиазма, но пока он предавался размышлениям о том, как превратить зелье, излечивающее от нарывов, в зелье, эти нарывы вызывающее, раздалось громкое шипение и класс наполнился едким зеленым дымом.

Взгромоздившись на парту вслед за всеми, Гарри с высоты рассматривал класс взором полководца, оглядывающего будущее поле битвы. От его внимания не ускользнули ни то, что металлический, между прочим, котел, расплавился до состояния бесформенного куска металла, ни черные пятна, которые оно выжигало на деревянной поверхности парты, ни жуткого вида фурункулы, покрывавшие все открытые участки кожи невольного виновника сего безобразия.

Когда беднягу Невилла увели в больничное крыло, Гарри сел на свое место, задумчиво косясь на опустевшую парту. То, что этот на первый взгляд ничем не примечательный парень сумел с такой легкостью сделать то, до чего не додумался он сам, вызывало у него некоторую зависть, но еще он подумал, что Лонгботтома можно иметь в виду как потенциальное оружие массового поражения — при условии, конечно, что его сегодняшний феерический успех не был случайным.

А еще он подумал, что зельеварение ему начинает нравиться, аккуратно записал профессорскую реплику насчет того, что наблюдавшийся эффект вызывается несвоевременным добавлением игл дикобраза — и улыбнулся, мечтательно глядя в пространство.

Увидев эту улыбку, профессор Снейп содрогнулся.

1.4

Доктор Франкенштейн — профессор кислых щей,

Вы хотели докопаться до сути вещей.

Вы — естествоиспытатель, ваш эксперимент

Может быть удачен, а может быть и нет.

(Алиса, «Доктор Франкенштейн»).

Во время планового визита к Хагриду, где-то между поеданием железобетонных кексов и светской беседой, Гарри попросил мышеловку.

— Зачем это тебе? — удивился лесник.

— Хочу поймать мышь, — ответил Гарри. — Люблю мышей, знаете ли. У Рона вот есть крыса, я тоже хочу.

Гарри умолчал о том, для чего ему нужны были мыши, как и о том, что во время прошлого урока трансфигурации он попытался превратить в мышь жестяную кружку (которую по плану урока он, вообще-то, должен был трансфигурировать в фарфоровое блюдце), используя для этого формулу, подсмотренную в учебнике одного третьекурсника. Мышь получилась несколько более железной, чем того хотелось бы Гарри, кроме того, она была размером с крупного поросенка и являлась счастливой обладательницей двух рядов острых зубов, похожих на крокодильи. Отсиживаясь на парте, пока мышь подскакивала на месте и, громко лязгая зубами, пыталась ухватить своего создателя за край мантии, Гарри подумал, что не все проблемы нужно решать с помощью магии. Иногда самый очевидный путь является самым надежным.

— Мыши! — ныл Гарри в тот же вечер, слоняясь по гриффиндорской гостиной. — Мыши!

Сидевшая на диване Лаванда Браун взвизгнула и на всякий случай поджала под себя ноги.

— Где мыши? — с опаской спросила она.

Гарри вперил в нее страдающий взор.

— Не знаю, — ответил он с тоской в голосе. — Но мне нужны мыши! Я хочу мышей! Маленьких… сереньких… теплых мышек с нежными лапками и крошечными пальчиками! О, как я любил бы их!

Гарри заломил руки в жесте отчаяния, потом метнулся к только что вошедшей в гостиную Анжелине Джонсон.

— Девочка! — возопил он. — Милая, добрая девочка! Я хочу мышей!

— Отвали, извращенец, — отмахнулась Анжелина.

— Эй, ты же не собираешься подложить мышей в стол к МакГонагалл? — раздался голос сзади. Гарри обернулся и увидел одного из близнецов Уизли — более точную идентификацию он осуществить не смог.

— Нет, конечно, — ответил он, напуская на себя вид оскорбленной невинности. — Эта бесчувственная женщина использует их в качестве учебного материала.

Под недоверчивым взглядом Уизли Гарри вздохнул, но все-таки признался:

— Вообще-то я собираюсь ставить на мышах негуманные эксперименты.

Близнец заржал и хлопнул его по плечу.

— Советую попросить мышеловку у Хагрида. Еще у Филча есть, но он не даст. И я надеюсь, что та, в чей портфель ты их запустишь, того стоит.

— Эй, Рон, — позвал Гарри, заходя в спальню. — Пойдешь со мной к Хагриду?

— Пойду, — ответил Рон. — Только, Гарри…

— Что?

— Давно хотел тебе сказать… убери свои чертовы капканы!

— Но, Рон, — возразил Гарри, — эти капканы охраняют стратегические подходы к моему сундуку.

— Может, ты и не заметил, но мой сундук стоит в том углу тоже. Я, черт подери, уже три дня не могу поменять носки!

1.5

Чувак в пидарском наряде

на ресницах туш, фсе губы в памаде

рожу хфранцусским корпспэйнтом натер

это — праклятый пазер!

Пазеру нужно дать в лицо

пазеру нужно оторвать яйцо

пазеру нужно выдавить глаз

и зделать это не раз!

(Аццкая Сотона, «Смерть праклятым пазёрам!»)

— И чтоб никто не прикасался к метлам, пока я отвожу его в лазарет! Иначе вылетите из Хогвартса прежде, чем успеете сказать «Квиддич». Пошли, дорогуша, — сказала мадам Хуч, и повела плачущего Невилла в сторону замка. Едва они скрылись из виду, как Малфой расхохотался:

— Нет, вы рожу, вы рожу этого придурка видели?

Остальные слизеринцы присоединились к нему.

— Заткнись! — крикнула Парвати Патил.

— Эй, Малфой, — вмешался Гарри. — Ты и сам-то слабак!

— Что? — воскликнул Драко, поворачиваясь к нему. — Что, Поттер, более умного оскорбления ты не в состоянии придумать?

— Это не оскорбление, — невозмутимо ответил Гарри. — Это факт. Я уверен, что если бы ты свалился с метлы, то ты бы не только заплакал, но и стал бы звать мамочку!

— Я не свалился с метлы, как ты мог заметить, — Малфой надменно вскинул голову.

— Пока нет, — усмехнулся Гарри. — Предлагаю маленький тест. На выдержку.

— Я не собираюсь с тобой соревноваться, — фыркнул Драко.

— Если откажешься, будет считаться, что ты проиграл, правда, народ?

Гриффиндорцы поддержали его громким гомоном, в котором выделялись слова «трус», «да что с них взять» и «змеи позорные».

— Ну, говори, — снисходительно процедил Малфой.

— Идея проста, — сказал Гарри, расхаживая взад-вперед по лужайке, как будто он был профессором, читающим лекцию. — Мы садимся на метлы и летим в сторону замка. Прямо в стенку. Кто первый свернет — тот гандон.

— Гарри, ты с ума сошел! — встряла Гермиона Грэйнджер. — Это же опасно! Мадам Хуч запретила…

— Молчи, женщина! — рявкнул на нее Гарри. Гермиона замерла с открытым ртом, онемев от удивления, обиды и праведного гнева. — Киндер, кюхе, кирха, и не лезь в мужские разговоры.

— Я все расскажу профессору МакГонагалл, — дрожащим голосом сказала Гермиона, развернулась и, пытаясь скрыть слезы, направилась к замку.

— Итак, Малфой, — как ни в чем ни бывало продолжил Гарри, — что скажешь?

— Поттер, ты и впрямь рехнулся, — ответил Драко, от неожиданности забывший даже свою аристократичную манеру растягивать слова и говорить в нос. — У тебя-то в башке и так мозгов нет, а мне мои мозги еще дороги.

— Что и требовалось доказать, — развел руками Поттер. — Ты мыслишь точь-в-точь, как она, — он кивнул в сторону удаляющейся Гермионы. — Как девчонка. Слабак ты. Тьфу.

Если бы Драко был чуть старше и чуть умнее, он сказал бы Поттеру, что аналогия — не метод доказательства. Но вместо этого он подумал, что выросший среди магглов Поттер так или иначе сам сверзится с метлы, не пролетев и половины расстояния до финишной стены.

— Я согласен.

Гарри улыбнулся.

— Рон, дашь сигнал, — попросил он.

Они оседлали метлы и зависли в воздухе в паре метров над землей.

— На счет три, — сказал Рон Уизли. — Раз…

Гарри показал своему сопернику неприличный жест.

— Два, три!

К глубокому разочарованию Драко, Поттер не только не свалился с метлы, но и ухитрился развить приличную скорость, и летел с ним ноздря в ноздрю. Тем временем стена замка неумолимо приближалась. Поттер ржал, как молодой конь, и все прибавлял и прибавлял ходу.

— Эй, Малфой! — заорал вдруг Гарри.

Драко не обратил на него внимания, но того это не смутило.

— Малфой, я тебя люблюююю! — завопил Гарри и резко повернул влево.

Пока Малфой чинил разорванный шаблон, хогвартская стена приблизилась к нему еще метров на двадцать. Рефлекторно он дернул на себя рукоять метлы, чудом ухитрившись избежать столкновения — на развороте хвостовые прутья чиркнули по каменной кладке.

— Это было круто! — заявил Поттер, подлетая к нему. — Эй, Малфой, повторим?

— Ннет, спасибо, — пробормотал тот; потом взгляд его прояснился. — Поттер! Ты гандон! Ты свернул первым!

— Знаешь, Драко, — нежно сказал Гарри, стряхивая пушинку со своей мантии, — лучше быть живым гандоном, чем мертвым лохом. Иначе говоря, я тебя наебал.

— Гарри Поттер!!!

От замка к ним спешила профессор Макгонагалл.

— За все время… за все время в Хогвартсе… никто, никогда! О чем вы думали?! Вы могли сломать себе шею!

Ее перекосило от шока и негодования.

— Мисс Грейнджер рассказала мне… как вы могли придумать такое! Лететь наперегонки прямо в стену замка… зачем? Выигрывал тот, кто позже свернет, так?

— Не совсем так, профессор, — вежливо ответил Гарри и с умным видом поправил сползшие на кончик носа очки. — Выигрывает вообще-то тот, у кого останется цел череп.

1.6

Учитель сказал:

"Чтоб лотос цвел, ему нужна вода!"

И ударил его палкой по голове.

(НОМ, «Подражание Конфуцию».)

— Тролль! В замке тролль! — и профессор Квиррелл грохнулся в обморок.

— Вау! — заорал Гарри. — Кто со мной смотреть тролля?

Смотреть тролля с ним пошел только Рон Уизли — остальные позорно зассали.

Тролль был велик и вонюч, а голова его казалась непропорционально маленькой по отношению к огромной туше. Гарри подумал, что основной мозг у тролля должен находиться в крестце, как у диплодока, но времени предаваться размышлениям не было — во-первых, тролль был агрессивен, а во-вторых, вонял, как вокзальный сортир.

В очередной раз уворачиваясь от дубины, Гарри горько пожалел о том, что у него нет пистолета с бронебойными пулями — впрочем, далеко не факт, что даже бронебойные пули пробили бы толстую шкуру мерзкой твари, а вот коктейль Молотова мог бы и пригодиться.

Впрочем…

Гарри отполз от тролля подальше и нашарил в кармане хрустальный флакончик, в котором плескался дополненный и улучшенный вариант невиллова антипрыщового зелья — стеклянные флаконы оно растворяло. Экспериментальным путем Гарри выяснил также, что оно расплавляет подавляющее большинство металлов, кроме золота — и в очередной раз порадовался, что не послушал Хагрида и купил на всякий случай еще и золотой котел. Мало того, что золото не реагирует со многими кислотами и красиво выглядит, так оно еще и в какой-то степени компенсировало Гарри нищее детство — словом, куда не кинь, везде одни плюсы. Флакончик с зельем Гарри таскал в кармане всю неделю, раздумывая, на ком из одноклассников можно его опробовать (подопытных мышей оно растворяло подчистую, оставляя в лучшем случае размякший скелетик), но теперь он не жалел, что приберег его для особого случая.

Пока вонючая скотина отвлеклась на Рона Уизли, швырнувшего в него кусок трубы, Гарри разбежался, прыгнул на тролля сзади и обхватил его руками и ногами, как если бы лез на дерево. Тролль то ли не почувствовал неожиданной прибавки в весе, то ли его маленький мозг слишком медленно обрабатывал поступающие сигналы, но, так или иначе, а у Гарри оказалось достаточно времени, чтобы вытащить зубами пробку из флакона и выплеснуть зелье троллю в рожу, как будто он был не паскудной тварью, а продинамившей его королевой красоты.

Помещение стремительно заволокло зеленым дымом, заставившим Гарри, Рона и Гермиону закашляться. Тролль взвыл и выронил дубину, Гарри скатился с его спины и отбежал от греха подальше, прикрыв нос и рот рукавом. Остановившись на стратегической позиции поближе к двери, он удовлетворенно отметил успешный результат своих действий. Зелье действовало на троллей ничуть не хуже, чем на мышей, кроме того, будучи по своему действию кислотой, оно без труда растворяло даже кости — что уж говорить о мягких тканях.

Тролль с воем метался по комнате; а дети прижались к стене, понимая, что в любой момент рискуют быть растоптанными. Не особо понимая, что он делает, Рон выхватил волшебную палочку и проорал:

— Вингардиум Левиоса!

Валявшаяся на полу дубина поднялась в воздух, медленно вращаясь, пока не оказалась точнехонько над темечком тролля.

— Жахни его, Рон, жахни! — закричал Гарри, подпрыгивая на месте в приступе нахлынувшей эйфории.

Когда сраженный собственным оружием тролль распластался мордой вниз на грязном полу, Гарри осторожно подошел к нему и несколько раз пнул носком ботинка. Тролль не пошевелился.

— Он умер? — опасливо спросила Гермиона.

— Не знаю, — ответил Гарри, безуспешно пытаясь повернуть троллью башку набок, чтобы рассмотреть в точности, какой эффект произвело его экспериментальное зелье. После нескольких неудачных попыток он лег рядом с троллем на пол, прижавшись щекой к холодному камню, и, задержав дыхание от невыносимой вони, заглянул тому в лицо, вернее, то, что от него осталось. По крайней мере, глаз и носа у тролля точно больше не было, а сквозь расползшуюся на ошметки щеку были видны крупные желтые клыки.

— Гарри, ты что это такое делаешь? — спросил ошарашенный Рон.

— Ребята! — воскликнул Гарри, поднимаясь на ноги и игнорируя его вопрос. Глаза его сияли. — Ребята! Мы завалили тролля! Давайте же его вскроем!

1.7

Меня исследуют врачи.

Им интересен случай мой.

Мое сознание кричит,

А тело просится домой.

Я никого не убивал,

Но иногда мне снятся сны,

Потоки крови и подвал,

И чьи-то трупы у стены.

(Хуй Забей, «Ничего не помню»).

Гарри медленно подошел к высокому зеркалу в золоченой оправе. Ни Снейпа, ни Филча не было слышно, поэтому он стащил с себя мантию-невидимку и посмотрел в мутноватое стекло.

В зеркале показывали кино.

Гарри увидел высокого мужика в темных очках, кожаной куртке и с приличных размеров гранатометом в руках. Мужчина шел по широкой улице, иногда постреливая в попадающиеся навстречу машины. Машины выносило в кювет, они сталкивались друг с другом, переворачивались, взрывались и горели.

Внезапно улица расширилась, и Гарри увидел большую площадь, поперек которой выстроилось оцепление из мрачного вида солдат. Был даже один танк. Мужик с гранатометом, ничтоже сумняшеся, выпалил последней гранатой в этот танк, потом отбросил базуку в сторону и достал откуда-то два пистолета-пулемета.

Гарри с замиранием сердца следил, как неизвестный герой в одиночку выносит чертову прорву солдат, умудряясь при этом не получить ни единой царапины, несмотря на их отчаянное сопротивление. Вдобавок ко всему, мужик в кожаной куртке постоянно улыбался, немного по-идиотски, правда, но явно от души.

Гарри подхватил мантию-невидимку, сорвался с места и стремглав помчался в гриффиндорскую башню.

— А? Что? Поттер, ты больной? Я сплю! — бормотал Рон Уизли, отбиваясь от него руками и ногами.

— Вставай! Вставай, я тебе что покажу! — теребил его Гарри.

— Зеркало? Кино? — недовольно бурчал Рон, на ходу пытаясь выпутаться из свитера, который он в спешке натянул задом наперед. — Что такое кино?

— Увидишь сейчас, — сказал Поттер, подталкивая его к зеркалу. — Вставай на мое место.

Гарри отошел в сторону, с этого ракурса он видел в зеркале только отражение Рона — зато тот смотрел не отрываясь.

— Ну? — спросил Гарри, теряя терпение.

— Я… вижу себя. И я старше. А еще в руках у меня кубок колледжа и кубок по квиддичу!

— Нда? — Гарри задумчиво почесал затылок. — Это что, значит, зеркало показывает всего лишь наши фантазии? А я уж думал, буду ходить, смотреть кино… и другим показывать… за деньги.

Хотя… за неимением кина, показывать за деньги можно и то, что есть. Гарри ухмыльнулся — заставить людей платить за их собственные мечты — это было бы так… концептуально. Это почти так же здорово, как торговать наркотиками.

— А еще у меня значок старосты! — увлеченно продолжал Рон, — и я капитан команды!

Гарри посмотрел на своего рыжего приятеля почти с жалостью.

— Дурак ты, Уизли, — сказал он. — И фантазии у тебя дурацкие. Оторвись от зеркала, давай обсудим перспективы нашего маленького бизнеса.

— Бизнес? — недоуменно переспросил Рон. Гарри закатил глаза и нудным голосом изложил ему ход своих мыслей.

— …Скажем, десять кнатов за сеанс.

— Гарри, мне кажется, это не очень удачная идея, — с сомнением сказал рыжий, качая головой.

— Доход пополам, — быстро сориентировался Гарри.

В голубых глазах Рона Уизли зажегся алчный огонек.

1.8

Батарея смерти

Рэкет гробовой

Поджигайте школу

Огненной водой!

(Коррозия Металла, «Русская водка»)

— В субботу в полночь! — Рон сел в кровати. — О нет! Письмо Чарли было в том учебнике, что забрал Малфой! Теперь он знает, что мы собираемся избавиться от Норберта!

— Малфой все знает, — сказала Гермиона, когда мадам Помфри выгнала их с Гарри из больничного крыла. — Мы очень рискуем.

— У нас нет времени, чтобы предупредить Чарли, — ответил Гарри. — Ничего не поделаешь. Впрочем, я думаю, что с Малфоем мы справимся.

— А если он расскажет учителям? — возразила Гермиона.

— Как ты себе это представляешь? «Поттер притащил в школу дракона и намеревается отдать его людям, с которыми у него назначена встреча на самой высокой башне»? Звучит, как полная чушь! Никто не поверит.

Гермиона посмотрела на него как-то странно.

— Ну да, — вздохнул Гарри. — Ты права. Могут и поверить. Но у нас еще остается мантия-невидимка. И, кроме того, вполне возможно, что учителя будут чем-нибудь… заняты.

— Я думаю, ты должен мне кое-что объяснить, — профессорским тоном сказала Гермиона, когда они, распрощавшись с друзьями Чарли и избавившись, наконец, от Норберта, отдыхали, сидя на площадке башни.

— Не понимаю, о чем ты, — неискренне удивился Гарри.

— О пожаре, о чем еще.

— Какое удачное совпадение, правда? — воодушевленно отозвался Поттер; стекла его круглых очков зловеще поблескивали в лунном свете. — Наверное, кто-то из этих умников с Рейвенкло доэкспериментировался. Хорошо, что это отвлекло МакГонагалл, а то неизвестно, сколько бы она простояла тут в проходе. Странно, я все же до последнего был уверен, что она не поверит лепету Малфоя.

— Малфой сказал волшебное слово, — сардонически сказала Гермиона.

— Какое это? Он спел ей «Старые добрые времена»? (1)

— «Поттер». В сочетании с твоей фамилией даже история про драконов начинает выглядеть убедительно.

— Я немного перестарался, да? — с несчастным видом вздохнул Гарри. — Со своей репутацией?

— Да, немного, — хмыкнула Гермиона, но тут же сурово сдвинула брови, бессознательно копируя МакГонагалл — вид у нее при этом был презабавнейший. — Не пытайся сменить тему! Пожар, Гарри! Не думай, что я буду покрывать тебя, если кто-нибудь пострадал!

— Ты меня совсем за дурака держишь? — возмутился Поттер. — Я что, не в состоянии устроить нормальную диверсию без смертоубийств? К твоему сведению, дыма там было значительно больше, чем огня. Если у кого-то хватило ума из-за этого погибнуть, считай, что я послужил орудием естественного отбора.

— Я тебе предупредила, — сказала Гермиона. — И, кстати, как ты это сделал?

— О, это моя маленькая тайна, — самодовольно ухмыльнулся Гарри.

— Я иду к МакГонагалл.

Гарри почесал репу и подумал, что хотя глупые сообщники и утомляют, с умными приходится еще сложнее.

— Невилл, — коротко сказал он.

— Что? Ты хочешь сказать, что это сделал Невилл? — ахнула Грейнджер.

— Да нет же, дубина, — поморщился Гарри. — Две недели назад, зелье для лечения кашля. Что ценно, взрывается не сразу, а через промежуток времени, зависящий от добавленного количества чернильных орешков. Черный такой дым, густой, пахнет тухлятиной. Неужели не помнишь, Снейп минут десять тогда разорялся?

— О-о-о, — протянула Гермиона.

— Вот ты на зельеварении за кем рецепт записываешь? — решил добить ее Гарри. — За Снейпом?

— Конечно.

— Зря. На кой ляд тебе зелье от кашля? Я записываю за Невиллом, гораздо больше толку. Вы вот все над ним смеетесь, вслед за этой крючконосой скотиной, а у парня, между прочим, талант — такой один на десять тысяч встречается!

— Все же это было слишком опасно, — сказала Гермиона, чтобы оставить за собой последнее слово, но по ее голосу Гарри понял, что она смирилась. В награду он решил побаловать ее еще одним кусочком информации.

— Триада Макдональда, знаешь?

— Я что-то такое слышала, — Гермиона досадливо нахмурилась — вот уже второй раз за этот вечер выясняется, что она в чем-то некомпетентна.

— Это мало кто знает, — утешил ее Гарри. — Я однажды был у школьного психолога, после того, как погладил одну из кошек миссис Фигг утюгом, — он мечтательно улыбнулся приятным воспоминаниям, — ну так вот, я слышал, как психологиня разговаривала потом с моей теткой. Триада Макдональда обычно бывает у серийных убийц в детстве, туда как раз входят издевательства над животными. Мне не хватало поджогов, чтобы собрать ее полностью.

— А третий симптом какой? — Гермиону было так просто не провести.

— Извини, забыл, — соврал Гарри. (2)

— Ты что, хочешь стать серийным маньяком? — нервно спросила Гермиона, отодвигаясь на всякий случай от него подальше.

— Нет, серии — это не мое, вряд ли у меня хватит задротства, чтобы выдерживать определенный модус операнди, — безмятежно ответил Гарри. — А вообще я мечтаю изобрести лекарство от рака, только не говори никому, это будет наш секрет.

Интерлюдия

— Альбус, меня беспокоит Поттер, — сказала Минерва МакГонагалл на очередном педсовете.

— Мальчик просто активен и любознателен. Хотите чаю?

— Он расставил по всей гриффиндорской башне капканы и мышеловки. Пойманных мышей он по ночам пытает, — мрачно сказала Минерва. — И нет, не хочу.

— Он едва не убил мистера Малфоя, — сказала мадам Хуч. — Об стенку.

— Он полил гигантскую росянку кровью, — сказала профессор Спраут. — Вы ведь знаете, что если полить ее кровью, она становится агрессивной? Конечно, никто не видел, чтобы Поттер это делал, но больше некому. И я не хочу даже думать о том, чья это была кровь.

— Он написал в эссе по астрономии, что видел на Марсе боевые треножники, — сказала Синистра.

— Он спрашивал меня о противозачаточных заклинаниях, — добавил Флитвик.

— Филиус, ему же одиннадцать! — ахнула профессор Вектор.

— Вот именно. А еще он спрашивал, какие заклинания мясники используют для разделки туши.

— Он н-н-натянул поперек коридора в-веревку, — пожаловался Квиррелл. Коллеги посмотрели на него, как на идиота.

— Будем считать, что это была невинная шалость, — смилостивилась МакГонагалл и продолжила: — Он трансфигурировал чайник в самогонный аппарат.

— Ну, ну, достаточно, — поднял руку Дамблдор. — Кто-нибудь пострадал из-за проказ юного мистера Поттера?

— Мистер Малфой наложил в штаны, — язвительно сказала мадам Хуч, косясь на упорно молчащего Снейпа, но тот проигнорировал ее выпад.

— Мисс Б-б-броклхерст разбила коленку, — сказал Квиррелл и, в ответ на недоуменные взгляды, пояснил: — К-к-когда споткнулась о натянутую веревку.

— Мыши, — напомнила МакГонагалл.

— Минерва, вот насчет мышей — кто б говорил, — буркнула Вектор. Она не вела уроков у первокурсников, и потому относилась к Поттеру более лояльно.

— Итак, насколько я могу судить, — подвел итог Дамблдор, — Гарри никому не причинил ощутимого вреда. Разумеется, за свои шалости он должен понести справедливое наказание согласно правилам школы, но, я думаю, уважаемые коллеги уже назначили ему взыскание. Как я уже говорил, мальчик просто активен, любознателен и несколько… импульсивен. Не будем же мы наказывать его за это? Наше дело — воспитывать и направлять юные умы, но не губить на корню их инициативу, не гасить яркий свет в их чистых душах... Северус, а почему ты все время молчишь?

— А что я скажу? — отозвался Снейп. — Что я вас вообще-то предупреждал?

1.9

Порвать на свастики ребенка

Не каждый сможет, потому что

Ребенок прочный, и к тому же

Кричать умеет дюже громко.

(Александр Лаэртский, «Пока льются слезы»).

Это был Квиррелл.

— Вы?! Да ладно?! — заржал Гарри.

— Да, я, — самодовольно улыбнулся Квиррелл.

— Я думал — Снейп, — разочарованно протянул Гарри, рассматривая профессора, как будто видел его впервые.

— Северус? — Квиррелл рассмеялся высоким холодным смехом. — Ну да, пока он носится тут и там, изображая из себя большую летучую мышь, кто же заподозрит б-б-бедного з-заикающегося п-п-рофессора Квиррелла.

Гарри звонко хлопнул себя по лбу и непристойно выругался — нет смысла пытаться быть вежливым с тем, кто хочет тебя убить.

— Стыд-то какой, — простонал он, — ну надо же, как я лопухнулся. Воистину, если видишь перед собой кого-то в тюрбане, кто ведет себя как придурок, не верь глазам своим. И что, убить меня на матче тоже не он пытался?

— Нет-нет, это я пытался убить тебя. Твоя подруга мисс Грейнджер случайно сбила меня с ног, когда торопилась, чтобы поджечь Снейпа, и прервала мой визуальный контакт с тобой.

— И тролля тоже ты впустил? — подозрительно спросил Гарри.

— Конечно. У меня вообще талант насчет троллей, — сказал Квиррелл и щелкнул пальцами. Из ниоткуда появились веревки, спутавшие Гарри по рукам и ногам. — А теперь помолчи, мне надо заняться этим милым зеркальцем.

Пока Квиррелл ходил кругами вокруг зеркала, осматривая его, обстукивая и чуть ли не обнюхивая, Гарри извивался как червяк, пытаясь выпутаться из веревок — было бы еще большим позором упустить философский камень, окончательно проиграв этому пропахшему чесноком лицемеру. Когда он, отчаявшись, уже принялся было грызть свои путы, Квиррелл бросил свое занятие и пробормотал:

— Как же работает это зеркало? Помоги мне, Хозяин!

«Используй мальчика… используй мальчика…», — раздался голос, исходивший, казалось, от самого же Квиррелла. Квиррелл обернулся к Гарри и освободил его от веревок.

На этот раз в зеркале больше не показывали кино. Гарри увидел самого себя, потом отражение ухмыльнулось, вытащило из кармана штанов красного цвета камень, перебросило его из одной руки в другую, сделало вид, будто хочет его проглотить, и засунуло обратно в тот же карман.

— Ну? Что ты видишь? — нетерпеливо спросил Квиррелл.

— Я вижу себя, я изобрел лекарство от рака, и настал мир во всем мире, — на ходу соврал Гарри, вывернулся из рук Квиррелла и отбежал в сторону.

— Он лжет, — сказал все тот же странный голос. — Я сам поговорю с ним… лицом к лицу.

Оцепенев, Гарри наблюдал за тем, как Квиррелл разматывает свой кретинский тюрбан и поворачивается к нему спиной. На затылке у него обнаружилось еще одно лицо — бледное, как кефир, с красными глазами, и вообще какое-то змеиноподобное.

— Ну и рожа, — не удержался Гарри. — А жрешь ты тоже в две головы?

— Наглый мальчишка! — зашипела змеиная морда. — Видишь, что со мной стало? Я стал жалкой тенью… единственный способ для меня обрести форму — это разделить с кем-нибудь тело, хотя всегда находились те, кто был готов впустить меня в свое сердце и разум. Когда у меня будет эликсир жизни, я смогу создать собственное тело. А теперь — отдай мне камень, который лежит в твоем кармане.

— У тебя глаза, как у кролика, — сообщил Гарри, и в эту же секунду понял, что снова может двигаться. — Может, тебе еще и за ушком почесать?

Он запустил руку в карман мантии, но достал оттуда вовсе не камень, а некую хитроумную конструкцию, представляющую собой комбинацию из пластиковой бутылки и штуки, больше всего похожей на самодельную водопроводную трубу с вентилем. Трубу Гарри трансфигурировал лично из гермиониного пера, и очень собой гордился, как гордился и наложенным на бутылку заклинанием — тем самым, которым обычно заколдовывали емкости с растворителями, чтобы они, хм, не растворялись — не говоря уж о третьей и наиболее мощной редакции антипрыщового зелья. Гарри подумал, что зелью, пожалуй, следовало бы придумать новое название — например, "Рвота Адской Гончей", или что-нибудь в этом духе, потому что от фурункулов оно избавляло только вместе с кожей.

Красные глаза оппонента изумленно расширились.

— Знаешь, что это такое? — спросил Гарри, потрясая своим оружием, и, не дожидаясь ответа, пояснил, пуская в гадкую рожу струю едкой зеленоватой жидкости:

— Это сикалка.

___________

1 — «Старые добрые времена» — "Auld Lang Syne", песня на стихи шотландского поэта Роберта Бернса, которой в англоговорящих странах традиционно отмечают наступление Нового Года.

2 — Триада Макдональда, помимо упомянутых зоосадизма и пиромании, включает в себя также энурез.

Год третий

Интерлюдия 3

Гарри Поттер очень изменился за лето, и изменился, как и следовало предполагать, в худшую сторону. Впрочем, как могли засвидетельствовать Вернон и Петуния Дурсли, за учебный год он менялся еще сильнее, постепенно превращаясь из тощего злого мальчишки в такого же тощего, растрепанного подростка, и отличие состояло лишь в том, что из просто злого он становился очень злым. Каждое утро Гарри по десять минут корчил перед зеркалом зверские рожи, а ночью, часа в два-три, любил проснуться и разразиться дьявольским хохотом, заслышав который, в соседнем доме писался годовалый ребенок. Круглые поттеровские очки отбрасывали сатанинские блики в кровавом закатном свете, от одежды пахло химическими реактивами, а маленький ломик, с которым Гарри не расставался, был перепачкан в чем-то подозрительно-буром. Кроме того, он держал в клетке живую сову.

— Совы — не то, чем они кажутся, — любил приговаривать Гарри, нежно поглаживая мягкие перышки Хедвиг. Услышав эту фразу, тетя Петуния, которая хоть и не любила «Твин Пикс», но исправно его смотрела, чтобы не отставать от подружек, каждый раз вздрагивала. Кроме того, по телевизору в последнее время частенько крутили сообщение о некоем чрезвычайно опасном маньяке с невыразительной фамилией Блэк, к которому Гарри заочно проникся живейшей симпатией, и не раз высказывался в том духе, что хотел бы с этим мужиком познакомиться. Поэтому можно понять, почему Дурсли предпочитали игнорировать своего треклятого родственничка.

Грядущий приезд мисс Марджери Дурсль грозил нарушить затянувшееся перемирие. Услышав о нем, Гарри улыбнулся во весь рот и чуть ли не слюну пустил от предвкушения — у него были с ней свои счеты.

— Я сказал ей, что ты учишься в заведении имени св. Брутуса, — сказал Вернон. — Для трудновоспитуемых подростков.

— Я буду вести себя соответственно, — беспрекословно согласился Гарри, — как трудновоспитуемый, неуправляемый, антисоциальный, преступный подросток.

Маленькие глазки дяди Вернона яростно вспыхнули.

— Если ты выкинешь одну из твоих… штучек, я с тебя шкуру спущу.

— Я умею делать динамит, — напомнил Гарри. — Неужели ваш чудесный дом вам совсем не дорог? Так что я не трону вашу сестру, если она не тронет меня.

Как ни странно, вся неделя после приезда Мардж прошла на удивление мирно. В ответ на любые ее выпады Поттер молчал, как рыба, глядя сквозь нее расфокусированным взглядом, что заставило Мардж предположить, что он то ли умственно отсталый, то ли наркоман, то ли все вместе взятое. Гарри прекратил даже хохотать по ночам и отослал куда-то свою сову, но Вернон и Петуния чувствовали себя моряками, попавшими в глухой штиль — тот самый штиль, который, как известно, является предвестником шторма.

Катастрофа должна была разразиться, и она разразилась.

3.1

Покосилась крыша, лужи у дверей.

Спят в амбаре мыши, под окном пырей,

Нету мочи боле на печи сидеть,

Там, в лесу на воле, ждет меня медведь!

(НОМ, «У карытцу машек»)

— Господин министр, — Гарри вежливо склонил голову.

— Ты знаешь меня, Гарри? — удивился Корнелиус Фадж. — Приятно, когда молодежь читает газеты. Что ж, тем лучше, не придется представляться.

— Я не читаю газеты, — ответил Поттер. — Я их подстилаю на стол, когда кого-нибудь потрошу. Чем обязан?

— И ты еще спрашиваешь? — Фадж укоризненно на него посмотрел. — После того, как сбежал от родственников подобным образом!

— Мы не сошлись характерами.

— Разногласия случаются в любой семье, но, Гарри, это не значит, что родственников можно травить!

— Я их не травил, — возразил Поттер. — Можете проверить, провести экспертизу, или как там у вас принято…

— У нас?

— Ну, у волшебников. Никакого стрихнина я Дурслям в еду не добавлял, могу присягнуть на учебнике физики.

— О, я знаю, что яда не было, — возразил Фадж. — Но твой дядя упорно утверждал обратное.

— Яда не было, но дядя-то об этом не знал, — ухмыльнулся Гарри.

— Это очень нехорошо — обманывать людей, — наставительно сказал Фадж. В устах политика эта сакраментальная фраза звучала вдвойне смехотворно, но Гарри не стал его огорчать и сдержался. — Конечно, они всего лишь магглы, неудивительно, что они поверили…

— Люди вообще очень доверчивы, — сказал Поттер, расхаживая по маленькой гостиной Дырявого Котла. — Господин министр, у вас спина белая.

— А? — Фадж обернулся и посмотрел на свою спину, но не узрел ничего, кроме зеленой клетчатой ткани своего пиджака и небольшого количества перхоти. — Там все в порядке.

— Вот о чем я и говорю, — пояснил Гарри и цапнул с подноса один из принесенных Томом кексов. — Люди доверчивы.

Министр выглядел несколько смущенным.

— Что касается мисс Марджери Дурсль, — продолжил он, — то мы, конечно, стерли ей память о произошедшем…

— О, — кажется, Поттер слегка огорчился, — какая жалость. Я-то, признаться, рассчитывал, что она в ближайшие лет десять будет вздрагивать от каждого шороха.

— Гарри, я уверен, вы с родственниками преодолеете свои разногласия, — сказал Фадж. — Наверняка ты их любишь… в глубине души.

— Да, только в очень глубокой глубине, — согласился Поттер. — Где-то в районе подвздошной кишки. Что мне за это будет?

— Будет?

— Ну да, какое наказание? Меня отчислят из школы, посадят в клетку для кроликов и будут пытать эпилятором?

— Брось, мой мальчик, мы не сажаем в Азкабан всех, кто швыряется в своих теть столовыми приборами.

— Швыряется? — сардонически ухмыльнулся Гарри. — Вы меня недооцениваете, господин министр. Мардж была уверена, что миксер хочет ее изнасиловать.

3.2

[/i]Только жди,

К тебе придут некро-бомжи.

И перочинным ножом,

Шилом, топором

Счистят всю кожу,

Срежут тебе рожу,

Некро-бомжи здесь,

Здесь некро-бомжи.[/i]

(Взрыв кабачка в коляске с поносом, «Некро-бомжи»)

— А это что еще за хмырь? — спросил Рон, глядя на спящего.

— Р. Дж. Люпин, — ответила Гермиона, и в ответ на недоумевающие взгляды мальчишек, пояснила:

— На его сундуке написано.

— Давайте посмотрим, что у него в чемодане, пока он спит, — шепотом предложил Поттер.

— Гарри! — воскликнула шокированная Гермиона.

— У этого Люпина мантия хуже, чем у меня, — поддержал ее Рон. — Ты что, думаешь, у него в сундуке клад?

— Я вообще не про деньги, — отмахнулся Гарри. — Мы могли бы найти там нечто пикантное, вроде чулок в сеточку, а потом его шантажировать. Всегда полезно иметь компромат на учителей.

— Поттер, ты не успокоишься, пока тебя не отчислят, да? — закатила глаза Гермиона. — Лучше выкладывай, что ты хотел нам рассказать?

Гарри вкратце изложил им содержание подслушанного разговора между мистером и миссис Уизли, и только что полученного от Артура предупреждения.

— Сириус Блэк сбежал, чтобы найти тебя? — с ужасом в голосе спросила Гермиона. — Гарри, ты должен быть очень, очень осторожен.

— Да что, они думают, он совсем дурак, чтобы искать психопата, который хочет его убить? — возмущенно спросил Рон.

— Что ж, должен признаться, они меня неплохо знают, — усмехнулся Поттер. — Именно этим я и собираюсь заняться.

— Гарри, ты лишился последнего разума, — начала Гермиона, но Гарри перебил ее и заговорил быстрым шепотом:

— Во-первых, если мы найдем его первым, мы будем готовы к драке, а он нет. Во-вторых, я всегда мечтал познакомиться с настоящим серийным убийцей. Гермиона, ты только подумай, как это будет познавательно! В-третьих, за его поимку назначена награда, Рон, это я тебе говорю, и не пытайся даже делать вид, будто тебя это совсем не интересует! Золото! Много звонкого золота! А также неоценимая по информативности беседа с коллегой-маньяком.

— Не думай, что тебе удалось нас убедить, — зашипела на него Гермиона.

— Ну, вы же меня все равно не бросите.

— Как самоуверенно!

— Да, я же такой душка, — Поттер мерзко осклабился, за что незамедлительно получил чувствительный тычок в ребра от негодующей подруги.

По мере того, как поезд продвигался на север, становилось все темнее и холоднее, дождь шел уже сплошной стеной. Внезапно Хогвартс-Экспресс заскрежетал тормозами и резко остановился.

— Кто-то дернул стоп-кран? — завертелся Поттер. — Черт, почему это был не я? Всегда мечтал остановить поезд на полном ходу!

— Кажется, кто-то садится на поезд, — сказала Гермиона.

Стало совсем холодно и темно, как в пещере. Один за другим в купе ввалились перепуганные Невилл и Джинни, даже профессор Люпин проснулся и засветил тусклый огонек на кончике палочки.

— Всем оставаться на местах, — сказал он, поднимаясь на ноги.

Дверь купе дрогнула и начала приоткрываться.

— Занято! — крикнул Гарри.

Неизвестный проигнорировал его крик, и в дверном проеме возникла высокая фигура в черном балахоне с капюшоном. Из балахона высовывалась длинная костлявая рука, покрытая струпьями, и выглядевшая, как нечто полуразложившееся. Существо под капюшоном со свистом втянуло в себя воздух.

Гарри почувствовал, как его обдало ледяном холодом, уши заложило, а в глазах заклубился белый туман. Когда туман рассеялся, он обнаружил себя лежащим на мягкой зеленой травке в центре прелестнейшей полянки, какую он когда-либо видел. Душистая трава была усыпана множеством белых и розовых цветов, поодаль искрился веселый ручеек, в неестественно-синем небе повисла разноцветная радуга. Гарри сел на траву, в панике озираясь по сторонам.

— Привет! — раздался звонкий голосок за его спиной. Поттер обернулся со всей доступной ему скоростью.

Перед ним стояла маленькая пушистая лошадка, не больше полутора метров в холке. У нее были огромные голубые глаза и грива, уложенная волнами, а на левом ухе красовался синий бантик. Но весь ужас заключался в том, что конек был розовым.

— Что? Г-где я? — пробормотал Гарри, пытаясь отползти.

— Ты в стране Розовых Пони, — заявило существо. — Давай дружить!

— Нет. Нет, нет, нет! — прошептал Поттер и потерял сознание.

3.3

Меня душит предчувствие ебли.

Меня гложет предчувствие предчувствия ебли.

Меня заебали предчувствия.

(Хуй Забей, «Предчувствия»)

— …Дар, данный лишь избранным.

— А? Что? — Гарри Поттер, задремавший было под монотонное бормотание профессора Трелони, подскочил на стуле.

— Профессор, — позвал он хриплым со сна голосом, — а вы не подскажете, каков будет индекс Доу-Джонса на следующей неделе?

— Третий глаз пронзает астрал насквозь, и не видит низменных материальных проявлений, — замогильным голосом ответила предсказательница.

— Третьему глазу в таком случае пора посетить окулиста, — пробурчал недовольный Поттер.

— А теперь садитесь и пейте чай, до тех пор, пока не останется одна заварка. Взболтайте её левой рукой на дне чашки три раза, переверните чашку вверх дном на блюдечко, подождите, пока стекут вниз остатки воды, а затем отдайте чашку соседу, чтобы он прочёл ваше будущее, — продолжала вещать Трелони.

— Хоть чаю на халяву попить, — проворчал Рон, обмениваясь с Поттером чашками.

— Ну, что там? — не утерпел Гарри.

— Я вижу голую женщину, — сказал Рон, краснея. — Тебе крупно повезет, дружище.

— Не хочу разочаровывать, — ядовито сказала Гермиона, — но в тринадцать лет видеть голых женщин во всех пятнах неопределенной формы — это нормально.

— Ты разбиваешь мне сердце, — вздохнул Гарри. — Ладно, теперь моя очередь.

Он с умным видом покрутил чашку, понюхал ее содержимое, подержал над ухом, как ракушку, затем закатил глаза и захрипел, как будто его душили.

— Я вижу! Вижу! — завывал он. — Вздрогнет земля, и огненные реки потекут по ней, и трава окрасится кровью. Безумцы покинут дома свои и выйдут на улицы, танцуя под музыку «Битлз», а сиреневые котята начнут убивать. Солнце померкнет, небеса прольются кислотой, а фунт упадет по отношению к доллару.

— Мальчик, тебе плохо? — Трелони озабоченно склонилась над не в меру увлекшимся Поттером.

— Естественно, мне плохо, — раздраженно откликнулся тот. — Я только что узнал, что мы все умрем.

— Только что? — скептически переспросила Гермиона.

— Тебе просто не дано услышать тихий шепот тонких миров, — Поттер показал ей язык. — А я буду новым Нострадамусом. Я сначала предскажу конец света, а потом его осуществлю.

3.4

Товарищ Кошкин танцевал вокруг товарища Машкина.

Товарищ Машкин следил глазами за товарищем Кошкиным.

Товарищ Кошкин оскорбительно махал руками и противно выворачивал ноги.

Товарищ Машкин нахмурился.

Товарищ Кошкин пошевелил животом и притопнул правой ногой.

Товарищ Машкин вскрикнул и кинулся на товарища Кошкина.

(Д. Хармс, «Машкин убил Кошкина»)

— Лонгботтом, тебе должно быть стыдно, — строго сказал Гарри Поттер.

Невилл посмотрел на него с обидой и недоумением:

— Это почему?

— Из-за боггарта, разумеется, — ответил Поттер, и, вскочив на спинку дивана, пробежался по ней с раскинутыми руками, изображая самолетик.

— А по-моему, та шляпа с чучелом сидела на Снейпе как влитая, — хмыкнул Рон. Невилл несмело кивнул и поерзал на сидении.

— Эта шляпа была лучшим, что ты сделал за два с лишним года, проведенные в этой школе, — согласился Поттер, — не считая твоих успешных опытов по изобретению Зелья Судного Дня.

— Тогда я не понимаю, чего ты от меня добиваешься?

— Твой боггарт, что еще? Ты же сам видел, у всех нормальных людей боггарты как боггарты — мумии, огромные пауки, банши, тараканы-убийцы и прочие классные вещи. А у тебя? Смотреть противно.

— Но Невилл не виноват, — вступился за однокурсника Рон.

— Это ты прокурору скажешь. А я не желаю видеть снейпову рожу еще и на уроках по Защите. Мне как-то и оригинала хватает.

— Поттер, ты к чему вообще клонишь? — спросил Невилл, хмурясь.

— Я предлагаю тебе краткосрочный курс психотерапии, реабилитации и восстановления утраченного самоуважения по моей авторской методике. Избавься от Сней… от страха за один день.

— О нет, — Невилл вскочил с дивана и замахал руками. — Я не хочу сесть в Азкабан, спасибо. Бабушка этого не переживет.

— Ты плохо обо мне думаешь, — надулся Гарри. — Рон, ты слышал, он плохо обо мне думает! В кои-то веки я решаю нести людям мир, любовь и процветание вместо обычных хаоса, ненависти и разрушений, а они еще и сопротивляются.

— Осчастливь кого-нибудь другого, Поттер, — твердо сказал Невилл и попытался ретироваться, но Гарри спикировал на него со спинки дивана и ухватил за рукав.

— Лонгботтом, клянусь рогами дьявола, ты не сядешь в Азкабан! Самое худшее, что тебе грозит — мытье коридоров под бдительным оком мистера Филча. Неужели ты подумал, что я позволю Тревору осиротеть?

Напоминание о любимой жабе, чуть не отравленной недавно злобным Снейпом, заставило Невилла притормозить.

— Мытье коридоров меня тоже не радует, — сказал он.

— Я мою их минимум дважды в месяц, — бодро сказал Поттер. — И не только до сих пор не умер от этого, но и накачал себе мускулы! Поверь, оно того стоит. Сделаем вот что…

— Снейп меня убьет, — сказал Невилл тоскливо.

— Да ничего он тебе не сделает, — возразил Гарри. — Снейп — как уж — заблевать вонючим, конечно, может, но на самом деле не ядовит. (1) Гриффиндорец ты, или нет?

Невилл вздохнул и позволил снова усадить себя на диван. В конце концов, остановить Поттера, внезапно возжелавшего нести счастье в каждый дом, было не проще, чем голыми руками согнуть дуло танку.

На следующем уроке зельеварения Невилл встал с места и с выражением произнес:

— Так в осень разума вступил я невзначай. (2)

— Лонгботтом, сядьте и займитесь зельем, пока не получили ноль за урок, — бросил Снейп, однако Невилл, не слушая его, влез с ногами на парту и, зажав в зубах пучок сушеной вербены, с чрезвычайно сосредоточенным видом исполнил несколько па из пляски святого Витта. (3)

Класс обомлел. Поттера больше всего позабавило то, что Снейп посмотрел в первую очередь на него, а не на звезду нынешнего вечера. Гарри изобразил ангельскую невинность, что, по правде говоря, заставляло его выглядеть полным идиотом; при этом его знаменитый шрам в виде молнии начинал казаться следом от неудачно проведенной лоботомии.

— Лонгботтом! Вы решили оспорить у Поттера звание главного придурка в этом классе? — рявкнул Снейп. — Десять баллов с Гриффиндора за неподобающее поведение. Немедленно слезьте с парты!

Невилл послушно слез, но, вместо того, чтобы понурив голову сесть на место, опустился на пол, поднял на Снейпа взгляд изумительно безмятежных глаз, не омраченных ни одной мыслью, и ответил:

— Аняня!

По всему классу раздались сдержанные смешки, впрочем, быстро утихшие под грозным профессорским взором.

— Лонгботтом, вы омерзительны, — сказал Снейп. — До этого момента я не предполагал, что интеллектуальный коэффициент может принимать отрицательные значения. Возможно, отработка у мистера Филча вернет вам хотя бы спинномозговые рефлексы.

— Аняня, — сказал Невилл жалобно и попытался отползти подальше от профессора, по пути свалив с подставок котлы Крэбба, Паркинсон и Финнигана.

Видимо, разлитые по полу несколько галлонов пузырящихся разноцветных жидкостей переполнили чашу профессорского терпения, потому что он убрал безобразие одним взмахом палочки, затем подцепил Невилла за шиворот и буквально выпихнул его из класса.

— Есть еще желающие устроить цирк? — спросил Снейп ледяным тоном. Ученики молчали, уткнувшись в свои котлы. Внезапно дверь отворилась и в образовавшуюся щель протиснулась круглая физиономия позорно изгнанного Лонгботтома.

— Аняняя-а-а! — завопил он счастливо, и, прежде чем Снейп успел его проклясть, стремительно захлопнул дверь и с громким топотом унесся в направлении Большого Зала.

— Поттер, — сквозь зубы процедил Снейп, у которого, кажется, начало дергаться левое веко. — Не думайте, что я не узнал ваш почерк. Вы составите своему однокурснику компанию в полезном физическом труде.

— И вы даже не дадите мне ничего сказать в свое оправдание? — горестно воскликнул Гарри.

Снейп посмотрел на него, как на червяка.

— У вас десять секунд. Говорите.

— Мне хватит и пяти, — улыбнулся Гарри. — Аняня.

3.5

Болт отлива, бочка пива, бойся, млад и стар.

Утром — драка, ночью — драка и пивной угар.

Девки, водка, пых, селёдка и свободный секс.

Всем пугаться, всем бояться, ненавижу всех.

(ДИВ, «Чужой»)

— Все учащиеся Гриффиндора должны представить мне подписанные разрешения на посещение Хогсмида, — сказала профессор МакГонагалл.

Ребята гуськом потянулись к столу своего декана. Одним из последних был непривычно тихий Поттер, который на этот раз не пытался ни петь на уроке песен, ни трансфигурировать одноклассников в белых крольчат. Надо было отдать засранцу должное — крольчата у него получались что надо, разве что раз в десять крупнее и зубастее положенного. За долгие — слишком долгие — два года вынужденного общения с мистером Поттером, Минерва приучилась все время держать его в поле зрения и при необходимости заколдовывать Петрификусом, потому что парализующее заклятие было единственным способом контролировать его неуемную гомицидную активность. Но сегодня мальчик, из-за которого железная гриффиндорская леди начала тайком сочувствовать Волдеморту, вел себя на редкость прилично, что означало, что он что-то замышляет.

— Поттер, где ваше разрешение?

— Прошу, профессор.

МакГонагалл смерила его строгим взглядом.

— Ваши родственники — магглы, если я не ошибаюсь? У вас не возникло проблем с подписанием разрешения?

Гарри злобно ухмыльнулся.

— Я сделал им предложение, от которого они не могли отказаться.

— Сейчас проверим, — в тон ему ответила МакГонагалл и взмахнула волшебной палочкой над пергаментом. Размашистая подпись Вернона Дурсля вспыхнула красным.

— Так, так, — сказала Минерва, даже не пытаясь скрыть торжествующие нотки в голосе, — в список ваших достижений можно добавить подделку документов?

— Угу, — буркнул уязвленный Поттер, — «документов, подделка», в списке она будет как раз между «денег, воровство» и «Дурслей, доведение». Так я могу пойти в Хогсмид?

— Разумеется, нет! Для всех будет лучше, если вы останетесь здесь.

Утром Хэллоуина Гарри был так грустен, что от тоски даже подсыпал одноклассникам рвотного в овсянку, но, к сожалению, мадам Помфри быстро исправила результаты деятельности его зельедельческого гения, и вскоре третий курс в практически полном составе покинул школу. Гарри швырнул в друзей напоследок навозную бомбу и вернулся в гриффиндорскую башню, где дал смачного пинка подвернувшемуся под ноги Колину Криви, залег на диван прямо в ботинках и, поймав дефилировавшего мимо Косолапсуса, подхватил его под брюхо и водрузил себе на грудь.

— Нас все бросили, — пожаловался он. Косолапсус приблизил к его лицу свою плоскую морду и обнюхал, легонько щекоча Поттеру нос своими роскошными длинными усами. Потом чихнул — от человека пахло порохом.

— Давай нассым им в тапки, котик, — продолжал Гарри. — А я тебе за это мышку дам. У меня их много… есть зеленые, есть оранжевые.

Надо сказать, что после неудачных попыток запомнить подопытных мышей в лицо, Гарри подключил воображение и с помощью простенького заклинания раскрасил их во все цвета радуги соответственно со своим художественным вкусом, а точнее, его полным отсутствием. Десятка два фантазийного вида мышей уже третий год жили в спальне мальчиков, мешая всем спать по ночам звуками спаривания.

— Мряу, — согласился кот.

— А еще знаешь что? — шепнул ему на ухо Поттер. — Здесь не работает электричество, и поэтому я не могу смотреть кабельное или бросить фен в ванную старост, когда там будет кто-нибудь мыться. Но! Знаешь, в чем нет электрических деталей? Правильно, в револьвере. Котик, ты понимаешь, о чем я?

— Мррыы, — одобрил Косолапсус.

— Я сделаю револьвер, — сказал Поттер мечтательно, — а потом поймаю Сириуса Блэка. Как думаешь, он согласится провести для меня курс молодого маньяка?

— Фыр, — кот скептически дернул ухом.

— С тобой приятно разговаривать, — сообщил ему Гарри. — Никаких «Гарри, это опасно», «Гарри, как тебе не стыдно», «Гарри, а это не взорвется?», «Гарри, нам лучше расстаться, можешь навещать детей по воскресеньям». Ну ладно, мне пора.

Он поднялся с дивана, спихнув Косолапсуса на пол, и направился было к выходу из башни, как вдруг хлопнул себя по лбу и развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Эй, котик, мы чуть не забыли про тапки! Буду благодарен, если ты возьмешь на себя спальню девочек.

3.6

И под визги женщин роняющих фрукты,

И истошных визг тормозов,

Я лицо расплескал по терке асфальта,

И шины проткнула коса.

Мое мясо собрали студенты медвуза

В специальный большой мешок.

Их красивые, добрые, милые лица

Остались навечно со мной.

(А. Лаэртский, «Стопроцентная смерть»)

— Профессор Люпин, почему вы не дали мне сразиться с боггартом?

— Мне казалось, это очевидно, — удивился Люпин. — Я подумал, что твой боггарт превратится в Волдеморта, а это могло вызвать панику.

Гарри фыркнул.

— Волдеморт? Думаю, после последней нашей встречи он боится меня больше, чем я его. Нет, на свете есть вещи и похуже.

— Вот как? И каков же твой страх, Гарри?

— Дементоры, — сказал страшным шепотом Поттер. — Когда они приближаются, я… кое-что вижу. И это кое-что таково, что я готов вырвать себе глаза. Можете считать меня трусом, но…

— Это не имеет ничего общего с трусостью, — резко ответил профессор Люпин. — Дементоры действуют на тебя так сильно, потому что в прошлом ты пережил такие ужасные события, которых не пережили остальные.

— О да, — закивал Гарри. — Я помню, как в детском саду воспитательница заставляла нас обниматься и петь песенки про дружбу!

Его лицо омрачилось от мучительных воспоминаний.

— Директор сумел прогнать их, — сказал он. — Во время квиддичного матча. А вы победили того, в поезде.

— Есть способ… защиты.

— Вы можете меня научить?

— Я не эксперт по борьбе с дементорами, Гарри, совсем напротив…

— Если бы видели то, что видел я, — прошептал Поттер, — вы бы поняли, почему я так хочу научиться.

— Я могу узнать, что же ты видел?

Трава, подумал Гарри. Много зеленой, отвратительно яркой травы. И розовые цветы. И облака в синем небе, все как одно похожие на розовых овечек. И пони. Тоже розовые.

На этот раз их было трое. К старому знакомцу с синим бантиком прибавились еще двое — один с заплетенной в косички гривой и другой, увитый несколькими нитками бус.

— Давай дружить! — заявили они хором.

— Сгинь! Сгинь, нечистая! — выдавил из себя Гарри, зажмуривая глаза, чтобы не видеть окружающего его буйства красок.

— Я Душечка.

— Я Огонек.

— Я Пушистик.

— Сдохните, сдохните, твари, — забормотал Поттер.

— Давай играть!

Гарри вскочил на ноги и двинул ближайшему пони кулаком по носу. К его вящему ужасу, кулак упруго отскочил от светящейся дружелюбием мордочки животного, как будто он ударил надувной матрац.

— Да! Давай играть!

— В догонялки!

— В дочки-матери!

— В школу!

— Нееееет!!! — завопил Гарри и очнулся в больничном крыле.

— Простите, профессор, — сказал он. — Некоторые вещи слишком ужасны, чтобы о них можно было говорить вслух.

Свое обещание Люпин выполнил только после Рождества. К этому времени Гарри уже успел трансфигурировать из подручных материалов большую часть вожделенного револьвера, который теперь оставалось только собрать, и теперь раздумывал над тем, как превратить Всевкусные конфетки в пули. Загвоздка была в том, что пули у него получались все время разного калибра.

— Сосредоточься на самых радостных воспоминаниях, — сказал профессор и выпустил боггарта, тут же принявшего вид высокой фигуры в балахоне, от которой веяло могильным холодом.

«Давай дружить! Давай дружить!» — услышал Гарри. Он стиснул зубы и сосредоточился на воспоминании, в котором он взрывал девчачий туалет самодельной бомбой.

— Экспекто Патронум, — прорычал он. Из его палочки вырвалось какое-то мутно-серое облако, а в следующую секунду он опять очутился на знакомой до боли прелестной полянке.

— Может, достаточно? — спросил Люпин, сочувственно глядя на него.

— Нет уж, я хочу избавиться от этой заразы.

Во второй раз Гарри выбрал в качестве воспоминания сон, в котором он потрошил Малфоя и фаршировал его чесноком. Тогда он проснулся на редкость бодрым и полным сил, но, к сожалению, сейчас, кроме уже знакомого серого света, он больше ничего наколдовать не сумел.

— Всегда знал, что магия — это не мое, — сказал Поттер, немного придя в себя. — При встрече с дементорами надо будет попробовать напалм.

— Скушай шоколадку, — предложил сердобольный Люпин.

— Спасибо, сэр, — Гарри поморщился. — Но что-то я не очень люблю сладкое. У вас не найдется селедки?

3.7

Душа — химера, Бога — нету,

Ходи, копыто, ходуном!

Трать жизни тусклую монету!

Скачи козлом! Скачи козлом!

(НОМ, «Душа и череп»)

— Ко мне только что приходил мистер Малфой, — заявил Снейп. — Он рассказал очень странную историю.

— Он видел синюю гусеницу, курящую кальян?

— Поттер, хватит паясничать, — поморщился профессор. — Он утверждает, что возле Визжащей Хижины столкнулся с Уизли — и якобы тот был один.

Гарри промолчал и скосил глаза к переносице. Внезапно ему вспомнился давно курсировавший по Хогвартсу слух, что Снейп умеет читать мысли. «Я маленький мертвый котенок», — подумал он старательно. — «Я маленький белый мертвый котенок».

— Мистер Малфой также утверждает, — продолжал профессор, — что пока он разговаривал с Уизли, кто-то сзади кинул в него бутылкой с зажигательной смесью.

— Ах! — Гарри театрально всплеснул руками. — Какой ужас! Он поджарился до хрустящей корочки?

— К счастью, мистер Малфой оказался достаточно находчив, и вовремя потушил пламя.

Гарри хмыкнул про себя, вспомнив, как по-поросячьи верещащий Малфой окунулся с головой в огромную лужу, полную жидкой грязи, но тут же взял в себя в руки, продолжая косить глазами и думать о мертвых котятах.

— Затем мистер Малфой увидел очень странный феномен, — Снейп продолжал тянуть из него жилы. — И знаете, что это было, Поттер?

— Синяя гусеница, курящая кальян? — монотонно пробубнил тот.

— Он видел вашу голову, Поттер, — ласково сообщил Снейп. — Вашу безмозглую голову, висящую в воздухе.

— Малфою надо меньше пить.

— Что ваша голова делала в Хогсмиде, Поттер, в то время, как ей запрещено там появляться — как, впрочем, и другим частям вашего тела? Я думаю, что не ошибусь, если предположу, что зажигательная смесь была той же, как та, что вы использовали во время квиддичного матча.

— Если бы этим кретинам не вздумалось поиграть в дементоров, они не расстались бы с несколькими квадратными сантиметрами кожи, — окрысился Гарри.

— Вы их подожгли, болван вы этакий! — зашипел Снейп.

— Мне не слишком дается заклинание Патронуса, — не уступал Гарри. — Пришлось прибегнуть к старым добрым маггловским методам.

— Как и в сегодняшнем случае с мистером Малфоем, не так ли? — спросил Снейп холодно. — Вы и сейчас будете утверждать, что он был похож на дементора?

— Нет, он был похож на беспомощную жертву, как обычно, — пробормотал Поттер себе под нос, но у Снейпа был чертовски хороший слух.

— Итак, — сказал он с неприятной улыбкой. — Будем считать это признанием вины. Выверните ваши карманы, Поттер.

Гарри пожал плечами и достал из карманов: три навозные бомбы, упаковку жабьих глаз, несколько десятков гвоздей, маленький паяльник, четыре сикля, пузырек с зельем от ожогов — эксперименты со взрывчаткой не всегда заканчивались удачно, наполовину съеденный сэндвич, достигший уже состояния окаменелости, кружевные стринги (Снейп так посмотрел на них, что Гарри поспешил заметить: «Это не мои!») и карманное издание книги Дейла Карнеги «Как заводить друзей». Одним из последних на свет божий появился свернутый пергамент.

— И что это? — спросил Снейп, безошибочно определив в груде валявшегося на столе хлама карту Мародеров.

— Пергамент, кэп, — ответил Гарри. — А почему вы не спросите, откуда у меня в кармане кружевные трусы?

— Меня не интересуют ваши трусы, Поттер, — рявкнул тот. — Гораздо интересней, зачем вам нужен старый кусок пергамента?

— Чтоб записывать на него все гениальные идеи, которые приходят мне в голову.

— Да? Тогда я сейчас… — и Снейп сделал такое движение, как будто собрался выбросить карту в камин.

— Нет! — воскликнул Гарри.

— Так… очень интересно. Чем же вам так дорог пустой пергамент? Может, это письмо, написанное невидимыми чернилами? Или инструкция, как пробраться в Хогсмид, минуя дементоров?

— Это карта сокровищ капитана Флинта, — сострил Поттер, но Снейп его проигнорировал.

— Профессор Северус Снейп приказывает тебе выдать информацию, которую ты скрываешь! — провозгласил он, стукнув по пергаменту волшебной палочкой.

— Давайте лучше трусы обсудим, — тоскливо предложил Гарри, глядя, как на пергаменте появляются оскорбления, а и без того не слишком приятная физиономия Снейпа становится прямо-таки пугающей.

— Сейчас мы с этим разберемся, — прошипел Снейп, выхватил из банки, стоявшей на камине, пригоршню порошка, швырнул в огонь и крикнул:

— Люпин! Надо поговорить!

— Пока профессора Люпина нет, я хотел бы кое-что выяснить, — сказал Гарри и склонил голову набок.

— И что же? — саркастически спросил Снейп.

— Профееессор, — пропел Гарри, глядя на него своим самым умильным взглядом. — Я хочу знать: неужели я вам совсем не нравлюсь?

Зельевар непроизвольно отступил на шаг.

— Вы маленькая самодовольная скотина, Поттер, — заявил он. — Такой же, как ваш отец. Он тоже не обращал внимания на установленные правила, расхаживал с напыщенным видом по замку в сопровождении друзей и поклонников…

— Хотите поговорить об этом?

— Я хочу знать, откуда у вас этот пергамент!

— Да на что вам пергамент этот сдался? — гнул свою линию Гарри. — И вообще — какой-то вы нервный, профессор, а все потому, что совершенно не умеете развлекаться. Сходите что ли в аквапарк, или там отравите кого-нибудь, все веселее. Или девушку себе заведите, можете жениться даже — только чтоб девушка была обязательно красивая, иначе у вас дети шибко страшные получатся.

— Поттер, — начал профессор, но гриффиндорца уже понесло:

— Или давайте мы с вами соревнование устроим: кто больше народу убьет. За вами магические методы, за мной маггловские, чур, ядами не пользоваться, а то в Хогвартсе вообще никого не останется.

В языках пламени возникла быстро вращающаяся фигура, и в комнату из камина шагнул профессор Люпин.

— В чем дело, Северус? — дружелюбно осведомился он.

— В этом пергаменте полно темной магии, — сказал донельзя раздраженный Снейп, суя ему под нос карту Мародеров.

— Вот как? — на лице Люпина появилось какое-то странное выражение. — Если не возражаешь, я возьму его с собой, изучу поподробнее…

— Забирай его вместе с этим мелким отморозком, и убирайтесь! Иначе я…

— Так вы все же подумайте насчет аквапарка… — пискнул Поттер.

— Вон отсюда! — взревел профессор. — Вон!

— Уже ухожу, не волнуйтесь так, — кротко улыбнулся Гарри. Уже на выходе, взявшись за дверную ручку, он обернулся и добавил:

— И, кстати, я не мой отец. Я значительно хуже.

3.8

С тестем я кино смотрел — чуть не офигел:

Оборотень там один прыгал и ревел.

"Эт конечно всё бpехня,"— мне промямлил тесть,

Hо докажу я вам, что они есть, есть, есть, есть!

Вот лично я, как подопью,

То пpевpащаюсь в большую свинью.

Hy а когда я очень злой,

То становлюсь собакой борзой.

(Сектор Газа, «Оборотень»)

— Профессор Снейп, может… ну, хотя бы узнать, что они хотят сказать, — промямлила Гермиона.

— Замолчи, безмозглая девица! — заорал Снейп. — Не говори о том, чего ты не понимаешь!

Вид у него был совершенно безумный.

— Снейп, ты, чертова истеричка! — не выдержал Блэк. — Ты должен меня выслушать! Эта крыса…

Но Снейп определенно уже не мог никого выслушать, даже если бы захотел, потому что в следующую минуту раздался глухой звук удара, и он сполз на пол, как неопрятная куча черного тряпья. За его спиной стоял Гарри и держал в руке ножку от стула.

— Всегда мечтал это сделать, — сказал он, как будто оправдываясь. — С самого первого курса.

Гарри пересек комнату и присел на краешек кровати рядом с Роном.

— Никогда бы не подумал, что мне придется побыть добрым следователем, — добавил он, — но мы вас внимательно слушаем, господа рецидивисты. И если вдруг вздумаете дергаться, вспомните — у меня есть дубина и револьвер!

Слушая сбивчивый рассказ Люпина и Блэка, Гарри Поттер все больше и больше мрачнел.

— Так ты не убил дюжину человек единым взрывом? — спросил он, обращаясь к Блэку.

— Нет, Гарри, я…

— Мои надежды повергнуты в прах. Ну хоть кого-нибудь ты убил?

— Возможно, в бою… Гарри, я не убийца.

— Я уже понял, — хмуро сказал Гарри. — А жаль. Ну хоть девочек за косички ты дергал? Туалеты взрывал? Котят мучил?

— Котят вроде нет, — начал Блэк, но тут же, заметив на лице Гарри жестокое разочарование, поспешно добавил:

— Но вот девочки и туалеты — было дело!

Взгляд Поттера прояснился.

— Ну, может, ты и не совсем безнадежен.

3.9

А мне, что по пизде, что в барабан,

Люблю азартных женщин и наган.

Рулетка русская великая игра:

Пять юных дам застрелены вчера

Моей хмельной, недрогнувшей рукой.

Как скучен мир, как призрачен покой...

(Хуй Забей, «Гусарское»)

Питер Петтигрю Поттеру не понравился.

— Так это ты, крысеныш, мамку с папкой продал? — зашипел он, направив на него дуло револьвера. — Ты, сучий потрох, к Волдеморту подался? Ты, чтоб тебя кони вчетвером ебали, мои погремушки украл?

— Гарри, здесь же девочка, — мягко укорил его Люпин.

— Может, не по форме, — заявила Гермиона, — но по сути я солидарна с Гарри.

Питер пополз по полу, жалобно хныча, и вцепился в подол ее мантии.

— Девочка! Милая, умная девочка!

— Гермиона, пни его за меня, — попросил Рон — сам он лежал на кровати, баюкая свою сломанную ногу.

— За тебя я сделаю что угодно, кроме домашнего задания, — нежно сказала Гермиона и со всей дури засветила Питеру ногой по ребрам.

— Сириус… это же я, твой друг Питер.

— Мистер Блэк, пните его за меня, — опять встрял Рон.

Блэк кровожадно оскалился.

— Просто пнуть? А знаешь, что мы с такими в тюрьме делали?

— Сириус, здесь же дети, — снова начал Люпин, но Рон перебил его:

— Профессор Люпин! Пните его за меня!

— Рем, дружище! — запищал Петтигрю. — Милые детки! Пощадите! Что мне оставалось делать? Он… он убил бы меня!

— Ты должен был понимать, — спокойно произнёс Люпин, — что, если Волдеморт не убьёт тебя, то это сделаем мы.

— Нет! — сказал вдруг Гарри, выступая вперед и загораживая Петтигрю от направленных на него палочек.

— Гарри, ты же не хочешь сохранить ему жизнь? — недоверчиво спросил Блэк.

— Я? Как тебе такое только в голову пришло, Скуби! Но мне кажется, что право первой ночи с этим обмылком принадлежит мне.

Поттер, хищно улыбаясь, повернулся к своей жертве и продемонстрировал ему револьвер.

— Шесть пуль, — сказал он негромко. — Одну из них я вынимаю. Теперь кручу барабан. Это называется русской рулеткой, один шанс из шести, так что с высокой долей вероятности твои мозги сейчас запачкают стенку.

— Гарри, — заскулил было Петтигрю, но его уже никто не слушал.

— Я бы сказал тебе «аста ла виста», но эту реплику я уже использовал, — добавил Поттер и нажал на курок.

Блямс!

В воздухе отчетливо запахло рвотой. Блэк и Люпин замерли на месте, широко открытыми в изумлении глазами глядя на совершенно отвратительного вида блевотину, покрывавшую беднягу Питера с лысой макушки до самых пяток.

— Мерзость какая! — выразил общее мнение Рон.

— Гарри, как ты это сделал? — спросил Люпин.

Поттер понурил голову и принялся рассматривать носки своих ботинок, чувствуя, как от невыносимого стыда у него горят уши.

— Я трансфигурировал пули из Всевкусных конфеток, — признался он. — Вероятно, крысюку повезло, и ему попалась пуля из конфетки со вкусом рвоты.

— Гарри, но пуля должна быть металлической! — с негодованием воскликнула Гермиона.

— Да, бля, знаю я! — взорвался Поттер. — Но у меня тройка по трансфигурации!

3.10

При написании этой главы ни один гиппогриф не пострадал.

Вот однажды один человек пошел на службу,

да по дороге встретил другого человека,

который, купив польский батон,

направлялся к себе восвояси.

Вот, собственно, и все.

(Д. Хармс, «Встреча»)

— Гермиона, как ты могла! — страдал Поттер.

— Цыц! — прошипела Гермиона. Они сидели в засаде за домиком Хагрида, выжидая удобный момент, когда можно будет отвязать Клювокрыла.

— Машина времени, святый боже, — не унимался Поттер. — Ты даже не понимаешь, сколько возможностей было упущено! Мы могли бы совершить идеальное преступление, потому что с легкостью бы обеспечили себе алиби.

— Вот поэтому я тебе ничего и не сказала, — ответила Грейнджер. — Гарри, пора. Иди отвяжи Клювокрыла.

— Ты злая, жестокая…

Из окна хагридовой хижины доносился голос Фаджа:

— По решению комитета по уничтожению опасных созданий, гиппогриф Клювокрыл, в дальнейшем именуемый осуждённым, сегодня, шестого июня, на закате подлежит…

— А я верил тебе… я даже готов был поделиться с тобой рецептом своего фирменного напалма…

— …казни через отрубание головы. По указанию комитета приговор будет приведён в исполнение Уолденом Макнейром, палачом…

— Гарри, сейчас или никогда! — шепнула Гермиона, пихая его в бок.

— Мы могли бы подсунуть МакГонагалл в кабинет корзинку с котятами, — мечтал вслух Поттер, — и открыткой, а на ней написать «Здравствуй, мама». Или Снейпа по немытой башке поленом огреть… ах да, я же это только что сделал.

Дверь хижины заскрипела, и из нее вышел Макнейр с топором наперевес. За ним шел всхлипывающий Хагрид, министр Фадж и Дамблдор остались в хижине.

— Черт, опаздываем! — Гарри метнулся к Клювокрылу, но Гермиона удержала его за руку.

— Опоздали, — мрачно поправила она. — Они тебя увидят.

— Но они убьют зверюшку! — возмутился Гарри. — Не то чтобы я не хотел взглянуть на казнь через декапитацию, но…

— У меня есть идея, — хитро прищурилась Гермиона. — Жди.

Лезвие топора коротко блеснуло в закатном свете. Притихшие подростки услышали звук удара и отвратительный хруст, затем что-то мягко шлепнулось на землю. Гарри осторожно высунул голову из-за дерева. Обезглавленная туша распростерлась на земле; кровь фонтанчиком брызгала из обрубка шеи, орошая тыквенные грядки, которые гиппогриф разрыл своими копытами, дергаясь в агонии.

— Глянь, красота-то какая, — шепнул Поттер. — Хорошо, что мы остались посмотреть.

Они дождались, пока Дамблдор увел рыдающего Хагрида; еще раньше Фадж и Макнейр отправились обратно в замок. Тогда они покинули укрытие и приблизились к уже остывающему трупу, над которым уже начали кружиться мухи, выискивая местечко, чтобы отложить туда яйца.

— Отойди, — резко приказала Гермиона. Гарри взглянул на нее с любопытством, не узнавая свою обычно чопорную подружку. Сейчас она выглядела напряженной и вдохновленной, как профессор Трелони над хрустальным шаром, или Снейп над котлом, или сам Гарри над самодельным динамитом.

Гермиона каким-то совершенно дирижерским движением взмахнула волшебной палочкой и начала бормотать слова зловещих магических инкантаций. Труп Клювокрыла окутало густо-фиолетовое сияние, и, к изумлению Гарри, валявшаяся на земле отрубленная голова вдруг шевельнулась и бодро подползла к телу, приклеившись на положенное место, как будто так и было надо. Еще несколько минут — и Клювокрыл мигнул оранжевым глазом, затем поднялся на ноги, несколько неуклюже, как новорожденный — хотя в каком-то смысле так и было.

Фиолетовое сияние померкло, и Гермиона опустила волшебную палочку, устало вытирая вспотевший лоб.

— Ох, — слабо сказала она, — кажется, у меня получилось.

— Как ты это сделала? — восхищенно прошептал Поттер.

— Это… ну… это некромантия, — выпалила Гермиона, краснея. — Я еще с прошлого года тренируюсь. Сначала на петухах, потом на мышах.

— А я-то думал, куда это у меня мыши пропадают, — присвистнул Гарри. — Никогда бы не поверил, что такая правильная девочка, как ты, вдруг увлечется темной магией.

— Я не считаю, что это темная магия, — заявила Грейнджер, воинственно задирая подбородок. — Я делаю из мертвого живое — что может быть прекрасней?

— Ну да, наверное, — сказал Гарри. — Я этого как-то не могу понять, потому что мне больше нравится делать из живого мертвое. Но ты крута!

— Ох, Гарри, спасибо, — смутилась девочка. — Пойдем, нам надо спрятаться.

Притаившись в лесу, они смотрели, как черный пес утащил в лаз под Дракучей ивой упирающегося Рона, как сами они побежали за ним, как более ранняя версия Поттера пригрозила строптивому дереву пылающим факелом. Через некоторое время из замка примчался профессор Люпин, и тоже скрылся в подземном ходе, потом за ним последовал и Снейп.

— Ну вот, — сказала Гермиона. — Теперь надо только подождать, когда мы выйдем обратно. — Она привязала гиппогрифа к ближайшему дереву и села на землю.

— Гарри, я кое-чего не понимаю. Почему дементоры не смогли взять Сириуса? Я потеряла сознание, и ничего не помню. Кто-то вызвал Патронуса? Что это было?

— Танк, — коротко бросил Поттер.

— Что?

— Танк. Огромный серебряный танк. Он несся над озером, и это было прекрасно.

______________

1 — В случае опасности уж обыкновенный выпускает из клоаки чрезвычайно вонючую жидкость.

2 — Невилл цитирует строчку из стихотворения Бодлера «Враг» в переводе Левика, которая изначально звучит как «Voilà que j'ai touché l'automne des idées».

3 — Пляска св. Витта — гиперкинетический синдром, проявляющийся в виде резких хаотических движений, напоминающих некий вычурный танец.

Год пятый

5.1

Близко полночь:

"Здравствуй, Фредди."

Зверь стучится в двери — Фредди.

Слышишь вопли?

— Кто там?

— Фредди.

Дохнут люди — льётся кровь.

(ДИВ, «Фредди»)

Теплым летним вечером по одной из тихих улиц Литтл Уингинга шли два мальчика. Один был высок, толст и обладал весьма мощными ручищами, которыми он испуганно прикрывал голову. Второй — худой, в вытянутых штанах и футболке, перепачканной машинным маслом и дурацких круглых очках, плясал вокруг толстяка, и когда он приближался к нему слишком близко, бедняга сжимался и вздрагивал.

— А если вот так? — Гарри Поттер вновь подскочил к Дадли и самым непристойным образом ущипнул того за задницу. Дадли взвизгнул, как поросенок.

— Знаешь, кузен, — начал Поттер, — я тут немного экспериментировал с электричеством…

— Не надо!

— Что — «не надо»? Или разговоры о чем-либо, кроме футбола, причиняют боль твоему маленькому мозгу? Так вот, я тут немного поэкспериментировал, и мне удалось сделать настоящий маленький электрический стул.

Дадли побелел.

— Не беспокойся, для тебя он слишком мал, — утешил его Поттер. — Я казнил на нем крысу. Правда, я совершенно забыл про то, что надо положить мокрую тряпку ей на голову, и в результате она вся обуглилась, бедняжка… так что это не подгоревшим беконом с утра пахло, да…

— Что тебе от меня нужно, урод?! — воскликнул Дадли.

— Мне нужен твой школьный учебник по физике, а то я совсем плох в теории. И радиоуправляемый робот, — сказал Поттер. — И немного любви.

— Еще чего! Робот мой!

— Зачем он тебе, Дадличек, ты же уже большой мальчик? А ну, как твои дружки узнают, что ты до сих пор любишь игрушечных роботов?

— Не дам!

— Дадли, — вздохнул Поттер, поправляя очки. — Кстати, ты не знаешь, что будет с головой… например, твоей, если засунуть ее в микроволновку? Я читал, что глазные яблоки сварятся вкрутую.

— Поттер, я тебя ненавижу!

— Ты разбиваешь мне сердце, падаван юный. Этот робот не нужен тебе. Ты робота Гарри желаешь отдать.

— А если я тебя сейчас изобью? — вдруг сощурился Дадли, видимо, доведенный до отчаяния.

— Сила — не довод, — невозмутимо ответил Поттер, вынимая из кармана волшебную палочку. — Смотри, что у меня есть. Я не десятилетка, которого ты можешь безнаказанно терроризировать.

— К твоему сведению, моему последнему противнику было шестнадцать, и он весил вдвое больше тебя.

— А моим последним противником был Темный Лорд и три десятка его последователей, — парировал Поттер.

— Ты еще скажи, что убил их всех! — с сомнением сказал Дадли.

— Пока нет. Но я работаю над этим.

Гарри замолчал. Стало холодно и очень темно, так, что ничего не было видно в сплошном мраке. Дадли как-то сразу стушевался и жалобно произнес:

— Поттер, прекрати!

— На этот раз это действительно не я.

— Я ничего не вижу! Я ослеп!

— Молчи, кретин!

Гарри выхватил из кармана электрический фонарик. Слабый луч быстро рассеивался в окружающей их тьме, но Поттер сумел различить высокую фигуру в рваном плаще с капюшоном, тянувшую к ним осклизлые, покрытые струпьями руки.

— Экспекто Патронум! — завопил Гарри. — Чтоб я еще хоть раз вышел из дома без огнемета! Экспекто…

Чернота вокруг сменилась розовым туманом, и Гарри услышал звонкие, как колокольчики, голоса милых пушистых пони, которые дружно распевали рождественские гимны. Он скрипнул зубами и сосредоточился, вызывая в памяти то, как он на прошлой неделе, экспроприировав у братца компьютер, проходил DOOM на уровне Nightmare!

— Экспекто патронум!

Серебряный танк понесся на дементоров. Минута — и воздух вновь потеплел, а в синем небе зажглись яркие летние звезды.

— Поттер, — сказал Дадли, стуча зубами. — Ты, безумный подонок. Можешь забирать робота.

5.2

Мы согласны жрать помои, мы согласны пить мочу,

Мы согласны лизать ноги пидарасу стукачу,

Мы согласны жить в общагах, нам не надо ни хрена,

И любой мы жизни рады, только б не пришла война.

(Сектор Газа, «Война»)

Несмотря на свою мрачность и неухоженность — а, возможно, и благодаря им, — дом на площади Гриммо Гарри Поттеру очень понравился. В отличие от скучного Литтл Уингинга, где единственным развлечением были химические опыты с разнообразными вонючими веществами, да издевательства над Дадли, в родовом особняке Блэков жизнь била ключом. По всему дому металась Молли Уизли, держа репеллент против докси наизготовку. Фред и Джордж, которым Гарри подробно объяснил конструкцию маггловских «жучков», занимались усовершенствованием удлинителей ушей, пытаясь сделать их беспроводными. Гермиона, как и следовало ожидать, не вылезала из библиотеки, где штудировала опусы по некромантии, не теряя надежды оживить отрубленные головы домашних эльфов, что висели на стенах в холле, и тем самым восстановить историческую справедливость. Рон предлагал всем желающим перекинуться в картишки, и однажды даже выиграл у Кингсли его золотую серьгу — которую, впрочем, тут же проиграл Аластору Хмури, чей волшебный глаз превосходно видел все его карты. Больше же всего Гарри обрадовало то, что он, наконец, увиделся с крестным. Сириус Блэк загорел дочерна, научился материться на пяти языках и приспособил гостиную для того, чтоб хранить там несколько ящиков с оружием. Несмотря на очевидное недовольство Дамблдора, он регулярно исчезал из дома, приговаривая при этом: «Ничего не поделаешь. Бизнес». Сам же Гарри, пользуясь тем, что дом был под чарами Фиделиус, да к тому же полон взрослых магов, и потому его колдовство не смогли бы засечь, вовсю занимался тем, что пытался оснастить радиоуправляемого робота миниатюрным, но отнюдь не игрушечным пулеметом. По вечерам он из интереса почитывал книги по черной магии, восхищаясь фантазией тех, кто придумал заклинания, которые выворачивали людей наизнанку, как перчатку, сдирали с них кожу или превращали мозги в овсянку. Последнее заклинание он даже разучил — из чистого патриотизма, сочтя его исключительно английским.

Тем временем, настал день министерского слушания. Все утро Гарри провел перед зеркалом, репетируя различные выражения лица — от «Властелин галактики в момент триумфа» до «Я чту Уголовный Кодекс» и «Меня в детстве уронили с пеленального столика». Так и не остановившись ни на одном из вариантов, Поттер решил действовать по обстоятельствам. Волшебную палочку он благоразумно спрятал в носок на тот случай, если его все же исключат, а палочку будут ломать, а в карман мантии положил довольно точную копию. В другом кармане позвякивало несколько безобидных на вид пузырьков с темно-фиолетовой жидкостью — если будет обыск, он скажет, что это чернила. Затем Поттер нарисовал на щеках несколько коричневых полос для маскировки и с этой же целью засунул в волосы несколько зеленых веточек.

— Как ты, Гарри, дорогой? — спросила Молли Уизли, когда он в таком виде спустился на кухню к завтраку. — Волнуешься?

— Ничуть, — ответил он. — Я выиграю этот процесс.

— О, ты так в этом уверен, — умилилась Молли.

— Разумеется, мэм, — Гарри зловеще улыбнулся. — Я выиграю этот процесс, даже если ради этого мне придется совершить вооруженный государственный переворот.

Войдя в огромный зал, где собрался Визенгамот в полном составе, Гарри все же испытал некоторый душевный трепет, несмотря на свою браваду. Он расправил плечи и крепче стиснул в кармане один из пузырьков. Появление Дамблдора в качестве адвоката вселило в него оптимизм, но, с другой стороны, он не был уверен, что директор позволит ему произнести душераздирающую речь, которую он придумывал по пути в Министерство, и которая начиналась со слов «Доколе!»

— Гарри Джеймс Поттер? — начал Фадж, выступавший в качестве обвинителя.

— Нет, — ответил Поттер.

— Как — нет? — растерялся министр.

— Я — Бонд. Джеймс Бонд.

— Уважаемые члены Визенгамота! — повысил голос Фадж. — Обращаю ваше внимание на то, что подозреваемый нагло врет.

— Гарри, — тихо прошептал Дамблдор, нагнувшись к его уху. — Что ты творишь?

— Я знаю, что делаю, — ответил Гарри таким же шепотом, затем вскочил с кресла и громко запел гимн Великобритании.

— Подсудимый! — рявкнул Фадж. — Ведите себя прилично!

— Возможно, подсудимый повредился в уме, — предположила ведьма с моноклем в глазу — Гарри вспомнил, что ее фамилия была Боунс.

— Никак нет, мэм! — гаркнул он. — Плоскостопие у меня. Доколе!

— Что — «доколе»? — с любопытством переспросила Боунс.

— Не знаю, — сознался Гарри. — Дальше я не придумал.

— Поттер! Признаетесь ли вы в том, что создали материального Патронуса в присутствии маггла? — гнул свою линию Фадж.

— Ну, мы же уже выяснили, что я не Поттер.

— А шрам на лбу у тебя откуда? — спросил Фадж ядовито.

— В детстве ударился о трансформаторную будку. С тех пор я разумом скорбен.

— И плоскостопие у него, — включился в игру Дамблдор.

— Да, и плоскостопие, — подтвердил Гарри.

— Бедное дитя нуждается в осмотре целителей из больницы Св. Мунго, — сказала мадам Боунс. — Конечно, он освобождается от ответственности в связи с явной невменяемостью.

Гарри сделал большие глаза — в его арсенале разнообразных гримас эта шла под номером восемь и кодовым названием «мышка какает».

— Несомненно, два-три года усиленного лечения ему помогут, — продолжила глава департамента Магического Правопорядка.

— Два-три? — с ужасом переспросил Гарри. — А за недельку не управимся?

— Нельзя так легкомысленно относиться к застарелым травмам, — сказала Боунс, ехидно улыбаясь.

Гарри понурил голову. Дамблдор неопределенно хмыкнул.

— Ладно, у меня ничего не вышло, — удрученно прошептал Поттер, обращаясь к директору. — Давайте теперь по-вашему.

— Ты ни о чем не забыл, Гарри?

— Ах, да, — угрюмо буркнул Поттер и, поднявшись с кресла, громко сказал:

— Уважаемый Визенгамот! Извините. Я пошутил.

5.3

Инструктором служил я в автошколе,

Вождению учил прекрасных дам.

Но с ученицей Савинковой Олей

Пришлось мне крепко дать по тормозам.

Она меня очаровала взглядом.

Я о такой всю жизнь свою мечтал!

А как она своим сдавала задом -

Я просто плакал, плакал и кончал!

(Хуй Забей, «Инструктор»)

— Какая женщина! — сказал Гарри Поттер. Его глаза мечтательно затуманились, рот приоткрылся, и даже, кажется, очки слегка запотели.

— Ты о ком? — спросил Рон, пытаясь проследить направление его расфокусированного взгляда.

— Вон та, — Поттер кивнул в сторону преподавательского стола. — Та прелестная фея в розовом.

Рон поперхнулся — так, что тыквенный сок брызнул у него из ноздрей.

— Я всегда знал, что ты извращенец, — просипел он, кое-как откашлявшись. — Но чтобы настолько!

— Поприветствуем нового учителя Защиты от Темных Искусств, профессора Долорес Амбридж, — провозгласил Дамблдор. «Фея в розовом» заулыбалась и встала со своего места с явным намерением произнести речь. Гарри аплодировал ей громче всех.

— Я очень счастлива вернуться в Хогвартс, — сказала Амбридж высоким девичьим голоском. — И так рада видеть ваши милые радостные мордашки…

— Богиня, — прошептал Гарри Поттер с придыханием.

Рядом с ним Рон Уизли застонал и упал лицом в пудинг.

Надо ли говорить о том, что Гарри ждал первого урока по Защите с таким же нетерпением, с каким четырнадцатилетняя девочка ждет своего первого бала. Он успел прожужжать Рону и Гермионе все уши, вознося дифирамбы предмету своей неземной страсти.

— Поттер, — не выдержал наконец Рон. — Лучше бы ты был пидором!

— Рон! — возмутилась толерантная Гермиона. — Надо говорить не «пидором», а «представителем нетрадиционной сексуальной ориентации».

— Лучше бы ты был дебилом! — продолжал Рон, отмахиваясь от нее.

— Не дебилом, а «альтернативно одаренным».

— Да чем влюбляться в эту Амбридж, лучше б ты был… ну не знаю… мертвым!

— Не «мертвым», а «альтернативно живым», — рассеянно поправила Гермиона.

— Уизли, тебе не понять страсти, сжигающей мой… мое сердце.

— Поттер, она страшная, как задница громамонта!

— Зато у нее нежная душа.

— Откуда ты знаешь? Ты же видел ее один раз, во время пира!

— Ошибаешься. Она присутствовала на судебном слушании в Визенгамоте.

— Правда? — заинтересовалась Гермиона. — И что, она была на твоей стороне?

— Нет, — признался Гарри. — В ее чудных маленьких глазках пылала ненависть. Но, великие боги, какая это женщина! Безжалостный министерский дознаватель в розовых оборочках! Беспринципная сволочь с нежной улыбочкой на сахарных устах!

— Поттер, — сдавленно попросил Рон. — Мы тебя поняли, хватит. Иначе меня стошнит.

Перед началом урока Гарри Поттер вымыл за ушами и причесался. Рон посмотрел на него, как на тяжелобольного, но промолчал.

Когда ученики вошли в класс и расселись, профессор Амбридж сказала:

— Ну что ж, здравствуйте!

В ответ раздалось недружное «здрасти».

— Ц-ц-ц, — Амбридж поцокала языком. — Так не годится. Вы должны встать и громко сказать хором: «Здравствуйте, профессор Амбридж».

— Здравствуйте, профессор Амбридж, — пропели ученики.

— Здравствуй, прекрасная нимфа! — проорал Гарри Поттер. Амбридж вздрогнула, обшаривая взглядом класс. Затем, решив, что ей послышалось, слащаво улыбнулась:

— Так-то лучше. А теперь садитесь, достаньте перья и уберите волшебные палочки. Молодой человек, почему вы еще стоите?

— Я не смею сидеть в присутствии дамы моего сердца, — чувственно простонал Поттер.

— На место! — взвизгнула Амбридж.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя королева, — Гарри покорно уселся, достал перо и пергамент и воззрился на профессоршу взглядом, полным немого обожания.

— А теперь, — сказала Амбридж, — откройте учебники на странице номер пять и внимательно прочтите первую главу. Юноша! Почему вы не читаете?

— Я не смею отвести своих ничтожных глаз от столь прекрасной леди, — проворковал Гарри. — Даже интереснейшие, познавательнейшие учебники, одобренные нашим любимейшим Министерством, не способны отвлечь меня от сладостных мечтаний.

На бледных, отвисших щеках Амбридж выступили красные пятна.

— О, не краснейте, моя скромная прелестница, — продолжил Поттер. — Я ни словом, ни делом не позволю себе оскорбить вас.

— Минус десять баллов с Гриффиндора, — нашлась Амбридж.

— О да, накажите меня, моя госпожа! — взвыл Гарри, вскакивая с места. Упав на одно колено перед ошеломленной профессоршей, он схватил ее пухлую, унизанную перстнями руку и приник к ней губами. — Позвольте… облобызать!

В тишине класса раздался глухой стук. Это Рон Уизли методично бился головой об парту.

— Ты чего? — шепотом спросил его Дин Томас.

— Я не могу на это смотреть.

Тем временем, Амбридж пришла в себя, и, вырвав из лап Поттера свою порядком обслюнявленную руку, подошла к столу и написала несколько строчек на кусочке пергамента.

— Мистер Поттер, отнесите это профессору МакГонагалл, — приказала она. Ее голосок потерял большую часть своей сладости.

— Вы желаете, чтобы я покинул вас? — спросил Гарри с дрожью в голосе.

— Немедленно! — она сорвалась на визг.

Гарри поклонился ей и, пятясь, чтобы не поворачиваться задом к объекту страсти, вышел из класса и поплелся к декану.

— Это правда, Поттер? — спросила МакГонагалл. — Здесь написано, что вы издевались над профессором Амбридж.

— Что?! — возмутился Гарри. — Я осыпал ее комплиментами! Я раскрыл ей свое сердце!

— Профессор Амбридж пишет, что ее никогда так не унижали. Она назначила вам взыскание — каждый вечер, в течение недели.

— О! — глаза Гарри засияли. — Это значит, у меня еще есть шанс!

— Поттер, вы мне никогда не нравились, — сказала МакГонагалл, и на ее тонких губах вдруг заиграла улыбка.

— Я знаю, мэм.

— Признаюсь даже, что я мечтала о вашем отчислении.

— Не вы одна, мэм.

— Гарри, — улыбка МакГонагалл стала шире. — Я была неправа. Ты чудесный мальчик. Возьми печенье.

Интерлюдия 5

Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете, пил чай с кексами и обсуждал с Фоуксом тайны мироздания, когда дверь открылась, и вошла Долорес Амбридж. Ее глаза лихорадочно блестели, волосы растрепались, а розовый бантик съехал набок.

— Долорес, какой приятный сюрприз, — заулыбался директор. — Чайку хотите?

— Дамблдор, это переходит все границы! — взвизгнула Амбридж. — Я знаю, вы поощряете все выходки этого… этого… мерзавца, но я этого так не оставлю! Я воспринимаю эту травлю, как выпад против Министерства Магии!

— Успокойтесь, — сказал старик. — Я не понимаю, о чем вы говорите.

— О чем? О чем?! Вот о чем!

Амбридж резким движением выхватила из кармана свиток пергамента и потрясла им перед носом у директора. Дамблдор недоуменно моргнул.

— Я не понимаю, — повторил он доброжелательно.

— Гарри Поттер!

— О, — в голубых глазах директора зажглись озорные огоньки. — Полагаю, я должен вызвать его декана.

Он подошел к камину, швырнул в огонь горсть порошка, хранившегося в большом разноцветном носке, и сказал:

— Минерва, будь другом, зайди ко мне. У профессора Амбридж небольшие проблемы с сама-знаешь-кем… нет, не тем, о котором ты подумала, а с младшеньким. И, кстати, захвати ведомости из учительской.

— Итак, Долорес, — Дамблдор вновь занял свое место. Фоукс слетел со своей жердочки и уселся ему на плечо. — Я вас внимательно слушаю.

— Это началось с самого первого урока…

-… Он принялся целовать мне руки!

— Вы хотели меня видеть, Альбус?

— Да, Минерва, присаживайся. Спасибо за ведомости. Прошу, Долорес, продолжайте.

— На первую отработку он принес букет розовых цветов, от запаха которых начиналась тошнота…

— Это был дьяволов дурман, — возле двери стояла Помона Спраут. — Жуткий сорняк, в пятой теплице заполонил все грядки с людоедским башмачком. Вызывает галлюцинации. Кстати, его можно курить.

— Что вы здесь делаете?!

— Зашла к директору обсудить поставки драконьего навоза… вы продолжайте, Долорес, я подожду.

— И, когда я испепелила этот проклятый букет, сказал: «Что ж, пусть в этом кабинете останется лишь один прекрасный цветок — вы».

— Какой у вас галантный поклонник, Долорес.

— Профессор Флитвик?!

— Да, мы с директором всегда в это время играем в шахматы… вы продолжайте, продолжайте.

— На вторую отработку он принес зеленую трехголовую мышь и сказал, что эту тварь зовут Ньярлатотеп, и он будет согревать меня долгими осенними ночами! Дамблдор, вы смеетесь?

— А? Нет-нет, конечно. Мне просто что-то в глаз попало.

Дверь вновь приоткрылась, и в кабинет на цыпочках вошли Вектор, Синистра и Хуч, занявшие места на диванчике у дальней стены. У Хуч, никогда не отличавшейся душевной тонкостью, было с собой ведерко попкорна.

— На третьей отработке Поттер принялся петь серенады, и пел их до тех пор, пока я не применила Силенцио. На четвертой отработке, вместо того, чтобы писать строчки, он написал вот это, — Амбридж трясущимися руками развернула написанный кровью свиток и швырнула его на директорский стол.

— А на пятой? — заинтересованно спросил только что вошедший Снейп.

— Пятую я отменила.

— Это была педагогическая ошибка, профессор Амбридж, — строго сказал Снейп. — Если вы идете на поводу у ученика, он начинает чувствовать свою вседозволенность. На вашем месте я бы назначил ему еще недельку отработок.

— Северус прав, — подтвердила МакГонагалл. — Мы уверены, что вы сможете с честью выйти из создавшегося положения. Это испытание для вас, как учителя, профессор Амбридж.

— Чт-то? — промямлила Амбридж, оглядываясь на директора. Тот сидел в кресле, перебирал пальцами огненные перышки феникса и улыбался самой ласковой из своих улыбок.

— Удачи, Долорес, — сказал он. — Уверен, вы с мистером Поттером сможете найти общий язык.

Глаза МакГонагалл по-кошачьи сверкнули. Спраут и Флитвик многозначительно переглядывались, задние ряды с хрустом жрали попкорн. Амбридж в панике обернулась к Снейпу, но он спрятался за книжным шкафом и сделал вид, что его тут нет.

— У вас будут проблемы, — пообещала она страшным шепотом. — Министерство этого так не оставит.

Когда Амбридж покинула кабинет, учителя загалдели, как стая чаек. В общем гомоне вдруг прорезался голосок профессора Флитвика.

— Пять баллов мистеру Поттеру! — воскликнул он. — За красивые ухаживания!

— Пять баллов мистеру Поттеру! — подхватила Спраут. — За прополку в пятой теплице.

— Пять баллов мистеру Поттеру, — сдержанно улыбнулась Минерва, — за отличную трансфигурацию мыши.

— Коллеги, коллеги! — замахала руками Хуч. — Вы упустили самое главное!

Она держала в руках тот самый исчерканный пергамент, написанный кровью.

— Слушайте:

«Я — Гарри Поттер, садист и балбес,

Я мерзавец, я Деймос и Фобос.

Я готов всему миру устроить пиздец

За улыбку моей Долорес.

В честь нее я пущу поезда под откос,

Сдвину к Африке северный полюс -

Лишь за розовый бантик и локон волос

Пышногрудой моей Долорес.

Нет прекрасней ее средь богинь и цариц,

Колокольчика звон — ее голос,

А глаза — бриллианты в оправе ресниц,

У любимой моей Долорес.

Я б хотел целовать ее ласковый рот,

Но отвергнут — вот грустная повесть.

Гарри Поттер страдает, но любит и ждет

Бессердечную суку Долорес».

Дамблдор подавился чаем.

— Воистину, — сказал он, откашлявшись, — любовь — это великая сила.

5.4

Отчаянья кровавый крик,

xолодных звезд зеркальный блик

на скулах ночи,

на лунных лицах пустырей

я убивал своих друзей

как многих прочих...

(Дельфин, «Солдат»)

— Это ты называешь «несколько человек»? — присвистнул Гарри, увидев ввалившуюся в «Кабанью голову» толпу. — Это же полноценная армейская единица!

— Ну, — улыбнулась Гермиона, — я же говорила, что многие заинтересуются…

— Так, Грейнджер. Что ты им наплела?

— Ничего особенного. Одним я сказала, что ты научишь их вызывать патронуса. Другим — что проведешь мастер-класс по маггловскому оружию и практическому терроризму. Третьим — что ты поможешь им обрести уверенность в себе и победить комплексы.

— Я что, похож на психоаналитика?!

— Ну, с Невиллом же у тебя получилось на третьем курсе. Котлы он взрывает, конечно, в прежнем объеме, но зато теперь он, когда видит Снейпа, начинает смеяться.

— Эй, Поттер! — заорал с порога какой-то хаффлпаффец. — Расскажешь тот анекдот про Сам-Знаешь-Кого и метлу?

— А четвертым, — невозмутимо продолжила Гермиона, — я сказала, что ты классно травишь неприличные анекдоты про Волдеморта.

Когда все расселись, Гарри Поттер поднялся с места и сказал:

— Дорогие друзья, враги, и те, чьих имен я даже не знаю. Сгущается тьма. Повышаются цены на нефть, озоновая дыра растет, а несовершеннолетним не продают алкоголь. И мы все знаем, что в этом виноват.

— Евреи? — пискнул Колин Криви.

— Вы таки антисемит? — сощурился Энтони Голдстейн.

— А почему вы отвечаете вопросом на вопрос?

— А зачем вы спрашиваете?

— А почему я должен отвечать?

— Тихо! — рявкнул Поттер. — Для самых умных — виноват Волдеморт.

— И в озоновых дырах? — с сомнением спросила Гермиона.

— В озоновых дырах он виноват в особенности. Каждая Темная Метка в воздухе — это выброшенные в атмосферу десятки литров хлорсодержащих фреонов! Из-за плохой экологии вымирают редкие животные, мужчины лысеют, а у женщин не растет грудь.

Парвати и Лаванда украдкой заглянули себе за пазуху.

— Волдеморт, — продолжал Гарри, мрачно глядя на собравшихся, — это враг номер один для всего живого, теплого и пушистого. Он жаждет установить в Англии свою мрачную диктатуру, уничтожая несогласных.

— Поттер, — спросил другой рейвенкловец, — почему ты так уверен, что это все настолько плохо?

— А ты представь себе, — ощерился Гарри. — Тоталитарное государство. За то, что скажешь «Волдеморт — козел» — Азкабан. На каждом доме — следящие чары, а специальные инспекторы, вроде мадам Амбридж, моей крутобедрой нимфы, следят за тем, что ты ешь, что говоришь, во сколько ложишься спать и не слишком ли много времени проводишь в туалете — а вдруг ты вынашиваешь крамольные мысли, сидя на унитазе? Подъем — по общему сигналу. Прогулки — строем, как в тюрьме. Маргарин вместо масла, размолотые желуди вместо кофе и обмотки вместо туфель на каблуках — потому что все цивилизованные страны прервут с нами дипломатические и торговые отношения, и настанет эпоха дефицита.

— Ужас, — охнула Лаванда.

— Именно. А секс будет по талончикам. В качестве особого поощрения.

Рейвенкловец вздрогнул.

— Сначала докажи, что Сам-Знаешь-Кто действительно возродился, — пискнула какая-то девочка.

— Если не верите мне — и не верите Дамблдору — выход там, — сухо ответил Поттер. Никто не шелохнулся.

— Итак, на чем мы остановились? Волдеморт — козел, скажем это, пока есть такая возможность. Мы знаем, кто виноват, осталось решить, что делать. Только сегодня и только у нас вы имеете возможность вступить в уникальную организацию, название которой я еще не придумал. Мы предлагаем не просто научить вас паре заклинаний. У каждого из нас есть некие полезные навыки, которыми он может поделиться с остальными. Итак, позвольте представить: Гермиона Грейнджер, маг-некромант со стажем! Рональд Уизли, стратег, тактик, карточный игрок и просто хороший человек! Фред и Джордж, наше экономическое чудо, изобретатели десятков ноу-хау! Невилл Лонгботтом — человек и детонатор! Дин Томас — специалист по подделке почерка! Симус Финниган, наш друг из ИРА! Луна Лавгуд, ходячее психотропное оружие, укротительница мозгошмыгов! Колин Криви, беспринципный папарацци и латентный расист! И вы — вы, господа, которых я не знаю, но надеюсь узнать… я уверен, что и у вас есть некие таланты. Может, кто-то из вас умеет накладывать Непростительные, кто-то отлично орудует перфоратором, кто-то может охмурить любую девчонку за пять минут, а кто-то вышивает гладью. Даже если вы еще не нашли себя — мы поможем вам в этом. Также вы обретете здесь новых друзей, партнеров для игры в шахматы и для группового секса. Я гарантирую это — а вы все в курсе, что я — самое худшее, что случалось с этой школой за последние пятьдесят лет.

Гарри замолчал и плюхнулся на свой стул, переводя дыхание.

— Я с тобой, — сказал Невилл.

— И я!

— И я!

— И мы!

— А я действительно умею вышивать гладью!

— А у меня тетя работает начальником департамента Магического правопорядка!

— А я знаю кое-какие интересные сглазы…

— Поттер, — сказал тот самый рейвенкловец, который интересовался последствиями победы Волдеморта. — Я думаю, что ты придурок, и эта идея безумна, но ни один ученик Рейвенкло не упустит возможности научиться новому.

А хаффлпаффец, которого звали Захария Смит, добавил:

— Так что там насчет анекдота?

— Ладно, слушай. Купил Волдеморт метлу…

— Товарищи, товарищи! — за неимением председательского молоточка Гермиона постучала по столу своей кружкой. — Если все согласны с выдвинутым нами предложением, то распишитесь в протоколе. И нам еще нужно придумать название для нашего общества. Это поспособствует укреплению командного духа и чувства единства.

— «АнтиАмбридж», — предложила Анжелина.

— Не трогай мою кошечку! — возмутился Поттер. — Несмотря на различие в политических взглядах, мои чувства к ней сильны, как никогда.

— Нужно такое название, чтобы никто не догадался, чем мы занимаемся. Например, «Доблестная Армия», — сказала Чжоу.

— Лучше «Гоминьдан», — фыркнул Гарри. — Тогда точно никто не догадается.

— «Ку-Клукс-Клан»? — предложил Криви, и незамедлительно получил по шее от чернокожего Дина Томаса.

— «Красные бригады», — внесла свою лепту Гермиона.

— Нет, нет и нет. Слишком очевидно.

— В таком случае, какова твоя версия?

Поттер почесал затылок, раздумывая.

— Пусть будет Общество сознания Кришны.

5.5

В кузнечный пресс попала птица,

И в рожу брызнули мне перья,

Глаза ее, кишки и клювы,

А с ним тоненькие лапки.

Как хорошо, что в пресс кузнечный

Попала птица, а не девка.

А то б мне ейными грудями

Глаза бы все повышибало...

(А. Лаэртский, «Кузнечный пресс»)

К Рождеству Гарри Поттер понял, что его жизнь ужасна.

Само собой, это умозаключение не было хоть сколько-нибудь оригинальным для пятнадцатилетнего подростка, хотя надо признать — у Гарри были на то веские причины.

«Надо мыслить позитивно», — сказал он себе однажды, а затем взял перо, пергамент, разделил его вертикальной чертой на две части и принялся подводить итог своей многотрудной жизни.

«У меня незачет по зельям», — написал он слева. Подумал немного, и напротив этого, в другой колонке, добавил: «Снейп — козел».

Стало немного легче. Воодушевленный Поттер решил продолжить в том же духе.

«Меня исключили из квиддичной команды».

«Зато я больно избил Малфоя».

«Я несчастен в любви».

Гарри задумался. В этом было трудно найти хоть что-то положительное. К тому же, несчастный в любви Поттер был страшен, как вышедшее из-под контроля биологическое оружие, что в полной мере прочувствовали на себе его товарищи по тайному обществу. Захария Смит клялся, что если Поттер еще раз заставит их бегать кругами вокруг озера и отжиматься, он лично сделает из него фарш, и хотя Гарри сомневался, что у хаффлпаффца хватит духу совершить задуманное, ему как инструктору нравился его боевой настрой.

«Я чуть не сожрал мистера Уизли».

«Зато я прошел бесплатное обследование в больнице, когда его навещал».

На обследовании настояла Молли, которой показалось, что у Гарри плохой цвет лица. Разумеется, если днем заниматься изобретением нервно-паралитического газа, а ночами пить коктейль под названием «Восходящее солнце демократической партии», (сливочное пиво, кофе и этиловый спирт, украсить глазом тритона на палочке) и мечтать о недосягаемой возлюбленной, то и цвет лица будет соответствующий, но об этом Гарри умолчал. Во время обследования целительница сначала долго колдовала над ним, а потом принесла карточки с изображенными на них бесформенными пятнами и, положив перед Гарри одну из них, спросила, что он видит. Все это напомнило Поттеру урок предсказаний, и он ответил, как обычно отвечал профессору Трелони:

— Я вижу наводнение. Конец света. Мы все умрем.

— А что ты видишь здесь?

— Извержение вулкана. Конец света. Мы все умрем.

— А здесь, милый?

— Голая женщина.

— А здесь?

— Атака инопланетян. Конец света.

— Мы все умрем?

— Откуда вы знаете, док?

— Мы, медики, лучше других знаем, что все умрут.

Гарри не знал, каким было заключение целительницы, но после этого все целый день ходили на цыпочках и разговаривали с ним только шепотом, пока им не надоело.

— Гарри! — сказал Сириус, заглянув к нему в комнату. — Мне там новые штуки прислали, пошли, покажу.

— Ух ты! А какие? — Поттер моментально забыл про свою писанину и вскочил со стула.

— Есть несколько гранатометов… нет, даже не проси, этого я тебе не дам.

— Ну хоть одну гранату… ма-а-аленькую… вот такусенькую.

— Ладно, держи. Только не вздумай испытывать ее в доме.

— У меня есть идея. Миссис Уизли, если нас будут искать, мы в маггловском Лондоне.

— Хорошо, милый, только возвращайтесь к обеду.

— Джинни, Рон, вы с нами?

— А что это вы собрались сделать?

— Взорвем какую-нибудь машину. Вы ведь, наверное, никогда не видели, как взрываются автомобили?

— Нет, — у младших Уизли загорелись глаза.

— Эх, волшебники, — сказал Гарри презрительно.

Жизнь понемногу налаживалась.

5.6

Папраснувшися с бадуна с утра,

Ой башка балит, да ва рту гарит.

Hафига вчера так напившися...

Толька в этот раз ни пра это сказ,

А пра Чорную Силу Аццкую!

(Аццкая Сотона, «Интро (Аццкая Прилюдея)»)

В Сочельник Гарри Поттер... как ни странно, просто спал, и снились ему сэндвичи с индейкой, сэндвичи с индейцами и сэндвичи с Малфоем, а потом привиделись пьяный Крам на подводной лодке, эскадрилья летающих автомобилей и Амбридж, одетая исключительно в розовый бантик.

— Гарри Поттер!

Гарри обернулся и узрел перед собой крестного, наряженного почему-то в желтенькое платьице с передничком, из-под которого торчали волосатые мужские ноги.

— Здорово, Сириус, — фыркнул Поттер. — Клевый прикид. Брутально.

— Я не Сириус, — потусторонним голосом сказал тот. — Я Дух Рождества.

— Скорей уж наркотический приход. Отпусти меня, чудо-трава!

— Покайся, Гарри!

— С чего бы?

— Нельзя быть таким злым! Особенно на Рождество.

— Да что я такого сделал-то? — возмутился Гарри. — Я требую адвоката.

— Ты подвесил Малфоя на рождественской елке. Вниз головой и в розовом пеньюаре Лаванды Браун.

— При чем тут я? Если некоторые дрочат, напялив чулки и затянув у себя на шее петлю, то почему бы Малфою в поисках удовлетворения не лазать по елкам в пеньюаре?

— Неубедительно, — сказал Дух Рождества. — Сейчас я проведу тебя по твоему прошлому, настоящему и будущему, и ты увидишь, каким был бы мир, если бы ты был добрым.

— Фу, — скривился Поттер. — Это же мой сон, в конце концов. Покажи мне лучше новый боевик с Чаком Норрисом.

Дух Рождества совершенно блэковским жестом продемонстрировал Поттеру средний палец — общение с маггловскими преступными элементами явно не пошло наследнику Древнейшего и Благороднейшего Дома на пользу — и Гарри очутился на Тисовой улице рядом с домом Дурслей. Стоял чудесный летний вечер, который не портил даже орущий из окна соседнего дома телевизор.

— Итак, Гарри, — сказал Дух Рождества. Он прислонился спиной к фонарному столбу, и прихлебывал пиво из жестяной банки. — Мы в твоем прошлом.

Внезапно раздались пронзительные крики. Гарри увидел двух мальчишек лет семи — один был маленький, темноволосый и в очках, второй — белобрысый и толстый. Маленький Гарри улепетывал от своего братца во все лопатки.

— О, да я же это помню! — удивился старший Поттер. — Тогда я заманил Дадли в сарай и уронил ему на голову мешок с сухим цементом! После этого он три дня непрерывно хихикал и пускал слюни.

— Не забывай, это не просто прошлое, — напомнил Дух. — Это прошлое, каким оно могло бы быть, если бы ты был добрым.

Дадли нагнал маленького Поттера, повалил его на землю и принялся лупить. Тот отбивался, но довольно вяло.

— Эй! — Гарри-старший подошел к дерущимся и, склонившись к своей меньшей копии, сказал:

— Если ты протянешь правую руку в сторону, там будет лежать камень. Дай им Дадли по башке, не будь слюнтяем!

— Он тебя не слышит, — сказал Дух. — И он добрый.

Поттер хмыкнул.

— Не знаю, почему, — ответил он. — Но у меня не возникло ни малейшего желания стать хорошим. Наверное, все дело в том, что я не люблю, когда меня бьют.

Декорации сменились. Теперь Гарри был в Хогвартсе, а рядом с ним стояла Луна Лавгуд.

— Это ты, Луна? — осторожно спросил Поттер. — Или опять этот квакер?

— Я — Дух Настоящего, — мечтательно произнесла Лавгуд, глядя в потолок.

— Тьфу на тебя.

— Плевать на людей невежливо, — произнес Дух назидательно. — Сейчас я тебе покажу кое-что. Да что ты на меня уставился, во-он туда смотри!

Гарри обернулся и вновь увидел самого себя, на этот раз копия была практически неотличима от оригинала. Поттер-второй брел по коридору, опустив голову, и выражение лица у него было унылое.

— Приятель, выше нос! — попробовал приободрить его Гарри, забыв о том, что тот его не слышит. — У тебя такая рожа, как будто кто-то умер!

— Вообще-то, так и есть, — сказала Луна. — Сейчас конец твоего четвертого курса, ты только что выиграл Тремудрый Турнир.

— Не припомню, чтобы тогда кто-то пострадал, — Гарри наморщил лоб, вспоминая. — Кроме гордости Волдеморта.

Тем временем к Гарри-второму подошел человек, в котором Поттер не без труда узнал мистера Диггори. Женщина рядом с ним, по всей видимости, была его женой. Оба плакали.

— Мне жаль, — сказал двойник. — Возьмите эти деньги, мне они не нужны. Они были должны достаться Седрику.

— Нет, — всхлипнула женщина. — Что ты, милый… это твое…

— Так, я не понял. Когда это Диггори успел скопытиться?

Луна возвела глаза к небу.

— Этот Гарри предложил ему разделить победу в Турнире и взяться за Кубок вместе, и тот перенес их обоих к Волдеморту. Хвост убил Седрика, чтобы тот не помешал ритуалу возрождения.

Поттер постучал себя кулаком по лбу.

— Да этот другой я совсем дурак, — протянул он разочарованно. — И ты все еще продолжаешь утверждать, что если бы я был хорошим и благородным, всем было бы лучше? Скажи это Седрику.

— И скажу, — раздался высокий холодный голос. Гарри машинально потянулся в карман за волшебной палочкой — перед ним стоял Волдеморт.

— Не нервничай, я всего лишь Дух Будущего, — сказал красноглазый. — Я покажу тебе, каким будет будущее этого мира, если ты не исправишься.

— Где это мы сейчас? — спросил Поттер. Они стояли в маленькой комнатке с алюминиевыми стенами, и Гарри не сразу понял, что это лифт.

— Увидишь, — нехорошо усмехнулся Волдеморт, и двери лифта открылись перед ними.

Они оказались в огромном офисе на вершине какого-то небоскреба. За письменным столом сидел человек лет сорока в дорогом, но нещадно помятом костюме. Его зеленые глаза за стеклами дурацких круглых очков горели безумием — тем самым безумием, которое Гарри привык видеть в зеркале каждое утро. На подоконнике стоял горшок с плотоядным растением, а у стены — несколько клеток с мышами. Поттер восхитился разнообразием их форм и расцветок — у одной мыши была драконья голова, у другой — щупальца вместо зубов, а третья, ярко-синяя, была размером со спаниеля.

— Ого, да это ж я! — воскликнул он. — И все так же люблю зверушек!

Дверь офиса открылась, и вошла красивая блондинка. В руках она держала толстую папку.

— Мистер Поттер, — сказала она, — очередной бунт на урановых рудниках.

— Расстрелять каждого десятого, — цинично заявил Поттер. — Трупы отдашь Гермионе, пусть работает. А то у меня полицейских не хватает.

— Но она против расстрелов разумных существ с целью превращения их в зомби.

Поттер пожал плечами:

— Я не расстреливаю разумных существ. У рабочих урановых рудников айкью не выше восьмидесяти, под определение разумных существ они не подходят. Так ей и передай. Что еще?

Секретарша порылась в папке.

— Еще — вот… это прислал директор Хогвартса. Результаты выпускных экзаменов учеников физико-магического и магико-технологического факультетов. Как видите, успехи есть, так что вопрос с нехваткой магоинженеров будет решен.

Поттер заулыбался.

— Еще отчет от доктора Лавгуд, — блондинка положила перед шефом листок нежно-зеленого пергамента, исписанный фиолетовыми чернилами. — Ей пока не удалось вывести боевых нарглов, но наметились определенные успехи. Она просит дополнительного финансирования на приборы для второй генетической лаборатории.

— Что насчет дипломатической миссии в Министерство Магии США?

Девушка вздохнула.

— Переговоры шли неплохо, но мистер Уизли… он обыграл американского Министра Магии в покер.

— Раздел его до трусов, что ли? — заржал Поттер.

— Хуже, сэр. Он выиграл у него Декларацию Независимости.

— Перси? Я не могу в это поверить!

— Перси? — удивилась девушка. — В Америку поехал мистер Рональд Уизли. Он сказал, цитирую, что «хочет посмотреть мир».

— Что?! — Поттер вскочил с кресла. — А кто у нас в таком случае аврорат возглавляет? Они там наверняка уже третий день пьянствуют, раз начальство уехало!

— Мистер Финниган, его заместитель…

— О, нет, — застонал Гарри. — Готов прозакладывать свое министерское кресло, что они там устроили ирландский паб. И хоть бы одна сволочь меня позвала!

— Что будем делать? Американцы прислали нам дипломатическую ноту, — упорствовала секретарша.

— Скажите, что когда они примут все соглашения на наших условиях, то тогда и Декларацию вернем.

— Да, господин министр.

Поттер-младший повернулся к Духу, вытаращив от изумления глаза.

— Я стал Министром Магии? — спросил он недоверчиво. — Это какими же надо было быть идиотами, чтобы выбрать Министром Магии отвязанного психопата?

— После победы над Волдемортом ты был популярен, — тоскливо сказал Дух. — Никто и не предполагал, чем все обернется.

— Да ладно, по-моему, неплохо. И секретарша красивая. А девушка у меня есть?

— У тебя есть жена и сын.

— Жена? — заинтересовался Гарри. — Так у нас с божественной Долорес все срослось?

— Ничего у вас не срослось, — злорадно ответил Дух Рождества. — А все потому, что ты плохой.

— Ладно, я все понял, — вздохнул Поттер. — Чего не сделаешь ради любви, даже станешь… хорошим. Вот прямо с завтрашнего дня начну причинять добро и справедливость с особой жестокостью. А что мой сын?

— А с сыном ты не разговариваешь.

— Почему? Он не одобряет мою внутреннюю политику?

— Хуже. Он очень на тебя обижен. Его второе имя — Катод.

5.7

Я с топором к тебе пришёл

И расхуярил напрочь фейс.

Всё заебись, всё хорошо,

Я психопат, я Норман Бейтс.

(Хуй Забей, «Норман Бейтс»)

— Очистите ваше сознание.

Гарри вздохнул. Вот уже который день повторялось все то же самое. Снейп шарил у него в мозгах, орал, сыпал оскорблениями, а самое обидное — Гарри не мог ему достойным образом ответить, потому что обещал духу Рождества стать хорошим. Он даже попытался извиниться перед Малфоем, но когда он приближался к нему ближе, чем на десять метров, тот убегал, истошно при этом вопя.

— Легилименс!

Перед внутренним взором Поттера замелькали картинки. Вот он ломает дерево… вот Дадли его бьет… вот он бьет Дадли… вот он колдует над котлом, где варится одно из его взрывчатых зелий… стоп! Этого Снейпу точно не полагается видеть!

Поттер, вслепую рванувшись вперед, боднул профессора головой в грудь. Тот был вынужден опереться на стол, чтоб не упасть.

— Отвратительно, Поттер, — сказал он, скривившись. — Вы даже не стараетесь.

Гарри обиженно засопел. Он старался. Так как никаких точных инструкций от Снейпа все равно не поступало, он решил руководствоваться собственными шизоидными фантазиями, и все предыдущие разы прилежно воображал себя мертвым котенком или кроликом — по его мнению, это было лучшим способом очистить сознание. Поскольку с фантазиями у Гарри дело обстояло просто отлично, воображал он детально — как у него клоками вылезает мягкая белая шерстка, как раздувается от образующихся при разложении газов его животик, как мерзкие розовые червяки копошатся в его изящных ушках…

Снейп, вынужденный это все наблюдать и даже в некоторой степени ощущать, ругался и зеленел лицом, но его атакам на гаррин разум это не мешало. Судя по всему, даже мертвый кролик продуцировал некие мысли, за которые придирчивый профессор мог зацепиться.

— Еще раз, — сказал Снейп.

— Дайте мне минуточку, — взмолился Гарри.

— Темный Лорд не даст вам «минуточки».

— Ну, вы же не он, — резонно ответил Поттер. — Я же знаю, что в глубине души вы меня любите.

Снейп только фыркнул. Гарри подумал, что регулярное общение с мертвым кроликом в его лице заметно придало профессору нервно-психической устойчивости — после такого мало что может удивить. Или же за пять лет знакомства у него выработался некий иммунитет к Поттеру, как у МакГонагалл или Флитвика, который вообще воспринимал Гарри как некое стихийное бедствие, вроде нашествия саранчи.

— Я готов.

— Легилименс!

Ничего.

Глаза Снейпа изумленно расширились. Он вновь направил на Гарри волшебную палочку.

— Легилименс!

На этот раз что-то было… да, определенно.

— Профессор, хватит, — предупреждающе сказал Поттер. — Вам лучше этого не видеть. Вдруг у вас сердце слабое?

— Легилименс!

Через секунду Снейп отшатнулся, чуть не выронив волшебную палочку и глядя на Гарри с ужасом и отвращением.

— Поттер, что это было?

Гарри хмыкнул.

— Я вообразил себя кавайной японской школьницей в матроске.